А ведь сейчас еще ноябрь. Терпеть не могу ноябрь – это такой невероятно длинный месяц, он тянется бесконечно. Я хочу сказать, как мог Довольно Успешный увлечься другой только потому, что я отвернулась от него? Это не дает ему права смотреть на других женщин. Мерзавец. Как жаль, что мне приходится бывать на Пиккадилли так часто, размышляла я. Там, где живет Довольно Успешный. Со своими знаменитыми соседями, такими, как Алан Кларк. Может, как раз Алан Кларк виноват? Сбивает Довольно Успешного с толку. Учит его, как вызвать доверие, а потом обмануть. Интересно, какая у Довольно Успешного квартира? – подумала я. Интересно, что он сейчас делает. Вспоминает ли еще обо мне? Господи, я бы хотела, чтобы он жил в Пиннере, а не на Пиккадилли, тогда мне легче было бы его забыть.Кейт уже ждала меня у галереи Оскара Ридза, и мы вместе зашли внутрь. Там было множество народа. Какая толпа! Очень… мужская. Очень… столичная. Большинство с пирсингом в носу, с булавками в бровях, с бритыми головами и в обуви «Док Мартенс».– Приветствую вас! – сказал Эрик, целуя нас. – Я рад, что вы смогли прийти. Идите возьмите себе по стаканчику чего-нибудь, а потом приходите ко мне, поболтаем.– Мы тут же вернемся, – пообещала я игриво. – Мы сейчас, не уходи!Какой-то человек лет сорока с длинными светлыми волосами до плеч, в роговых очках и с очень толстым задом стоял у стола, уставленного бутылками и стаканами. Он не обратил на меня никакого внимания.– Пинту белого вина, пожалуйста, – весело пошутила я, – и пакет ветчины.Он бросил на меня равнодушный взгляд. Явно совершенно невосприимчив к моему обаянию.– Черт, я не бармен, – сказал он с раздражением. – Я владелец этой галереи.– Что ж, рада за вас. Но мы с подругой хотели бы получить по стаканчику вина.Нет необходимости говорить, что я взъерошила перья.– Наливайте себе сами, – буркнул он, кивнув на бутылки.– Большое спасибо, – сказала я отрывисто. – Кейт, тебе скверного красного или скверного белого?– Красного, – ответила она, краснея. – Тиффани, давай пойдем посмотрим на картины.– Какой грубиян, – сказала я умышленно громким голосом, когда она потянула меня за рукав.– Ш-ш-ш. Не реагируй. Не стоит.– Он владелец этой галереи и так обращается с гостями! Как же он продает картины?Хороший вопрос. В самом деле, как? Работа Эрика представляла собой фотографии частей тела, снятых под разными ракурсами и увеличенных до огромных размеров. Женская ступня, такая огромная, что напоминала свод готического собора; сжатый кулак, сфотографированный так, что походил на цепь зубчатых холмов; ухо, лежащее, словно огромная раковина, на пустынном берегу; огромные синие глаза, похожие на озера; пара глубоких ноздрей размером три фута в поперечнике.– Сопли очень впечатляют, – сказала я Кейт. – Очень интересно, – соврала я Эрику двумя минутами позже. – Ужасно оригинально и заставляет задуматься. Мне нравится концептуальное искусство.– Я интересуюсь топографией человеческого тела, – серьезно пояснил он. – У каждого из нас есть физический ландшафт с хребтами, и бороздами, и гребнями…– …и долинами.– …да, и долинами.– …и утесами.– …да, и утесами.– …и травянистыми холмами.– …да, да, конечно.– …и остроконечными вершинами, – сказала я.– …да. И вершинами.– Мои тридцать восьмого размера, ха, ха, ха! Ему, кажется, это не показалось смешным.– Пожалуйста, Тиффани, не опошляй.– Извини, – сказала я, – я и правда думаю, что это очень интересно.Почему бы тебе не попробовать акварельные краски?Я огляделась. Публика была интересной – очень модная, очень шикарная. Довольно много хихикающих мужчин.– …о, Кевин, ты один!– …знаешь, Саачи был здесь раньше.– …Трейси Эмин – невероятно.– …приведи ко мне как-нибудь Марселя Душампа.– …ты слышал Дэмиена в «Калейдоскопе»?– …использует свою собственную кровь.– …я слышал, у Оскара Ридза финансовые проблемы.– …британское искусство поистине великое.– …галерею грозили закрыть.– …лепка из воска – это так банально.– …нет денег.– …что до меня, то я предпочитаю американский минимализм.Пока мы прохаживались по галерее, взгляд невольно выхватывал отдельные детали. Мужчина с пятном в виде сердца на правой щеке; женщина очень преклонного возраста с подозрительно стянутым книзу лицом; двадцатилетний парень с белыми крашеными волосами. И все они смотрели не столько на картины, сколько друг на друга. Женщины осторожно наблюдали за мужчинами. Мужчины смотрели на мужчин. Мужчины пристально разглядывали женщин.– На кого, черт возьми, уставился вон тот? – спросила я вдруг у Кейт.Она проследила за моим взглядом.– На тебя, на тебя, дурочка, – сказала она. – Слушай, у меня разболелась голова. Ты оставайся здесь, а я, пожалуй, пойду домой. Ты не против?– Э-э, нет, – ответила я.– К тому же мне хотелось бы увидеться с Майком, – добавила она, заметно краснея.– Хорошо, Кейт. Можешь не объяснять, – сказала я.В последнее время я так мало ее вижу, подумала я с грустью, когда она ушла. Я решила остаться. Возможно, еще поболтаю с Эриком. Но тот тип по-прежнему пялился на меня. Он меня знает? Его лицо казалось смутно знакомым. Потом он стал продвигаться ко мне. Он был примерно пяти футов и десяти дюймов ростом, с темными вьющимися волосами и крупным носом. Лет сорока пяти. Где я могла его видеть?– Здра-а-вствуйте, – сказал он, протягивая руку. – Манго Браун.Манго Браун. Что-то знакомое. Но откуда?– Мне знакомо ваше имя, – сказала я. – Но не помню откуда. Мы когда-то встречались?Он засмеялся с видимым удовольствием.– Нет, мы не встречались. Потому что, если бы мы встречались, я бы уж точно запомнил ваше.О, как приятно это слышать, подумала я радостно.– Меня зовут Тиффани, – сказала я. – Тиффани Тротт. Так почему вы думаете, что я вас знаю?– Ну, ха, ха, ха! – Он деликатно кашлянул. – Думаю, потому что вы, возможно, видели меня…– В автобусе номер 73! – выпалила я.– Нет. По телевизору вообще-то.По телевизору? По телевизору? О да. Конечно.– Точно, – сказала я весело. – Вы репортер.– Я корреспондент, – поправил он с легким раздражением. – Специальный корреспондент. По социальным проблемам. Ай-ти-эн.О да.– Извините, что я сразу вас не вспомнила, – сказала я, – но если честно, мне запомнились только те невероятно смелые репортеры, которые работают в горячих точка, например Джорж Алагия, Джон Симпсон, Джеймс Мейтс…– Да, да.– …Майк Николсон, Линдсей Хилсам, Бриджет Кендалл…– Хорошо, хорошо.– …и конечно, Кейт Эйди. Он закатил глаза.– Но боюсь, что касается местных новостей, ни одно имя у меня не запечатлелось в памяти. Что вы сняли в последнее время?– Очень интересную передачу для «Новостей в десять» по проблеме разведения съедобных морских моллюсков в Уэльсе.– О, неужели об этом можно сказать так много? – спросила я.– Да, – сказал он, – о моллюсках много чего можно рассказать. Послушайте, мне вообще-то довольно скучно здесь. Вы не хотите пойти выпить чего-нибудь?Господи, так сразу. Хм-м-м-м.– Хорошо, – согласилась я. – Почему бы и нет? Я попрощалась с Эриком, бросила на Оскара Ридза прощальный взгляд и вышла с новым знакомым.– Куда пойдем? – спросил он.– В «Ритц»! – предложила я. – Это недалеко. И можно увидеть Довольно Успешного, которого я люблю.– Э, не думаю, что мне туда хочется, – сказал он. – Мой галстук недостаточно моден для «Ритца».– О, думаю, у вас прекрасный галстук, – заверила его я.– Давайте пойдем в «Красного льва», – сказал он. – Это сразу же за собором Сент-Джеймс.И мы отправились туда. Он взял мне легкого пива и принялся выкладывать о себе всю подноготную:– Я только что развелся. Мы были женаты пятнадцать лет. Жена не понимала меня. Я говорил ей, что она ушла в себя. Она сказала, что ни в ком не нуждается. Чертовски смешно.Он действительно довольно приятный человек, подумала я, пока Манго говорил и говорил без умолку. И он разведен. Ха-ха! У него хорошая работа. Очень хорошая работа. И было бы неплохо появиться с ним в теннисном клубе, не так ли? «О, здравствуйте, миссис Чамлай, это мой муж. Манго Браун. Да, верно. Тот самый Манго Браун. Да, вы видели его. По телевизору. Вот почему он кажется таким знакомым. Да, верно. На Ай-ти-эн. После перерыва». Хм-м-м. Интересно, долго он будет говорить?– У вас есть дети? – спросила я как бы между прочим.– Да, – сказал он. – Пятеро.Пятеро! Как же они, наверное, орут. Хотя, возможно, они уже выросли и живут отдельно.– Одиннадцать, семь, пять, три и полтора года, – пояснил он.– О. Прекрасный возраст. Прекрасный возраст, – сказала я, мысленно вычеркивая его из моего списка потенциальных спутников жизни. Черт возьми. Проклятье. Но он действительно довольно приятный внешне. К тому же, с другой стороны, я так люблю детей – я могла бы быть как Мария с детьми фон Траппа в «Звуках музыки». Только петь песни, ограждать их от опасностей и участвовать во всяких веселых проделках. Я почти слышала их голоса: «О Тиффани, мы так счастливы, что ты стала нашей приемной мамой».– Можно еще стаканчик? – спросила я Манго. Он посмотрел на меня с благодарной улыбкой.– Да, пожалуйста, – сказал он. – А себе я возьму тройной виски. Декабрь Звучащие повсюду рождественские гимны. Мерзкий падуб. Отвратительные открытки. Опавшая омела. Блеклые безвкусные блестки. Расфуфыренная фея на верхушке вечнозеленой пластиковой елки. Санта-Клаус и Руфус с бубенцами, звенящими «динь-дон-ди-дон, динь-дон-ди-дон»! Черта с два я люблю Рождество! Оркестр Армии Спасения. Сипящие певчие с яблочными щеками и в крахмальных рюшах. Вечер у горящего камина с мужчиной твоей мечты, шутки и смех… Господи, опять наступило это время года. Холодное средьзимье. «Jingle Beils». «Jingle Beils» – рождественская песня «Звените, колокольчики».

Самое чудесное время для нас, Single Belles. Single Belles – одинокие красавицы (англ.).

«Украшайте холлы ветками омелы – тра-ла-ли-ла, тра-ла-ла!» «Самое время, чтобы напиться» – это уж точно. И конечно, Рождество – напоминание о младенцах, да? Быть «на шестом месяце» и все такое, пеленки, кроватки и прочее, а потом родить в каких-нибудь «яслях» Национальной службы здравоохранения, где текут нескончаемые потоки озабоченных родственников.«Но-очь тиха, но-очь светла», – разносится в «Селфриджез» сладкий голос Бинга Кросби. И такая досада – я имею в виду воздействие этой простенькой песенки, – такая досада, что она меня проняла. Я старалась не поддаваться, но все равно растрогалась. И даже разозлилась на себя за это.– Почему ты плачешь, Тиффани? – спросила Алиса, когда мы стояли на пятом этаже в очереди к Санта-Клаусу.– НЕ спрашивай ее об ЭТОМ, – прокричала Эми. – Тиффани ПЛАЧЕТ потому, что ОНА НЕ ЗАМУЖЕМ. У НЕЕ нет МУЖА. У нее ДАЖЕ нет ПАРНЯ. И это для нее ПРОБЛЕМА.– Я плачу вовсе не поэтому, – возмущенно возразила я, лихорадочно соображая, что именно Лиззи наговорила обо мне девочкам. – У меня глаза слезятся, потому что пыль попала под контактные линзы, вот и все.– Конечно, это пыль, Тиффани, – сказала Лиззи, вручая мне бумажный носовой платок. – Ладно, Алиса, Эми, – не забудьте, только одна просьба.– Ладно, мамочка, – прокричали они.– В прошлом году они попросили у Санта-Клауса по шестьдесят три подарка каждая, – сказала она. – Поставили меня в ужасно неловкое положение. Они принесли с собой список и отказались уходить, пока не получат все. Пришлось их просто утащить. Надеюсь, в этот раз не тот же самый человек будет. А если он попытается посадить их к себе на колени, – яростно прошипела она, – я подам в суд.– Слушай, я пойду прогуляюсь, – сказала я. – Незачем мне тоже тут стоять.Я направилась в отдел мужской одежды, чтобы выбрать галстук для папы. Я просмотрела всевозможные, от различных фирм. Данхилл – может, и подойдет. Ланвин – мило, но очень ярко для него. Ив Сен-Лоран – не его стиль. Ральф Лорен… Ральф Лорен… что-то мне это напоминает… Я вспомнила, как однажды купила Филлипу галстук от Томаса Пинка. Галстук был довольно приятный, серебристо-серый, с россыпью крошечных алых точек. Это был подарок, но не к какому-нибудь событию – ко дню рождения или на Рождество. Это был просто подарок. И я очень волновалась тогда, потому что на тот момент мы еще не так давно были знакомы – всего месяца два – и я очень-очень надеялась, что ему понравится, и знала, что этот галстук подойдет к его любимому серому костюму. Но когда он развернул подарок и посмотрел на ярлык, у него вытянулось лицо и он сказал, что не может его принять, потому что носит галстуки только от Ральфа Лорена. Держу пари, Довольно Успешный такого бы никогда не сделал. Если бы я подарила ему галстук, он не сказал бы: «Знаешь, извини, но я ношу галстуки только от „Эрме"». Он сказал бы: «Как приятно, Тиффани. Большое спасибо. Галстук мне очень понравился». Думаю, он сказал бы так, даже если бы его затошнило при виде этого галстука. Даже если бы он подумал, что это самый омерзительный галстук за всю историю производства галстуков, платков и воротников. Потому что пусть у Довольно Успешного есть жена, а возможно, и любовница, зато у него хорошие манеры.Я купила отцу крапчатый галстук в оливково-зеленых тонах, а затем встретилась с Лиззи и девочками в кафе.– Боже мой, какой кошмар, – сказала Лиззи, когда Алиса с Эми пошли заказывать еще по куску торта.– Что случилось? – спросила я. – Они опять запросили кучу подарков?– Нет. Слава богу нет. Но я узнала Санта-Клауса! Он учился со мной в театральной школе. У нас он был звездой – играл Ромео! Потом я пару раз видела его по телевизору – и вдруг он исчез. И вот теперь я его встречаю – в рождественской пещере «Селфриджез»!– Ты с ним заговорила?– Нет, конечно нет!– А почему? Думаешь, он смутился бы?– Нет, просто девочки действительно верят в Санта-Клауса. Как я могла сказать: «Привет, Джеффри, помнишь, мы вместе учились в театральной школе»? Тогда стало бы ясно, что все это обман.Я села в автобус номер 73 до дома, а они взяли такси до Хэмпстеда. Я сидела и смотрела в окно – на деревья, увитые гирляндами, на заиндевевшие стекла, на яркие огни, покачивающиеся на легком ветру, а у меня в голове крутились слова рождественских гимнов: «Ясли вместо кроватки… кладет головку, мой сладкий… святое дитя, милое дитя… улыбается из колыбели… малыш с таким светлым лицом…» И я, как часто в последнее время, думала о детях и о том, когда же у меня появится малыш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51