– Причина не в нашем возрасте, – сказала я. – Дело в том, что я вижу тебя таким, каким ты был в школе.Потому что ты, дурачок, кажется, не можешь говорить ни о чем другом.– Не могли бы мы просто остаться друзьями? – спросила я.– Конечно, – сказал он со вздохом. – Давай сменим тему, – добавил он, вдруг просияв. – Давай поговорим о твоих слоганах. Думаю, они чудесные, – продолжал он с энтузиазмом. – Тот слоган для журнала «Уич?» «Which?» – ежемесячный бюллетень Ассоциации потребителей, в котором освещается качество товаров.

был замечательный – как он звучал, а? О да, вот так: «Не купишь, не купив „Уич?"» Это было классно.– Это было давно, – сказала я.– Но я все еще его помню, и это доказывает, что он работает. И еще один, для краски «Дьюлюкс», – «Самое яркое у вас в доме», кажется, так? Фантастика. Над чем ты сейчас работаешь?– Над «любовными сердечками», – ответила я. – К Дню святого Валентина. Для рекламной кампании по телевидению – производители возлагают на нее большие надежды. Это для них серьезный риск.– Как ты собираешься это сделать?– Ну, ты знаешь надписи на сластях, – сказала я.– Да. «Люби меня», «Будь моей» и все такое.– Да, точно. Ну, я придумаю стихи на эту тему, их будут читать актеры – с музыкой, спецэффектами и быстрым мельканием кадров. На словах это выглядит глупо, – добавила я извиняющимся тоном, – реклама всегда звучит глупо, когда ее описывают, но смотреться, я думаю, будет неплохо.– Это так здорово! – восхитился он. – Это будет замечательно.– Ну, это ведь только реклама, Ник, – сказала я. – Она уж точно не перевернет мир. Она не предотвратит войны и не накормит голодных. – И не даст крышу бездомным, подумала я печально. – Как поживает Джонатан? – спросила я. – Он, наверное, нервничает из-за свадьбы?– О да, как на иголках. До свадьбы осталось всего два месяца. Ты пойдешь, да?– Да.– До Йоркшира далековато, – заметил он. – Почему бы нам не поехать туда вместе?– Да, – сказала я весело. – Это будет здорово.
Х-у-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х-х… А-а-а-х-х-х-х… Х-у-м-м-м-м… У-у-у-х-х-х-х… А-а-а-х-х-х-х!– Хорошо, теперь отдохнем, – предложила Джесси, – сделаем перерыв на десять минут, а потом Рози расскажет нам о рождении маленькой Эмили. Да, Рози?– Да, – сказала Рози со смущенной улыбкой.Мы с Пат сделали рывок к груде мягких игрушек – я взяла мишку Руперта, и мы отправились на кухню.– Мне не терпится послушать, как Рози выдает секреты, – гудела Пат, крепко прижимая мишку Паддингтона левой рукой.– И мне, – солгала я, кладя пакетик с ромашковым чаем в ярко расписанную керамическую кружку.– Я подозреваю, что она приукрасит, чтобы это казалось легче, чем на самом деле, – продолжала Пат, когда мы, размешав настой, понесли кружки в гостиную. – Ты смотрела игру вчера вечером?– Игру?– «Арсенал» продул «Челси» четыре-один – феноменальный счет. Или ты предпочитаешь регби?– Э, нет, – сказала я. – Пожалуй, теннис.– Теннис, да? Так вот, Мартина Навратилова – одна из моих кумиров.– Правда?– И Билли-Жан Кинг, конечно, – какая звезда! Так, значит, ты смотришь теннис, да, Тиффани?– М-м-м, ну…– Полагаю, ты поедешь в Истбурн?– Э, нет… не думаю.– Так, значит, ты смотришь женский теннис. – Она громко засмеялась.– Я бы этого не сказала. То есть я сама играю в теннис. Но что мне действительно нравится – так это синхронное плавание.– Женский теннис! Ха! Могу поклясться, у тебя хороший удар справа, Тиффани!Я передала Салли кружку травяного чая, стараясь не пролить. Она была в мужской рубахе из хлопчатобумажной ткани и в свободных брюках.– Мне не терпится услышать, что расскажет Рози, – шепнула Салли.Вдруг Джесси хлопнула в ладоши, что означало конец перерыва.– Ну, Рози, – мы все внимание, – сказала она, глядя на нее с блаженной улыбкой.Рози, приятная молодая женщина лет тридцати, поднялась. Ее ребенок мирно спал в переносной люльке.– Ну так вот, – начала Рози, – я родила Эмили две недели назад. В больнице университетского колледжа. Это было настоящее потрясение.Все одиннадцать будущих матерей вытянули шеи.– Это действительно было невероятное потрясение, – продолжала Рози. – Совершенно незабываемое, и я никогда не сделаю этого снова – по крайней мере, без пяти обезболивающих уколов. Это было ужасно, – добавила она резко. – И если вы думаете, что я буду тут говорить, как это было замечательно, какое это чудесное, жизнеутверждающее переживание, ну, вы будете очень разочарованы.– О, Рози, пожалуйста, не говори так, – сказала Джесси, которой явно было не по себе. Но Рози не обратила на нее внимания.– Схватки продолжались двадцать четыре часа – я думала, что меня разорвет, как Джона Херта в «Чужом». И когда говорят, что родить – это все равно что покакать дыней, – неправда это все. Это скорее как выдавить из себя мешок угля. Боль дикая. Я завывала, как животное, жидкость вытекала у меня из всех отверстий.– О, Рози, – пожалуйста! – взмолилась Джесси.– Нет, Джесси, я расскажу правду, – сказала Рози. – Существует заговор, что мы все должны притворяться, будто роды – это чудесно. А это не так, роды – это ужасно, это такой стресс. Я чувствовала такое унижение, будто я не человек вовсе; мне кажется, кошка дает жизнь своим детенышам с большей привлекательностью, чем это делала я. Но я ничего не могла поделать. Я выла, я стонала, я визжала. Я кричала и звала маму. «Мама, мама, мама!» – орала я. Муж не выдержал – он ушел оттуда, и я его не осуждаю. Я сама ему сказала, чтобы он ушел. Потому что мне не хотелось, чтобы он видел меня в таком состоянии. Как я визжу, словно резаная свинья. Как я вою и ору. И я ненавижу ребенка за то, что он сделал со мной – практически разорвал меня надвое, мне наложили сорок пять швов, я не могла ходить целую неделю после этого. И все эти мычания и все дыхательные упражнения не могут ничегошеньки изменить – единственное, что мне помогло бы, – это хорошо сделанное кесарево сечение.Тишина навалилась камнем.– Ну, спасибо, Рози, – сказала Джесси. – Уверена, ты очень подбодрила всех своим рассказом.Мы сидели ошеломленные. Я приняла решение взять приемного ребенка. Затем я посмотрела на девушку, сидевшую рядом со мной, – ей предстояло родить на следующей неделе. Она уставилась в пол, глотая слезы. Потом я взглянула на Лесли, которая должна была родить примерно через два месяца. Она моргала, готовая вот-вот заплакать. Пат обняла ее за плечи. Бедная Салли, подумала я. Бедная, бедная Салли. Я посмотрела на нее. Она – о, слава богу! – она улыбалась.– Какое удивительное переживание придется испытать, – прошептала она взволнованно. – Через какое жизненно важное, эпическое испытание придется пройти.– Значит, у тебя это не вызывает ужаса? – спросила я удивленно.– О, конечно нет, – засмеялась она. – Не будь дурочкой, Тиффани. На самом деле у меня теперь даже больше решимости завести ребенка. Февраль Так вот, если верить февральскому номеру «Новобрачные и обустройство дома», самой модной тканью для подвенечного платья этим летом будет переливчатый шелк. Лично я предпочитаю добрый старый дюпион, Дюпион – шелк из коконов-двойников.

но сейчас, очевидно, это уже вчерашний день. Что обо мне подумают, когда я пойду к алтарю со всеми этими прекрасными мужчинами из брачного агентства Каролины Кларк в безнадежно старомодном платье! Я почти слышу хихиканье с задних скамеек: «Дюпион? Скажите на милость! Ну, она никогда не отличалась умом. Впрочем, могло быть и хуже, по крайней мере это не полиэстер. Бедная старушка Тиффани. Она никогда, знаете ли, не умела модно одеваться». Модно. Вот что Фил Эндерер обычно мне говорил: «Извини, дорогая, но это совсем не модно. Слушай, может, ты пойдешь переоденешься?» И я, как послушная собачка, шла и переодевалась. Ужасно, да? Подумать только, а ведь у меня есть ум, душа, свобода воли и чувство собственного достоинства! Но, понимаете, я знала, что, если скажу ему то, что мне очень хотелось сказать: «Нет, я не хочу, черт возьми, переодеваться, и вообще, за кого ты меня принимаешь?» – он закатит истерику, что делал довольно часто, а я не люблю неприятных сцен. Не выношу. Нет, в профессиональном споре я могу настоять на своем. Я готова, если требуется, вонзить жало кому-нибудь в хвост. Например, работая в «Гёгл Гагл энд Пеготти», я как-то на деловом заседании отстояла свой вариант рекламы Маленькой Плаксы. Маленькая Плакса – кукла, в которую набирают воду, а она плачет и писает.

Но когда дело доходит до горячей перепалки с любовниками – это другое дело. Так что я всегда стараюсь найти компромисс. Соглашаюсь. Иду на попятный. Отступаю. Уклоняюсь. Не потому, что я труслива, нет. Я просто не люблю спорить.Так метались мои мысли, когда утром я собирала подснежники в саду под окнами. И, подводя итоги, решила, что год начался довольно-таки неплохо. Я выполнила одну из поставленных задач – вступила в агентство знакомств. Однако, надо признаться, я не выполнила другую – так и не перестала думать о Довольно Успешном. На самом деле я думаю о нем постоянно, даже когда сплю, потому что, понимаете, я все время вижу его во сне. Но, надеюсь, как только я начну знакомиться с красавцами из агентства Каролины Кларк, я, очевидно, сразу же перестану о нем думать, потому что, очевидно, влюблюсь в одного из них и разлюблю его. Это очевидно. Во всяком случае, я заполнила анкету, присовокупив к ней три очень хорошие фотографии, снятые за последний год; они приукрашивали достоинства, не вводя, смею этому верить, в заблуждение, и – вообразите мое волнение, дорогой читатель! – я тут же стала получать анкеты. Я расскажу вам, как это работает. Если, скажем, А понравился внешний вид Б, то анкету А присылают Б. И если Б понравилась анкета А, он (она) сообщает агентству, и происходит обмен телефонами. Все очень просто. В этом есть доля риска, но на это стоит пойти. Я просто обязана влюбиться. И это разрешит все мои проблемы. Хорошо бы влюбиться до Дня святого Валентина – а он уже на следующей неделе. Подозреваю, меня никто не поздравит. Конечно, я знаю: этот праздник всего лишь коммерческая кампания – господи, ну кто обращает внимание на всю эту чепуху? Но если ты одинока и все, что ты получила четырнадцатого февраля, – это уведомление о неуплате налога на недвижимость или напоминание получить результаты анализов трехгодичной давности, ну, честно говоря, такое чувство, будто тебя убивают. Да еще магазины сразу же после Рождества начинают продавать эти пошлые открытки со слащавыми, сиропными, сахариновыми сантиментами, и никуда от них не деться. Короче, чтобы не расстраиваться попусту, я решила не обращать внимания на этот всенародный ежегодный любовный фестиваль и сосредоточиться на рождении ребенка. Я все еще не отличаю эпизиотомию от ананаса, а поскольку Салли так загружена делами и так устает на работе, я просто обязана знать, что к чему.
Сегодня утром я отправилась в магазин и вернулась с охапкой книг – «Рождение ребенка», «Ваша беременность – вопросы и ответы», «Планирование семьи и здоровый ребенок», «Беременность и роды», «Естественная беременность» и «Детская Библия». Некоторые фотографии… Боже мой, мне пришлось сначала сесть, прежде чем я смогла взглянуть на них. И я подумала: роды? Да вы что? Лучше уж я кого-нибудь усыновлю. Двоих детей.В возрасте восемнадцати лет. Когда мне удастся заполучить хорошего мужа, что уже не за горами. Потому что стали приходить анкеты. Сегодня утром. По почте. В лежавшем на коврике конверте со штампом «Лично в руки» были анкеты мужчин, которые хотели со мной познакомиться. Довольно много мужчин. В том числе Дерек из Датчета, специалист по компьютерам, который любит «вечернее барбекю и прогулки при лунном свете под теплым душистым ветерком». Ладно, как насчет того, чтобы прогуляться при лунном свете с теплой душистой Тиффани Тротт, Дерек? И Кевин из Хаунслоу, который верит, что «чувство человеколюбия естественно», – правильно, правильно, Кевин! И Тоби из Барнеса, который ищет кого-нибудь, кто «сознает угрозу для окружающей среды». Ну, это я, Тоби! Я всегда бросаю бутылки в специальный бак и принципиально езжу на общественном транспорте – терпеть не могу отвратительные, отравляющие атмосферу автомобили! А еще Джон, который прислал черно-белую фотографию, – уж не к «феррари» ли он прислонился? Затем мне понравился Джордж, для которого «важны традиционные ценности, в особенности вера». Что ж, я с тобой заодно, Джордж! Верь мне. Затем Джефф, который разведен и живет в Клапхеме с тремя маленькими сыновьями, о, «за которыми присматривает няня». И должна сказать, Лео, менеджер по сбору данных из Темз Диттон, выглядит совсем неплохо. Он не слишком привлекателен, но пишет, что ищет кого-нибудь, кто «любит посмеяться». Да ведь это я, Лео! Смех – мое второе имя. На самом деле не Смех, мое второе имя Николь – тут мои родители немного оплошали: когда я училась в Даунингхэме, у меня была такая фигура, что надо мной все потешались. Так на чем я остановилась? О да, смотрю на Лео и, м-м, на Роджера, который работает библиотекарем и пишет о себе, что он «немножко бесхарактерный», но любит «приятное общение» и «поклонение солнцу». И затем – затем Патрик. Сейчас Патрику сорок один, он разведен, работает консультантом по менеджменту. Он играет в теннис, а еще он дипломированный пилот. У него нет детей, и он утверждает, что он «беззаботный, верный, честный, открытый и надежный». Неплохо звучит. А выглядит он, скажем так, довольно элегантно, у него черные волосы и синие глаза, рост около шести футов. На фотографии он стоит на балконе отеля, с которого смотрит как будто бы на Эйфелеву башню, так что, видимо, он много путешествовал – и у него приятная улыбка. К тому же в его анкете нет ни одного упоминания о гольфе! Итак, Патрик пишет, что он ищет «женщину с чувством умора, которая не воспринимает себя слишком серьезно. Женщину, которая умна, независима, успешна, добра и готова оказать поддержку». Что ж, Патрик, больше не ищи!
– Да он настоящий красавец, – сказала Лиззи, когда пришла ко мне в понедельник.Она только что вернулась с острова Пасхи и была очень загорелой – разумеется, ведь в Чили в это время года очень жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51