При индийской феодальной системе крестьяне работали за «соль», то есть состояли при какой-то знатной семье или властном институте, выполняли определенные обязанности и были им преданны, а взамен получали все необходимое для прожитья. В прежние времена беднота стекалась к махараджам в надежде поселиться в их имениях. Теперь они возлагали надежду на британцев, предлагая свои услуги, но работая в рамках кастовой системы.Догадываясь об истинном смысле просьбы Хидерхана, Алекс продолжил чтение.«По предложению матери я посылаю тебе некоторых своих ценнейших работников, в чьих услугах более не нуждаюсь или не могу их оплачивать. Они получили наказ быть преданными тебе так, как были преданны мне и моей семье. Надеюсь, ты найдешь им применение и отнесешься к ним с вниманием. В противном случае им придется искать иные способы существования, ибо я больше не в силах им помогать. Они прибудут совсем скоро вместе с семьями, нахлебниками, всем скарбом; один даже ведет с собой слона. Слона я оставил бы себе, но его махаут не хочет расставаться со своей родней и ближайшими друзьями».Алекс громко выругался и, не дочитав письма, скомкал его и запустил им в стену. Все было ясно. Через несколько дней толпа индусов-бедняков, в большинстве стариков, неспособных к труду, заполонит Парадайз-Вью. От них не будет никакого толку, а лишь вред: они станут шпионить за ним и доносить Хидсрхану о подробностях его жизни.Хитрый ход! Неудивительно, что Сантамани написала письмо в поддержку благородной просьбы сыночка, не догадываясь об его истинных мотивах.Алекс со злостью вспомнил, как нанял однажды очень способного клерка и быстро обнаружил, что тот работает на Хидерхана и передает своему благодетелю сведения о торговых сделках Алекса.Алекс поклялся, что на этот раз замысел ненавистного кузена провалится. Как только пришельцы ступят на его территорию, он отправит их обратно. Он велит Сакараму поставить пост на дальнем рубеже и не пустит нежеланных людей дальше. Сантамани, как обычно, осудит его за жестокость и бессердечие, но Алекс давно перестал на нее обижаться. Он не мог содержать стольких нахлебников, да еще сохраняющих лояльность прежнему господину, его врагу.Индийская традиция требовала, чтобы человек оставался верен своей «соли» до гроба. Наихудший грех состоял в предательстве этого долга. Хидерхану достаточно будет хорошенько расспросить этих людей – и они все ему выложат как своему родному отцу, которому они и их семьи прослужили всю жизнь.Чертыхаясь, Алекс схватился за письмо из земельного управления и, открыв его, застонал: он получил еще один удар. В послании сообщалось, что, несмотря на заявки, оставленные им в Калькутте, и его заверения, что все документы в полном порядке, его владения намеревается посетить высокопоставленный чиновник, который сам удостоверится, где проходят границы его собственности.Управление уже получило уведомление о претензиях, которые собирались предъявить неназванные стороны. Ввиду размеров владений Алекса и видного положения неназванных претендентов новоназначенный глава земельного управления Центральной Индии лично нанесет ему визит. В письме не сообщалось, как зовут визитера, однако говорилось, что Алекс должен ожидать его до муссонов, делающих путешествие невозможным.Дата на письме свидетельствовала, что оно было отправлено еще до отъезда Алекса из Калькутты. Из этого следовало, что и управлении с самого начала знали, что заявка Алекса будет оспорена, но намеренно не уведомили его об этом. Это было еще одним доказательством предвзятого отношения англичан к человеку, чей цвет кожи вызывал у них подозрение.Во втором письме из земельного управления подтверждалась информация первого: новый глава управления посетит Парадайз-Вью до начала сезона дождей.Расстроенный Алекс взялся за письмо набобзады Бхопала, ожидая новых дурных известий. В письме содержалось облаченное в цветистые выражения предложение встречи для обсуждения условий вывоза древесины с земель Алекса. Имелись также намеки на утрату в земельном управлении Калькутты важных документов и делался вывод, что в этой ситуации Алекс нуждается в поддержке влиятельных людей, в том числе самого набобзады.Алекс с удовольствием проигнорировал бы его письмо, а еще лучше – посоветовал бы молодому правителю спрятать лингам в штаны и не пытаться насиловать соотечественников. Однако для того, чтобы делать подобные заявления, требовалась финансовая независимость, которой он пока не обладал; когда он поправит свои дела, недруги услышат от него и не такое. Настанет день, когда он вообще откажется валить деревья и набобзада не сможет выжать из него больше ни одной рупии.Больше всего Алекса огорчало то, что он вынужден готовиться к приему нежеланных гостей. Присутствие Эммы создаст впечатление, что Парадайз-Вью не только индийская, но и британская плантация. Придется не откладывая взяться за изменения, на которых она настаивает. Он уже достаточно пожил на индийский манер; теперь следует перейти на образ жизни типичного англичанина.Расчистив на столе место, он принялся за список неотложных дел. Избавиться от индийской мебели; послать в Бхопал и Гвалияр за тяжелой темной мебелью, столь любезной британцам; установить во всех комнатах вентиляторы-пунках; переодеть детей в британскую одежду; начать подавать типично британскую еду. Раз на него рано или поздно все равно свалятся официальные визитеры, лучше подготовиться к этому заранее…Остаток ночи и весь следующий день Алекс трудился в одиночестве в своем кабинете. Слуга приносил ему туда еду, и он сидел, не поднимая головы, пока Сакарам не помешал его работе, сказав:– Вам надо идти, саиб. Мэм-саиб повсюду вас ищет. Словно разъяренная тигрица, вырвавшаяся из чащи.– Что-то случилось?– Не знаю, когда это началось, саиб, но сегодня утром она не позволила айе дать детям лекарство, которое они получают еженедельно. Детям это понравилось, но айе – нет, потому что приказ поступил не от вас. Потом она принялась переставлять в доме мебель, утверждая, что нужны перемены. У нее нет на это права.Алекс не удержался от усмешки при сообщении о касторовом масле. Он не был на нее сердит. Если бы айя спасла его самого в детстве от этой кошмарной обязанности, он был бы ей чрезвычайно признателен за это! Эмма отлично знала, что делает, и, видимо, полагала, что ее бунт останется без последствий.– Я предоставил мисс Уайтфилд право менять все, что она сочтет нужным, – сказал он Сакараму.– Дело в том, саиб, что, разыскивая вас, она наткнулась на зенану.– Она нашла зенану? – Алекс проклял свою рассеянность. Надо было раньше отвести Эмму в зенану и познакомить со всеми женщинами, за исключением Лахри. Если бы он сам ей объяснил, откуда какая взялась, то не попал бы сейчас в столъ затруднительное положение. Ведь у нее появились основания обвинять его в преднамеренном обмане!– Случайно наткнувшись на зенану, она приказала мне немедленно привести вас к ней, саиб.– Что ж, видимо, придется сходить и узнать, чего ей надо.– Сикандер… Прошу меня простить, но знает ли она о Лахри?Алекс покачал головой:– Нет. Лахри тоже о ней не знает. Я как раз собирался переговорить с Лахри, но еще не нашел для этого времени.– Будьте осторожны, Сикандер. Я уже видел мэм-саиб в таком состоянии – у Сайяджи Сингха, когда он прислал вам девчонку. Только в этот раз она волнуется еще больше. Когда я ее оставил, она ходила по комнате и разговаривала сама с собой.Алекс озадаченно посмотрел на Сакарама и вздохнул:– Что же она говорила?– Она говорила: «Шесть! Целых шесть! А он еще утверждал, что не содержит зенаны!»Алекс застонал:– Я сам во всем виноват, Сакарам. Я должен был с самого начала все объяснить. И избавиться от Лахри. Теперь в ней взыграла британская добродетель, и она не успокоится, пока не вытравит из моего дома самый дух этой традиции.– Боюсь, вы правы, Сикандер. Лахри, наверное, тоже была потрясена, увидев в вашем доме иностранку.– Почему? Я ведь всем твердил, что привезу из Калькутты няню.– Это не просто няня, Сикандер. Мне вы можете не рассказывать басен. Я знаю, где вы провели прошлую ночь, а также ночь во время путешествия.– Ни тебя, ни остальных не касается, где и с кем я провожу ночи. Первого, кто станет об этом сплетничать, я собственноручно заколю в устрашение остальным.– Слушаюсь, саиб. Если до моего слуха дойдут сплетни, я положу им конец. – Сдвинув густые брови в знак сильного неодобрения, Сакарам отвесил господину церемонный поклон.– Так-то лучше. В близких ко мне людях я более всего ценю деликатность. Ты об этом знаешь, пусть и остальные не забывают.Алекс встал и направился в покои Эммы.Дожидаясь Сикандера и расхаживая по комнате, Эмма приняла решение, что не будет довольствоваться легковесными извинениями и потребует объяснений, что делают в специально отведенной для них части дома столько привлекательных женщин. Женское помещение соединялось с главным корпусом общим двором и крытым переходом.Видимо, это была зенана; с противоположной стороны дома красовалась также беседка с видом на пруд и фонтан – не иначе как павильон любви Сикандера, где он забавляется с женщинами… Неужели он считает ее такой наивной, чтобы принять всех этих разодетых женщин за служанок?Особенно хороша собой была одна из них. У Эммы не было возможности как следует ее рассмотреть, потому что та сразу прикрыла лицо краем сари. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это красавица. Нет, Эмма ни за что не поверит, что и она служанка в этом доме! И если ее подозрения подтвердятся, то тогда… тогда… Она еще не придумала, как поступит в этом случае, но не сомневалась, что не будет сидеть сложа руки.Сейчас ей требовалось одно: посмотреть Сикандеру в глаза. Она сразу поймет, кем являются для него все эти женщины, узнает, лгал ли он ей, превратив ее всего-навсего в седьмую любовницу… Господи, это невыносимо! От одной этой мысли Эмме хотелось бежать прочь из Парадайз-Вью.Она, конечно, не надеялась, что до встречи с ней он избегал женщин, однако не собиралась делить его с шестью наложницами. Почему он не рассказал ей о своем гареме, почему не предупредил, почему не дал слова его разогнать? Вместо этого он приложил все старания, чтобы она не узнала, что в Парадайз-Вью есть зенана.Неужели он надеялся, что она не найдет ее? Нет, у нее и в мыслях не было рыскать по его дому, все произошло случайно; впрочем, с какой стати она ищет оправдания для себя, когда в случившемся виноват только он?Меряя шагами комнату, она все больше приходила в неистовство. Внезапно за дверью раздался голос Сикандера:– Эмма!Он ворвался в комнату как вихрь, сопровождаемый вездесущим Сакарамом. Эмма молча уставилась на него. Он выглядел усталым, его волосы были взъерошены, щеки – небриты. Одежда – простая индийская сорочка, надетая поверх английских бриджей, заправленных в сапоги, – была мятой и несвежей. Однако при всем том он оставался для нее красивейшим мужчиной на свете.Вспомнив прошлую ночь и то, что они делали вместе, она вспыхнула. Но мысль о причине его прихода отрезвила ее и вернула холодную решимость.– Вы глубоко заблуждаетесь, мисс Уайтфилд. Женщины, которых вы видели, не являются моими наложницами. Если не верите мне, спросите Сакарама.– Сакарам тут совершенно ни при чем. Я предпочитаю услышать правду из ваших уст. Вы отрицаете, что содержите зенану?Он изображал оскорбленную невинность. Только сейчас до Эммы дошло, что, даже будучи виноватым, он не подаст виду. Он достаточно поднаторел в увертках.– Не отрицаю. Они действительно живут у меня в зенане. Но из этого еще не следует, что они мои жены или наложницы. Одна из них – моя дальняя родственница. Спасаясь от жесткого обращения своего мужа, она сбежала от него, но родители не пустили ее домой, поэтому я предложил ей убежище. Еще одна была раньше наложницей в доме моего кузена Хидерхана. Он выгнал ее, пригрозив заставить самостоятельно добывать пропитание. Она происходит из знатного рода, принадлежит к касте браминов, а он собирался обречь ее на попрошайничество на улицах Гвалияра… Еще там живет Гайятри.– Расскажите и о ней. Не сомневаюсь, что про каждую у вас есть наготове душераздирающая история.– Вы отказываетесь меня слушать? – Глаза Сикандера потемнели, как оникс. – Вы не верите моим словам?– Лучше пойдемте в зенану. Вы все это расскажете в их присутствии. Я сама хочу с ними поговорить. Сакарам выступит переводчиком. Только не воображайте, что я не пойму, что он им наплетет. Я не говорю на урду, но понимаю достаточно, чтобы уловить нить разговора.Эмма допустила сильное преувеличение. Если собеседники говорили быстро, она не понимала ни слова, однако надеялась, что угадает истину по выражению лиц. Вряд ли эти женщины – такие же опытные обманщицы, как Сикандер.– Раз вы настаиваете – извольте. Сакарам, оповести женщин, что мы идем задавать им вопросы.– Нет! Он пойдет с нами. Лучше не давать ему шанса предупредить их, чтобы они скрыли правду.Сакарам вопросительно посмотрел на Сикандера:– Саиб?– Ты останешься с нами, – уступил Сикандер. – Судя по всему, мисс Уайтфилд не доверяет нам обоим.– Совершенно верно: не доверяю.– Идемте в зенану. – Сикандер не подавал виду, что взволнован или чувствует себя виноватым. Его спокойная уверенность только разжигала подозрения Эммы.Она вышла за ними из комнаты и спустилась по широкой лестнице. Скоро они подошли к резной арочной двери в зенану, охраняемой юношей, одетым в точности как Сакарам. Этого стража она видела и раньше, но он и тогда, как и сейчас, не помешал ей пройти внутрь – ведь она женщина.Глядя, как он услужливо распахивает перед Сикандером дверь, Эмма с горечью подумала о том, что он, по всей видимости, вправе в любое время наведаться на женскую половину.Они оказались в роскошном слабо освещенном помещении, где на выложенном подушками ковре перед ширмой возлежала одна-единственная особа, бравшая из бронзовой мисочки какие-то яства и клавшая их себе в рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48