– Это зерно очень много значит для меня,– продолжил старик.
– Интересно, вы сами его выращивали? – пошутил Тамаш.
Но тут он заметил во взгляде господина Трикалиса нечто такое, что заставило его умолкнуть.
– Чего же вы хотите от меня?
– Мы хотели бы узнать, куда идет ваше судно? – спросил старик.
Все это время девушка молча стояла рядом с Трикалисом, не вмешиваясь в разговор. Тамашу вообще показалось, что она ничего не понимает по-венгерски.
– Я отправляюсь в Сегед,– сказал он.– Вообще-то, эта баржа не моя. Видите название на борту? «Иштван Жигмонд». Так зовут владельца судна. Он один из самых богатых людей города Сегеда.
Осторожно подбирая слова, старик спросил:
– Как вы думаете, не будет ли возражать господин Жигмонд против того, что капитан его судна согласится подвезти двух пассажиров?
Тамаш снова внимательно посмотрел на старика и девушку.
– Вы имеете в виду себя?
– Да,– ответил старик, бросив странный взгляд на свою спутницу.
Та по-прежнему стояла молча, и лишь по ее нервно вздрагивающим пальцам Тамаш догадался, что она сильно волнуется.
– Боюсь, что господину Жигмонду это не понравится,– также осторожно ответил Тамаш.– Он вообще человек своенравный. К тому же, на моей барже немалый груз пшеницы.
– Может быть, мы не слишком перегрузим ваше судно? Просто считайте, что вы загрузили на два мешка пшеницы больше. За это я хорошо заплачу,– после некоторой паузы добавил он.
Тамаш колебался. Вообще-то, он не имел ничего против того, чтобы захватить с собой в Сегед двух пассажиров, особенно, если учесть, что среди них была такая очаровательная особа. Однако, кто-нибудь из матросов наверняка доложит Жигмонду о том, что на его барже без его личного разрешения капитан Запольяи вез двух пассажиров.
Кто знает – может, они турецкие лазутчики? Впрочем, вряд ли турки поручили бы какую-нибудь секретную миссию столь дряхлому старику. Да и девушка мало похожа на шпионку.
– У вас какие-то дела в Сегеде? – на всякий случай спросил Тамаш.
– Нет,– ответил старик,– наш путь лежит дальше. Может быть, в Буду, а, может быть, в Вену. Это будет зависеть от того, как все сложится в ближайшие несколько дней.
Разговаривая с Тамашем, старик несколько раз оглянулся по сторонам, словно боялся, что за ними следят.
Тамаш молчал, обдумывая просьбу господина Трикалиса.
– Я хорошо заплачу,– снова напомнил о себе старик.
Девушка, заметив, что Тамаш по-прежнему колеблется, подалась вперед и, тяжело дыша, произнесла:
– Перфаворе.
Тамаш был не силен в языках, но это выражение на итальянском было ему знакомо. Оно означало «пожалуйста». Увидев ее широко раскрытые глаза и пересохшие от волнения губы, Тамаш, наконец, решился.
– Что ж, я могу вас взять с собой, однако... предупреждаю – у меня на корабле две каюты. Вам не придется рассчитывать на особое удобство.
Старик в ответ радостно улыбнулся и, наклонившись к своей спутнице, негромко произнес несколько слов, которые Тамаш не смог разобрать. Но, судя по тому, что девушка радостно улыбнулась, обнажив прекрасные белые зубы, он понял, что господин Трикалис сказал ей что-то ободряющее.
Старик тут же достал из кармана небольшой кошелек из алого бархата и, высыпав на руку десяток золотых монет, протянул их капитану.
– Возьмите. Я думаю, это будет достойным вознаграждением за вашу милость.
– Ну что ж,– сказал Тамаш, подставляя руку.– Охотно приму. Деньги никогда не мешают. Тем более, что их у меня не так уж и много. Вот раньше, когда я ходил сюда на собственной барже, меня можно было считать, если не богачом, то вполне зажиточным человеком. Сейчас – другие времена. Хозяин не слишком-то балует меня, и за каждый дукат приходится рисковать собственной жизнью. Ведь сюда частенько наведываются янычары.
Старик кивнул.
– Да, да, мы знаем. Надеюсь, что сейчас мы сможем спокойно доплыть до Сегеда.
Тамаш вздохнул.
– Не скажите. Иногда турецкие корабли поднимаются по Дунаю до Белграда и даже выше. Не хотел бы я с ними встретиться.
В ответ на эти слова старик промолчал.
– Ладно,– сказал Тамаш,– раз уж я взял вас на свою баржу, можете захватить свой багаж и подниматься на борт. Господин Младенович распорядился начать погрузку зерна немедленно, и часа через три мы уже сможем отправиться.
Старик показал на стоявшие чуть поодаль пару дорожных баулов.
– Вот наш багаж,– сказал он.
– И всего-то? – удивился Тамаш.– Для торговца – немного. Впрочем, это ваше дело,– Тамаш неожиданно подмигнул.– На вашем месте я бы тащил за такой красавицей целый воз добра. Ей ведь нужно хорошо выглядеть.
Старик смущенно посмотрел на девушку.
– Это... Это моя дочь,– сказал он.– Ее зовут Фьора.
Тамаш изумленно посмотрел на девушку.
– Фьора? Что-то я не слыхал такого турецкого имени.
– Она моя приемная дочь,– поправился старик, не вдаваясь в подробности.
Тамаш рассмеялся и развел руками.
– Ну, что ж, приемная так приемная. Мне-то, в общем, все равно, раз уж я согласился везти вас до Сегеда.
На этом разговор был закончен, и пассажиры вместе со своим багажом направились на баржу. Проводив их в свою каюту, Тамаш вернулся на пристань, чтобы руководить погрузкой мешков с пшеницей.
Все прошло без особых происшествий, если только не считать появление на пристани уже перед самым концом погрузки двух подозрительных личностей.
Они выглядели, как простые крестьяне, однако у обоих под холщовыми рубахами топорщились какие-то свертки. Наметанный глаз Тамаша безошибочно определил: они прятали кинжалы, завернутые в тряпку.
Пассажиры баржи «Иштван Жигмонд» не выходили на палубу с тех пор, как Тамаш проводил их в каюту. Подозрительные личности, немного покрутившись возле баржи и поболтавшись на пристани, исчезли.
Может быть, это были обыкновенные разбойники, каких сейчас немало шлялось по дорогам приграничных венгерских земель, а, может быть... Может быть, это были шпионы, посланные турками.
Эх, жаль, что нигде поблизости не было видно стражей. В другое время Тамаш обязательно бы занялся этими подозрительными личностями, но сейчас его внимание целиком было поглощено погрузкой пшеницы, которая закончилась гораздо быстрее, чем он ожидал.
Солнце было еще в середине небосвода, когда баржа, влекомая вперед запряженными в пары волами, медленно двинулась против течения. Тяжело груженное судно вышло на середину Дуная, и час спустя белградская пристань осталась далеко позади.
Господин Трикалис со своей приемной дочерью, которая носила странное имя Фьора, по-прежнему находились в каюте. Капитан Тамаш Запольяи стоял на носу баржи, держа в руке длинный рог, который он время от времени прикладывал к губам. И тогда протяжный звук разносился далеко над рекой, возвещая погонщикам о том, с какой скоростью нужно гнать волов.
Если капитан гудел в рог один раз, это означало, что волов нужно гнать обычным шагом, два раза – шаг нужно увеличить, три раза – гнать быстро, насколько можно, а четыре сигнала рога означали остановку.
Наконец, когда баржа отошла на довольно значительное расстояние от Белграда, господин Трикалис вышел из каюты на палубу. В руках у него был какой-то странный предмет, похожий на трубу, на противоположных концах которой сверкали стекла. Тамашу прежде никогда не приходилось видеть подзорной трубы, и он не знал, что это такое.
– Как вы себя чувствуете, господин Трикалис? – осведомился он у пассажира,– заметив необычайную бледность, заливавшую лицо старика.
– Благодарю вас,– односложно ответил тот, прикладывая трубу к глазу.
Однако он смотрел не вперед по движению судна, как этого ожидал Тамаш, а назад. Тамаш с улыбкой обратился к нему:
– Что вы надеетесь там увидеть, господин Трикалис? Белград остался далеко за холмами.
– Это еще не значит, что мы избежали опасности,– глухо ответил старик.
В его голосе Тамаш почувствовал плохо скрытую тревогу. Сопоставив в уме события последних нескольких часов, Тамаш прямо спросил:
– За вами следят?
Старик удрученно кивнул головой.
– Боюсь, что да. Вы не видели на пристани никаких подозрительных людей, господин капитан?
Тамашу не оставалось ничего другого, как ответить правду.
– Да, были там двое довольно противных типа. Но я не думал, что...
Старик, словно пораженный громом, резко обернулся к Тамашу.
– Это правда? Капитан пожал плечами.
– А зачем мне врать? Жаль, что поблизости не было стражей, я бы их сдал, куда следует. Но, честно говоря, я не подумал, что это может быть как-то связано с вами, господин Трикалис. Мало ли грязного отродья шляется по дорогам Сербии и Боснии. Ведь если где-то беспокойно, то таких бродяг хоть пруд пруди.
– Они были вооружены?
– Одно могу сказать точно,– натужно рассмеялся Тамаш,– сабель и ятаганов у них не было.
– Но у них были кинжалы,– мрачно произнес Трикалис.
Тамаш неопределенно пожал плечами.
– Да, кажется...
Старик умолк и, повернувшись лицом к корме, с удвоенным вниманием принялся разглядывать форватер.
– А что это у вас такое? – спросил Тамаш.
– Подзорная труба,– ответил старик.– Хотите посмотреть?
– Не откажусь,– простодушно сказал капитан, подходя к Трикалису.
– Зажмурьте правый глаз и приложите трубу к левому,– посоветовал старик.
Тамаш так и сделал. Поначалу ему ничего не удавалось разглядеть, но потом, сосредоточившись, он смог увидеть приблизившиеся на расстояние вытянутой руки холмы, покрытые огромными деревьями.
Не веря своим глазам, Тамаш оторвался от подзорной трубы и посмотрел на холмы.
– Вот это да! – воскликнул он.– Так, значит, в эту подзорную трубу можно разглядывать все, что невозможно увидеть простым человеческим глазом?
– Да,– подтвердил старик.– И главное ее достоинство состоит в том, что можно заранее увидеть угрожающую тебе опасность. Позвольте мне.
Он забрал у Тамаша подзорную трубу и снова, приложив ее к глазу, начал особенно внимательно разглядывать многочисленные дунайские рукава.
Спустя несколько минут лицо его исказила гримаса ужаса. Тамаш, который вернулся на нос судна, не видел, как лицо старика побледнело, руки задрожали, на лбу выступили мелкие капельки пота.
Рулем баржи «Иштван Жигмонд» управлял Габор Мезекер, старый друг семьи Запольяи, который плавал на барже еще с отцом Тамаша. Это был опытный моряк, крепкий, коренастый мужчина лет пятидесяти с седой шапкой волос на голове и такими же седыми, отвислыми усами.
– Капитан! – крикнул он.– Впереди отмель, течение усиливается! Нужно прибавить ходу, иначе нас начнет сносить назад.
– Знаю,– откликнулся Тамаш.
Приложив к губам рог, он прогудел три раза. Услышав этот сигнал, погонщики стали отчаянно хлестать волов, чтобы баржа могла побыстрее пройти опасный участок.
Габор тем временем стал выворачивать руль, чтобы баржа могла обойти отмель.
Тем временем господин Трикалис, медленно ступая негнущимися ногами, подошел к носу судна.
– Капитан,– позвал он Тамаша.
Тот обернулся.
– Что случилось?
Старик протянул ему подзорную трубу.
– Взгляните туда.
Он махнул рукой в сторону одного из притоков Дуная.
– Видите?
Между двумя низко нависшими над водой скалами из белого песчаника на широкую равнину Дуная выруливало маленькое судно, похожее на баркас, под треугольным оранжевым парусом. По обоим бортам корабля равномерно поднимались и опускались в воду весла.
Присмотревшись внимательнее, Тамаш увидел на носу баркаса высокого человека в цветастом тюрбане и длинном, до пят, халате. Обернувшись назад, он энергично отдавал какие-то команды, показывая рукой в сторону баржи капитана Тамаша.
– Черт возьми,– выругался Запольяи.– Неужели они выследили нас?
Он опустил подзорную трубу. Старик выглядел насмерть перепуганным. Руки его тряслись, он то и дело смахивал со лба капли пота. Казалось, что его морщинистое лицо лишилось последней кровинки.
– Неужели это турки? – спросил Тамаш, все еще отказываясь верить увиденному.– Как они могли оказаться здесь? Ведь мы уже давно покинули Белград и не видели за собой никаких подозрительных судов.
Старик в отчаянии прикрыл глаза рукой.
– Вы еще не знаете турецкой хитрости,– промолвил он.– Вполне может быть, что они поджидали нас здесь.
– Но как они могли узнать, что вы будете плыть на моем судне?
– Наверное, лазутчики, которых вы видели на пристани, все-таки успели известить их.
Тамаш снова приложил подзорную трубу к лицу и, окончательно убедившись в том, что он не ошибся, сгоряча сплюнул на палубу.
– Только этого нам не хватало.
Старик, потеряв самообладание, бросился к Тамашу и схватил его за полы куртки.
– Это турецкое судно! – воскликнул он.– Они гонятся за мной. Я знал, что мне не удастся уйти, и все-таки надеялся спастись. Но, как видно, судьба всегда идет за человеком по пятам. Наверное, такова воля аллаха.
Тамаш стоял в растерянности, не зная, что ответить этому бедняге. Если бы баржа не была так тяжело нагружена, они могли бы оторваться даже от парусного судна: все-таки лучший способ двигаться против течения – это не парус и не весла, а сила дюжины хороших волов. Но, имея на борту такой груз пшеницы, трудно было рассчитывать на то, чтобы спастись бегством.
Старик вцепился в шкиперскую куртку капитана Тамаша с такой силой, как будто он был утопающим, шедшим ко дну, и капитан был его единственной надеждой на спасение.
– Прошу вас! – восклицал он.– Помогите мне! Помогите ради аллаха! Подумайте об этой несчастной девушке, ведь она так слаба и беззащитна.
Тамаш в растерянности переминался с ноги на ногу.
– Даже не знаю, чем могу вам помочь,– сокрушенно произнес он.– Если бы не эта проклятая пшеница...
– Сделайте же что-нибудь,– взмолился старик,– ведь вы опытный моряк. Вы знаете эту реку. Придумайте что-нибудь. Клянусь Магометом, я отплачу вам так щедро, что вы будете помнить об этом всю свою жизнь. Подумайте о девушке. Если они догонят нас, ей не миновать страшной участи. Ее заберут в гарем султана. Это означает ее неминуемую гибель. Она слишком нежна и хрупка, чтобы перенести такое. Вы не представляете себе, что значит быть заточенной в каменном мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60