– Перемены, которые предвидел твой отец, безусловно уже не за горами. Каллен-Вэлли пробуждается. Наши фабриканты начинают понимать, что они должны идти в ногу со временем, если хотят успешно соревноваться со своими конкурентами с Севера. Вопрос в том, кто первый внедрит новые станки, – некоторые даже держат пари на это. Фаворитом считается Херн из Бринк-энд, а следом за ним идет Ярт из Хайнолта. Это у нас два самых значительных человека, и ожидается, что они будут первопроходцами.
– Я слышал, что старый мистер Ярт против новых ткацких станков, – заметил Мартин, – хотя его сын горой за них.
– Старый мистер Ярт больной человек. Он перенес тяжелый удар и сейчас прикован к инвалидному креслу. Он и сейчас против новых станков, но он уже больше не руководит фабрикой, его сын занимается этим по доверенности.
– Тогда его сын сам может решать, устанавливать ли ему новые ткацкие станки?
– Да. Он так и сделает, это почти наверняка. Со своей стороны, если бы я держал пари, то поставил бы на него, потому что Чарльз Ярт честолюбивый молодой человек, который всегда хочет быть первым. Но Херн, или Ярт, или кто-то другой – никто не может строить без камня. Так что дай мне знать, какое оборудование тебе необходимо, а я напишу доверенность на покрытие твоих расходов.
Итак, через несколько недель каменоломня в Скарр была полностью переоборудована, и хотя камень по-прежнему добывался вручную, старым традиционным способом, тут появился новый механический кран, который двигался по рельсам и переносил глыбы сырого камня от скалы к навесам у восточного края каменоломни. Здесь же располагались и другие здания, которые в целом составляли как бы миниатюрный городок: конюшни на двадцать лошадей; склады для упряжи и для инструментов; кузница, где можно было без промедления подковывать лошадей. Была также контора Мартина, и, по предложению мистера Годвина, появилась вывеска размером десять футов на пять, которая была помещена над входом в каменоломню. На ней белыми буквами на черном фоне было написано: «Каменоломня Скарр, Ратленд-Хилл. Строительный камень высокого качества. Арендатор: М. Кокс, Чардуэлл».
Мартин нанял на работу двадцать человек, и это место, такое тихое во времена его отца, стало теперь оживленным. Это сначала казалось ему очень странным: слышать звук многих инструментов и многих людских голосов; каменщики переговаривались; каменотесы кричали. Кран гремел, разъезжая по рельсам туда и обратно.
Иногда, оставаясь один, Мартин смотрел на каменную скалу, поднимающуюся уступами вверх в голубое весеннее небо, и позволял своей памяти путешествовать в прошлое, находя там покой и тишину, испытывая облегчение от этих старых воспоминаний. Затем он пожимал плечами и высмеивал себя, чувствуя, что эти воспоминания вызывают в нем сожаления, слабость, на которые он смотрел с юношеским презрением. Все старое ушло, и это было к лучшему. И несмотря на то, что шум часто раздражал его, его деятельность вызывала у него удовлетворение. Потому что именно такой каменоломня и должна быть: в ней должно добываться огромное количество камня, как это было в прежние времена, пятьдесят или шестьдесят лет назад, когда в Долине строились новые фабрики, когда фабриканты, богатея, строили огромные новые загородные дома. Тогда в этом районе работало с полдюжины каменоломен, и Скарр была лучшей среди них благодаря качеству добываемого в ней камня. Теперь она снова возрождалась к жизни, и слава ее возвращалась. Пророчество его отца сбывалось: «Наш день придет. Помяни мое слово. А когда это случится, мы будем готовы к этому». Но Мартин уже был готов к этому – и совсем не так, как думал его отец. К концу апреля запасы обработанного камня были уже так велики, что это поразило бы отца, если бы он мог их увидеть.
* * *
Он теперь не строил. Работу каменщика он отложил до лучших времен. Все его время и энергия были отданы каменоломне. Часто он работал так же много, как и в былые дни, но теперь, после тяжелого рабочего дня его ожидал уютный дом, комфорт. Его ожидала горячая вода, огромное белое пушистое полотенце, каждый день новое. Его ожидали чистая рубашка и белье, хорошо сшитый костюм из дорогой ткани. Затем он садился за стол и ему подавалась не тощая баранина, которая была привычной едой в Скарр, но отличный кусок мяса.
После обеда, если погода была хорошей, он пару часов проводил с Нэн в саду или лениво прогуливался по улице, останавливаясь поговорить с соседями. И, напоследок, еще одно удовольствие – сидеть в замечательной гостиной с новой книгой в руках и читать вслух Нэн, в то время как она занималась рукоделием: не штопкой рубашек, как прежде, а вышивкой, что ей так нравилось, или тонким шитьем, которому она выучилась у соседки, миссис Бич. Ее руки стали гладкими и мягкими, потому что она больше не работала в каменоломне, она теперь гордилась ими и каждый день на ночь натирала их мазью, приготовленной на меду. Теперь у нее была одежда не серого и коричневого цвета, но очаровательные платья из хлопка и шелка бледно-голубых или бледно-зеленых летних тонов, сшитые мисс Грей с Беннетт-стрит.
– Тебе нравится это платье, Мартин?
– Да, оно тебе очень идет.
– А оно не слишком кричащее?
– Нет, совсем нет. Тебе так только кажется, потому что до сих пор у тебя был бедный гардероб. Я думаю, что ты можешь положиться на вкус мисс Грей.
У Нэн не было никаких проблем со знакомствами. Соседи вскоре уже приглашали ее на чай, и она была рада ответить на их гостеприимство. Они вовлекли ее в жизнь города: кружок вышивания, музыкальный клуб, Фонд помощи школам, Комитет помощи больницам – все это означало для нее новый круг знакомств. Нэн была застенчива, ее новая жизнь была настолько чудесна, она так радовалась всему новому, что никогда не бывала разочарована или обижена. Даже если она сталкивалась со снобизмом, это не задевало ее. Наделенная даром быть счастливой, она ни на что не обращала внимания, никто не мог унизить ее.
Мартин купил фортепиано и нанял мистера Ллойда, лучшего учителя в Чардуэлле, который давал ей уроки музыки три раза в неделю. Она обучалась танцам с миссис Свит и пению с мисс Андерхил. Уроки обходились Мартину более чем в шесть гиней в семестр, и Нэн это очень беспокоило. Особенно уроки пения – это казалось ей жуткой расточительностью. Но Мартин отметал все ее возражения.
– Тебе нравится?
– Да, но….
– Тогда у тебя должно все это быть. Я настаиваю на этом.
– О, Мартин, – восклицала Нэн, глядя на него глазами, полными слез. – Ты так добр ко мне!
– Чепуха, – отвечал он грубовато. – А кто добр ко мне, хотел бы я знать?
Они всегда были очень близки. Они были привязаны друг к другу, живя в Скарр, и теперь делили все радости новой жизни, наслаждаясь свободой и будущим, которое лежало перед ними.
– Я видела мисс Джинни Тэррэнт сегодня в экипаже, когда она ехала по Хай-стрит. Она все такая же хорошенькая, и у нее был чудесный голубой зонтик…
– Я тоже видел ее. Но это было на Мартон-стрит, когда я возвращался от мистера Годвина.
– Ты разговаривал с ней?
– Нет. Она была слишком далеко. И она не видела меня.
– Ты никогда больше не ходил в Ньютон-Рейлз. А мисс Кэтрин написала такое чудесное письмо, когда умер папа. Она приглашала тебя. Почему ты не хочешь пойти туда, ведь они были так добры к тебе?
– Потому что я не собираюсь пользоваться этой добротой и быть камнем на шее…
– Но Мартин…
– Пожалуйста, Нэн, позволь мне решать такие вопросы самому, – ответил он.
На следующей неделе три интересных заметки появились в «Чардуэлл газетт», в первой говорилось о помолвке мисс Кэтрин Элизабет Тэррэнт и мистера Чарльза Генри Ярта. Вторая гласила: «Объявляется о заявках на подряды строительства новых ткацких фабрик и о расширении Хайнолт-Милл, что около Чардуэлла в Глостершире, владельцы «Генри Ярт и Сын», Сейс-Хаус, Чардуэлл. Заявки должны представляться Г. М. Чардвику, архитектору, Чарвестон, Нью-стрит, 21».
В третьей заметке сообщалось о том, что расширены работы в каменоломне Скарр, Ратленд-Хилл, Глостершир, о том, что каменоломня модернизирована и производит великолепный камень, хорошо известный в Чардуэлле и его окрестностях. В заметке говорилось, что приглашаются все заинтересованные лица.
Приходило много посетителей, и среди них был строитель Роберт Клейтон, который два года назад занимался ремонтом моста в Ньютон-Эшки и брал камень в Скарр.
– Я говорил тогда, что еще вернусь сюда, вот я и сдержал свое слово. Мне очень жаль, что ваш отец умер. Примите, пожалуйста, мои соболезнования.
– Спасибо, сэр.
Клейтон привез с собой своего сына, светловолосого молодого человека двадцати трех лет с веснушками на лице и прямым взглядом. Его рукопожатие было сильным и теплым.
– Эдвард – моя правая рука. Я во всем полагаюсь на него, учитывая свой возраст.
Клейтона сильно поразили перемены, происшедшие в каменоломне благодаря стараниям Мартина.
– Кажется, вы ожидаете повышения спроса.
– Да, по-моему в воздухе носятся идеи строительства.
– Фабрик, а не храмов, да? – спросил Клейтон. – Именно это и привело меня сюда. Но, возможно, вы уже догадались, что является целью моего визита?
– Вы хотите взять подряд на строительство новой фабрики в Хайнолт.
– Именно так. После того, что я увидел здесь, я думаю, что мне стоит заключить контракт.
Прогуливаясь между сложенными блоками камня, Клейтон стал говорить о деле.
– Хайнолт принадлежит мистеру Ярту, но он, похоже, тяжело болен, и фабрикой управляет его сын. Молодой мистер Чарльз торопится. Он хочет быть первым, кто установит у себя новые ткацкие станки, так что тот строитель, который предложит самые короткие сроки строительства, конечно же, получит подряд. Я уже сказал Чардвику, архитектору, что в зависимости от запасов камня я смогу начать через три недели. Итак, если на этот камень еще не было заказа…
– На него есть заказ, кроме вон тех трех небольших штабелей, – сказал Мартин. – Но это не имеет никакого значения, мистер Клейтон, потому что я могу произвести столько же камня за шесть недель, а если у вас есть сомнения на этот счет, я найму еще людей.
– Превосходно! Превосходно! – сказал Клейтон и достал свою записную книжку из кармана. – Займемся делом, да?
Четырьмя днями позже Клейтоны снова были в каменоломне. Они подписали контракт на строительство и немедленно явились в каменоломню, чтобы оформить заказ на камень. Было четыре часа пополудни и, быстро закончив все дела, Мартин пригласил их к себе домой.
– Все дальнейшие детали мы можем обсудить дома, – сказал он.
Нэн была в саду, она стояла на коленях около куста, стараясь выдернуть дикий вереск, когда вошел Мартин вместе с Клейтонами. Запыхавшаяся, с покрасневшим лицом, она не сразу нашлась, что сказать, а когда молодой человек помог ей подняться, она слегка растерялась. Но ее смущение было не долгим – у нее было слишком хорошо развито чувство юмора. После того, как они были представлены друг другу, она поприветствовала Клейтонов и пригласила их в дом.
– Со строительством фабрики все улажено, вы уже подписали контракт?
– Да, мисс Кокс, – ответил Роберт Клейтон, – а ваш брат собирается снабжать нас камнем.
– Это замечательно. Я очень рада.
Теперь они находились в гостиной, где на столе стояли свежеиспеченный фруктовый пирог, яблочные пирожные и целая груда пшеничных лепешек.
– Простите, но я вас покину на минуту, чтобы привести себя в порядок, – сказала Нэн. – А потом принесу вам что-нибудь освежающее. Может быть, стакан мадеры?
– Спасибо, мисс Кокс, это очень любезно с вашей стороны, но я бы не возражал против чашечки чая, – сказал Роберт Клейтон. – Не знаю, как Эдвард, конечно. Пусть сам за себя говорит.
– О, для меня тоже чай, пожалуйста, мисс Кокс, если это вас не затруднит. – Эдвард Клейтон стоял, пристально глядя на нее; взгляд его был серьезным и дерзким одновременно. – И еще, если можно, кусочек того пирога, который я видел на столе.
Ранним утром на следующей неделе Мартин выехал на Хайнолт-Милл, чтобы встретиться с Чарльзом Яртом для обсуждения поставок камня. Фабрика стояла на берегу Каллена. Старые здания были размером чуть больше скромной фермы, даже возраст этих зданий был точно неизвестен; но к концу восемнадцатого столетия, когда расцвела торговля шерстью, было построено новое здание фабрики, которое могло вместить пятьдесят станков. Со временем это здание тоже было расширено, и теперь Хайнолт-Милл была как бы целым рабочим городком.
И вот предвиделись дальнейшие расширения: здание в пять этажей с двенадцатью пролетами, с галереей в центре и башней с часами, увенчанное куполом. Как только это новое здание будет построено, – что должно произойти в течение двенадцати месяцев, – старая фабрика будет использоваться для прядения и снабжать новые ткацкие станки пряжей. В свою очередь, старые прядильные отделения будут использоваться как красильни, так что со временем весь процесс производства ткани будет сконцентрирован в одном месте.
Мартин просмотрел планы архитектора и понял, что все затраты окупятся, если Хайнолт-Милл станет самой современной ткацкой фабрикой во всей Каллен-Вэлли. И поскольку у Ярта оставалось еще пятьдесят акров хорошей равнинной земли, то была не исключена возможность дальнейшего расширения фабрики. Ярт не сомневался в том, что так оно и будет, поскольку, как говорил он, они слишком долго тащились в хвосте у Севера: настало время догнать, а может быть и обогнать конкурентов.
– Я хочу вернуть Чардуэллу и Долине былую славу, начиная с Хайнолта, – сказал он. – Именно поэтому я нанял лучшего архитектора в округе, и я надеюсь, строитель объяснил вам, что я хочу иметь для строительства лучший по качеству камень.
– Да. Он объяснил мне это.
– Я, конечно, знаком с камнем из Скарр. И ваш отец имел хорошую репутацию. Мистер Тэррэнт из Ньютон-Рейлз тоже был о нем хорошего мнения, я видел ту работу, которую вы с отцом делали для него два года назад. – Он помолчал, потом добавил: – По сути, я узнал от мисс Тэррэнт, что вы были знакомы с семьей лично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48