Чтобы лучше слышать разговор посла-губернатора и капитана «Эксепсьона», одноногий пират отпустил Фьору и высунулся из-под кровати.
Увидев его, Бамако принялся делать страшные глаза и нервно дергать головой.
Наконец-то Фьора полной грудью вдохнула.
И тут она неожиданно почувствовала, как рука лежавшего рядом с ней юноши осторожно ложится ей на ладонь.
– Ваше превосходительство,– возмущенно продолжал капитан Дюрасье,– во-первых, этот негодяй виновен в том, что пытался отравить досточтимого командора де Лепельера!..
Бамако замахал руками.
– Это неправда! Я любил его как собственную мать.
– Заткнись, я тебе сказал! – рявкнул Дюрасье.– Кроме того, он принимал участие в бунте на корабле... Гвиччардини поморщился.
– Прошу вас, мессир Дюрасье, ведите себя спокойнее. Ведь вы находитесь в моих апартаментах. К тому же вы разговариваете с человеком, который уже получил мое прощение.
– Для него не может быть прощения! – вспыльчиво воскликнул Дюрасье.– По таким, как он, плачет виселица!
Бамако высунулся из-за кровати и ткнул пальцем в капитана Дюрасье.
– Ваше превосходительство, это он виноват в том, что командор де Лепельер умер. Это он отравил его. Точно, я теперь понял... Он хочет все свалить на меня, пользуясь тем, что я обыкновенный матрос.
Гвиччардини оглянулся и кисло посмотрел на мавра, для пущей убедительности кивавшего головой.
– Это просто невероятно...– пробормотал он. Возмущению капитана Дюрасье не было предела.
Глаза его выкатились из орбит, и он потрясенно прошептал:
– Что?..
Он снова схватился за эфес шпаги, однако, мавр гордо выпятил грудь вперед.
– Да-да, это он виноват!
В это время посол-губернатор, прикрывая рот ладонью, принялся беззвучно шевелить губами, пытаясь что-то сказать.
– Что-что, сеньор? – непонимающе переспросил Дюрасье.
Старик-губернатор по-прежнему шевелил губами, не издавая ни единого звука.
– Я не понимаю, ваше превосходительство... Дюрасье наклонился поближе к Гвиччардини. Капитан Рэд, который мгновенно понял, что что-то не так, ткнул стволом пистолета в матрац. – Сеньор Гвиччардини неожиданно дернулся и извиняющимся тоном пробормотал:
– Я хотел сказать, мессир Дюрасье, что эта проклятая подагра заставляет меня испытывать невыносимые мучения. Чума на нее...
Он неожиданно закашлялся и, немного придя в себя, сказал:
– Хватит о моих болезнях. Время работает против нас, мессир Дюрасье. Капитан Рэд, этот грязный... Ой!..
Это одноногий пират снова ткнул пистолетным стволом в то место матраца, где возлежала задница больного старика.
Гвиччардини сделал страдальческое лицо и продолжил:
– Я хотел сказать, что этот старый морской волк намеревается напасть на Кандию на рассвете. И обменять... ой... То есть... я хотел сказать, похитить трон Югурты, который находится в трюме вашего фрегата.
Француз растерянно хлопал глазами.
– Что? Какой трон Югурты?
Гвиччардини махнул рукой.
– Да полно вам, капитан... Этот мавр рассказал мне обо всем. Даже самый последний матрос на вашем корабле знает о том, что вы везете предназначенный для французской казны трон нубийского царя Югурты. Кстати, а как вам удалось его раздобыть?
Дюрасье судорожно сглотнул.
– Это – секретная миссия, мессир. О ней никто не должен был знать.
Гвиччардини развел руками.
– Как видите – знают. Кстати, хочу вам сообщить, что нам известно о многом таком, о чем вы даже не догадываетесь.
Дюрасье пожал плечами.
– Я нахожусь в полной растерянности, мессир. Если даже капитану Рэду известно о нашей секретной миссии, то она ничего не стоит.
– Вот-вот,– подхватил Гвиччардини.– Но я, как добрый друг французского короля, предлагаю вам единственно правильный выход из сложившегося положения. Подумайте сами, что будет, если золотой трон попадет в руки этого грязного... Ой!.. Этого искателя удачи... А какие дипломатические осложнения могут возникнуть в связи с тем, что это произойдет во владениях Венецианской республики? Нет, я не могу оставить это без внимания. Вы должны понять меня, мессир. Я обладаю всей полнотой власти на этом острове и смогу обеспечить сохранность вашего секретного груза при условии, однако, сохранения в полной тайне содержания нашего разговора.
Дюрасье ошеломленно отступил назад.
– Но... Но...
– Поверьте мне, капитан. Это – единственно правильное решение. Если вам дорога собственная голова и французская казна, вам следует согласиться.
Дюрасье, испытывая мучительные колебания, принялся тереть лоб.
Пытаясь развеять его сомнения, Гвиччардини продолжил:
– К сожалению, здесь нет французского консула, и мы с вами единственные, кто может решить судьбу трона.
Наконец, Дюрасье задумчиво кивнул.
– Пожалуй, вы правы, господин губернатор. У вас уже есть какой-то план?
– Трон должен быть доставлен в безопасное место на острове двумя моими доверенными посланниками. Они прибудут к вам, имея на руках письмо, которое в глазах короля освободит вас от всякой ответственности.
Пока проходил этот разговор, к которому напряженно прислушивались Бамако и капитан Рэд, Фьора позволила юноше поцеловать себя.
На мгновение они позабыли обо все, что происходило вокруг, чувствуя только прикосновения друг друга. Фьора вдруг ощутила, как ее охватывает необъяснимый жар, которого она уже давно не испытывала.
Это было так прекрасно – после всего, что довелось пережить...
– Ну что ж, мессир Дюрасье, отправляйтесь на корабль и ждите моих посланников. И еще одна просьба, постарайтесь получше замаскировать трон, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания.
Дюрасье поклонился.
– Разумеется, ваше превосходительство. Благодарю вас за предложенную помощь и надеюсь, что мы сможем отразить бандитское нападение.
Гвиччардини принялся кивать.
– Да-да, конечно. Не может быть и сомнения в том, что трон будет немедленно возвращен вам, если мы расправимся с пиратами. Наверное, вам придется объявить тревогу на корабле?
Дюрасье усмехнулся.
– Я хорошо знаю свои обязанности, ваше превосходительство. Прежде, чем я не ушел, мы должны договориться о пароле.
Гвиччардини наморщил лоб.
– Пароль? Дайте-ка, я подумаю... Ну, например, такой... «Подагра и золото».
Дюрасье поднял брови, выказывая крайнее изумление.
– «Подагра и золото»? – переспросил он.– Хм... Ну что ж, пусть будет так.
Он откланялся и вышел из опочивальни посла-губернатора, бросив испепеляющий взгляд на осмелевшего Бамако.
* * *
Капитан Рэд оказался великодушным человеком: чтобы посол-губернатор и Фьора не могли поднять тревогу, их усадили в кресла, обвязали снятыми с окон занавесями и платками.
Лягушонок осторожно завязал рот Фьоре шелковым платком.
– Так не слишком туго? – тихо спросил он. Фьора в ответ промычала что-то нечленораздельное и отрицательно повертела головой.
Лягушонок выглядел смущенным. Краска стыда заливала его лицо, и он даже не осмеливался поднять глаза на девушку.
– Простите меня, сеньора,– сказал он.– Но так будет лучше. Я только выполняю приказ капитана.
Тем временем, сам одноногий пират отвел в сторону наряженного в костюм служанки Бамако и шепотом спросил у него:
– Повар, а ты умеешь считать?
Бамако изумленно поднял брови.
– Считать?
– Ну да. Раз, два, три... Что там дальше?..
Негр потер лоб.
– Четыре, пять, шесть, семь...
Капитан Рэд радостно кивнул.
– Правильно. Вот и хорошо.
Одноногий пират сделал заговорщицкое лицо, оглянулся по сторонам и прошептал:
– Тебе нужно будет сосчитать до десяти тысяч. Негр тут же закрыл– глаза и принялся бормотать:
– Один, два, три, четыре, пять...
Пират поморщился.
– Не сейчас, не сейчас...
Бамако открыл глаза.
– А когда?
– Тебе нужно будет досчитать до десяти тысяч, когда мы уйдем. Хорошенько следи за ними.
Негр кивнул.
– Понял. А что будет потом?
– После того, как досчитаешь до десяти тысяч, возвращайся в залив Святого Креста. Мы будем ждать тебя там на борту брига. Все понятно?
Негр тяжело вздохнул.
– Все.
Капитан Рэд ободряюще похлопал его по плечу.
– Вот пистолет. Держи. И смотри, Бамако, никто не должен выйти из этой комнаты живым до десяти часов вечера.
– Никто?
– Никто. Даже ты.
– Даже я, капитан. Бамако понял.
Пират обнял мавра.
– Хотел бы я иметь под своей командой побольше таких, как ты. Мы бы тут все вокруг на уши поставили. Ладно, мне пора.
Он накинул на голову клобук и, грохоча деревяшкой, направился к выходу.
– Лягушонок, что ты там возишься? Не бойся, она не задохнется.
Юноша уже было зашагал следом за капитаном Рэдом, но на полпути остановился и, быстро вернувшись назад, поцеловал Фьору в щеку.
Пираты стали спускаться по лестнице, но неожиданно капитан Рэд остановился.
– Нет, возвращаемся назад.
– Что случилось?
– Там внизу – стража. Лучше выберемся через балкон...
– Но ведь вам будет тяжело.
– Ничего, там Бамако.
Они кое-как выбрались через балкон, и в этом им помог мавр.
– Удачи вам, капитан,– на прощание произнес он.
– Тебе тоже удачи...
Капитан Рэд и Лягушонок сели в шлюпку и, стараясь не поднимать шум, направились к фрегату «Эксепсьон». Бог мой! Какая это была ночь!
Ослепительный торжественный мрак скрывал землю. Бессонные глаза ночи дышали безмолвием. Полное, совершенное, чистое молчание стерегло водный простор.
Это безмолвие царствовало в небесах. Легкий шелест волн лишь дополнял картину.
Лягушонок уже начисто позабыл о том, что вело их на корабль. Перед его глазами стояла Фьора, а ночь лишь усиливала невыносимую тяжесть желания...
Наконец, они приблизились к фрегату на расстояние двух взмахов весел.
И тут же с борта донесся громкий голос:
– Пароль?
Изменив голос до неузнаваемости, капитан Рэд выдавил из себя:
– Подагра и золото.
Больше с фрегата не доносилось ни единого звука, и шлюпка приблизилась к самому борту, с которого свисала веревочная лестница.
После нескольких мгновений томительного ожидания на борту послышался какой-то шум и по лестнице стал спускаться офицер, придерживая шпагу.
Остановившись на лестнице возле самой шлюпки, он спросил:
– Письмо с вами?
Лягушонок и капитан Рэд сидели спиной, не оборачиваясь. Пират вынул свернутую в трубку бумагу с печатью посла-губернатора и через спину протянул ее офицеру.
Тот, не читая, забрал бумагу и снова поднялся наверх.
На капитанском мостике фрегата собрались несколько офицеров во главе с капитаном Дюрасье. На нижней палубе возле люка, закрывавшего вход в трюм, суетились боцман и несколько солдат.
Когда посыльный офицер принес на капитанский мостик письмо от посла-губернатора, капитан Дюрасье развернул бумагу и стал вглядываться в неровные строчки письма.
– Господин де Флобаль, будьте добры, посветите мне. Эта чертова тьма...
При свете фонаря он бегло прочитал указ и свернул бумагу.
– Ну что ж, все в порядке.
Он развернулся и крикнул собравшимся на нижней палубе:
– Грузите!
Распахнулся люк трюма, и один из солдат прицепил обмотанный парусиной и веревками трон к толстому канату с крюком на конце.
– Поднимай!
Блок стал со скрипом проворачиваться, и солдаты принялись крутить брашпиль, опуская в шлюпку вожделенный трон.
Капитан Дюрасье проследил взглядом за опасным грузом, который приближался к шлюпке, исчезая во мраке ночи.
Не дожидаясь, пока погрузка будет закончена, он направился в каюту, отдав на ходу последнее приказание:
– Утройте стражу. Я буду у себя.
Тем временем капитан Рэд и Лягушонок, кое-как установив трон на дне шлюпки, приготовились к отплытию.
– Перерезай канат,– сказал одноногий.– Только осторожно.
Когда все было закончено, Лягушонок передал кинжал капитану Рэду. Тот вспорол парусину, которой был обмотан трон и, увидев золотой блеск, тихо засмеялся.
– Ну, вот и все. А теперь быстро на бриг.
Для того, чтобы попасть на свое судно, Лягушонку и капитану Рэду необходимо было выйти из бухты Провидения, пройти на веслах вдоль береговой линии и свернуть в бухту Святого Креста.
Они забыли лишь об одном – выход из бухты Провидения, где стояли фрегат «Эксепсьон» и «Санта Маддалена», преграждала огромная цепь.
Пока одноногий пират и его молодой друг добирались до выхода из бухты Провидения, на фрегате «Эксепсьон» пробило восемь склянок.
– Черт! – выругался капитан Рэд.– Прилив начался. Греби сильнее, а то нас опять снесет к этим проклятым французам.
Пришлось налечь на весла.
И тут случилось то, чего ни капитан Рэд, ни Лягушонок никак не предполагали. Высокая спинка трона уперлась в натянутую почти над самым срезом воды цепь.
– Что будем делать? – спросил Лягушонок.
– Давай попробуем поднять ее.
Не было смысла даже пробовать поднять многопудовую цепь, и все-таки пираты рискнули.
Наконец, вытирая пот, они оставили свои безуспешные попытки.
– Нет, бесполезно. Давай по-другому,– сказал капитан Рэд.– Мы перекинем трон через цепь. Только шлюпку держи.
Этот план выглядел более убедительным. Одноногому пирату и его молодому другу удалось поднять трон снизу и взгромоздить его на цепь. Трон повис на цепи, через которую принялись перебираться пираты.
Но стоило им на мгновение покинуть шлюпку, как ее тут же стало сносить назад в бухту Провидения ночным приливом.
– Святая кочерга!..– прошипел капитан Рэд, моля Бога только о том, чтобы трон не перевернулся на покачивающейся цепи и не упал в воду.
Тогда с ним можно было распрощаться навсегда.
Шлюпка тем временем уплывала все дальше и дальше, но ее еще можно было вернуть, если бы кто-нибудь прыгнул в воду и добрался до нее вплавь.
Однако, Лягушонок, которому это не составило бы большого труда, не мог спрыгнуть с цепи, не нарушив равновесия. Он еще попытался дернуться, но капитан Рэд остановил его.
– Сиди. Если этот трон утонет, то я отправлю тебя на дно следом за ним...
– И что же мы будем делать?
Капитан Рэд долго молчал.
– Не знаю. Ждать. Может быть, Бамако нам поможет.
* * *
Несмотря на то, что руки ее были стянуты за спиной, рот завязан платком, а сама она прикручена к креслу, Фьора к утру заснула.
Посол-губернатор сеньор Гвиччардини, терзаемый приступами подагры, постанывал даже во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60