– Лягушонок!..– орал капитан Рэд.– Где же ты?.. На помощь!..
Юный англичанин храбро бросился в гущу боя и, прокладывая себе путь к канату, расшвырял в стороны несколько врагов.
Воодушевленные этим пираты овладели концом каната, и трон снова стал спускаться к шлюпке.
Еще несколько мгновений – и все закончилось бы благополучно. Но упала загоревшаяся фок-мачта и придавила конец каната.
Трон снова завис над шлюпкой.
– Эй! – закричал одноногий пират.– Давайте вниз!.. Лягушонок, ты где?..
Фрэнсис, увидев, что Фьору увозят, бросился к корме. Но на его пути один за другим вставали противники, не дававшие даже подступиться к борту. А тут еще голосил капитан Рэд, который в суматохе выронил свою шпагу, и теперь пытался перегрызть злополучный канат зубами.
– Веревку!.. Лягушонок!.. Скорее!.. Веревку руби!.. Это – приказ! Ты – изменник! Немедленно переруби веревку или я прикажу тебя повесить!
Держась за верхний брус шпангоута, Лягушонок пробрался по борту к зависшему трону и принялся размахивать саблей, стараясь перерубить канат.
После нескольких ударов трон грохнулся в шлюпку.
Капитан Рэд, перебираясь к веслам, радостно заорал:
– Ну, наконец-то! Самое время!
Пока Лягушонок возился с канатом, шлюпка, в которой сидели капитан Дюрасье, Фьора, несколько офицеров и семья французского коммерсанта Мелье, стала медленно покидать охваченный огнем и бушующей схваткой фрегат.
Лягушонок прямо с борта прыгнул в воду, не выпуская из рук шпаги.
Вынырнув, он закричал вслед уходившей шлюпке:
– Стой! Стой, трус!.. Возвращайся и дерись, как мужчина!.. Я доберусь до тебя, мразь!..
Держаться на воде при помощи одной руки было крайне затруднительно. Лягушонок начал захлебываться, и только помощь капитана Рэда спасла его.
Одноногий пират затащил Лягушонка, хрипящего и отплевывающегося от воды, в шлюпку.
– Дюрасье! Мерзавец! Я доберусь до тебя! Я утоплю тебя! Я шкуру с тебя спущу! Эта девушка должна быть моей, ублюдок!
– Да успокойся ты,– сочувственно сказал капитан Рэд.– Нас тут слишком мало. Ты, я да Бамако... А у него три мушкета...
Но Лягушонок никак не мог угомониться.
Потрясая шпагой, он кричал:
– Тебе не удастся от меня уйти!
Взбешенный Дюрасье выхватил у стоящего рядом офицера мушкет и направил его на Фрэнсиса.
– Вот тебе мой ответ раз и навсегда, жалкий англичашка!..
Фьора, увидев, что капитан Дюрасье целится прямо в грудь Лягушонка, с силой толкнула француза в плечо.
– Фрэнсис! – закричала она.– Осторожно! Пошатнувшийся Дюрасье успел нажать на курок. Грянул выстрел, и юный англичанин упал на дно шлюпки.
Капитан Рэд принялся тормошить его.
– Лягушонок! Что с тобой? Ты ранен?
Пока юноша пытался что-то сказать, одноногий пират услышал сдавленный голос рядом:
– Капитан, Бамако убили...
Мавр, хватая ртом воздух, держался руками за грудь, а сквозь его пальцы сочилась кровь.
Больше Бамако не промолвил ни слова, рухнув бездыханным.
Капитан Рэд зло выругался и погрозил кулаком в сторону удаляющейся шлюпки.
– Ладно, Лягушонок, не грусти...– сказал он, усаживаясь за весла.– Нам пора... Этот плавучий гроб уже идет ко дну. Нам здесь больше нечего делать...
Сидя на корме, Фрэнсис скрипел зубами от досады и глотал слезы.
Фьора, протянув руку в его сторону, уплывала во тьму... Слезы катились по ее щекам, но уже ничего нельзя было сделать... Последнее мгновение... И все... Теперь их уже разделяла вечность...
Только спустя много лет Фьора узнала, что судьба свела ее с сэром Фрэнсисом Дрейком – знаменитым пиратом и будущим адмиралом флота его величества короля Англии...
Туман рассеялся рано утром. Начинавшийся день не предвещал ничего доброго, несмотря на то, что ярко светило солнце, и ласковый ветер надувал парус шлюпки.
Пассажиры молчали, охваченные тревогой за свое будущее. Да и о каком будущем могла идти речь для людей, оказавшихся посреди пусть даже спокойного, но огромного моря, кишевшего пиратами и акулами.
На все вопросы пассажиров о том, куда они направляются, капитан Дюрасье отвечал лишь одним словом:
– На запад.
На севере была захваченная турками Греция, на востоке – домашние владения султана, на юге – мусульманские страны Африки.
Беглецы могли надеяться только на божье избавление.
– Мессир! – неожиданно воскликнул офицер, стоявший на носу шлюпки.
Дюрасье поднялся.
– Что там?
– Паруса!
– Вы видите их очертания?
Офицер внимательнее присмотрелся к белому пятнышку, возникшему на горизонте.
– Это – не европейские паруса,– наконец, мрачно сказал он.
Теперь и сам капитан Дюрасье увидел несколько стремительно приближающихся белых треугольников.
– Это – бригантина! – воскликнул капитан. Фьора испуганно спросила:
– Что мы будем делать?
– Не знаю,– ответил капитан Дюрасье.– Попробуем сменить курс, насколько это возможно в нашем положении.
– Слева еще одна бригантина! – закричал другой офицер.
– Обычный маневр,– мрачно проговорил Дюрасье.– Они ставят нас между двух огней и хотят отрезать отступление.
На шлюпке поднялась паника. Маленький мальчик громко заплакал:
– Мама!.. Кто это?..
– Пираты, сынок...– дрожащим голосом проговорила его мать, прижимая к себе ребенка.
– Да, это – турецкие пираты,– сокрушенно покачав головой, промолвил Дюрасье.
Зловещие паруса заметно приближались. Вскоре уже можно было отличить очертания судов и такеллаж.
– Советую вам, господа, посвятить оставшееся до встречи с ними время последней молитве,– угрюмо проговорил Дюрасье.
Вскоре пассажиров шлюпки подняли на борт турецкой бригантины, которая взяла курс на Стамбул.
Несчастным беглецам было уготовано попасть на невольничий рынок... Никого из них Фьора больше никогда не увидит...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Широкий спокойный Дунай катил свои воды между невысокими холмами, покрытыми густым лесом. Эта река, начинавшая свой путь среди германских равнин, протекала через земли австрийских Габсбургов, пересекала Венгерское королевство и заканчивала свой путь в Черном море, берега которого были заняты турками.
Венгрия, в которой правил король Матиаш Корвин, была похожа на тихий заповедник среди бушующей Европы. Правление венгерской короны распространялось на Словакию и Трансильванию, Хорватию, Словению и Закарпатье.
После того, как турки потерпели поражение в битве с войсками Венгерского королевства, им пришлось на время оставить идею о том, чтобы овладеть этими землями. И хотя набеги турок на южные границы королевства все еще продолжались, граница Венгрии была на замке.
Пограничную службу несли секеи, жившие в южных областях страны. Но не все из них были воинами. Многие торговали, растили скот, сеяли пшеницу.
Одним из тех секеев, которые предпочитали не брать в руки меч, был Тамаш Запольяи. Для него было гораздо привычнее держать в руках штурвал маленькой речной баржи, чем рукоятку меча. Всю свою жизнь Тамаш Запольяи провел на Дунае.
Вначале у него было собственное судно, доставшееся ему по наследству от родителей, которые умерли несколько лет назад. Тамаш зарабатывал себе на жизнь тем, что возил мясо и пшеницу из нижних приграничных областей Венгрии в Сегед и Буду.
Кто знает, может быть, и плавал бы Тамаш Запольяи на собственной барже вверх и вниз по Дунаю до конца жизни, если бы однажды, после налета янычар, его судно не сгорело. Точнее, оно было сожжено.
Это случилось, когда Тамаш спустился по Дунаю ниже Белграда. Многие предостерегали его от такого неосторожного шага, но слишком уж выгодным было предложение одного сербского торговца, предложившего пшеницу по баснословно низкой цене. Только потом Тамаш понял, что предложение это было таким выгодным только из-за того, что никто не хотел плыть к самой турецкой границе.
К счастью, турки, напавшие на маленькую деревушку, в которой остановился на ночлег Тамаш, оказались больше похожи на обыкновенных конокрадов. Они забрали в деревне всех лошадей и, захватив с собой несколько женщин, подожгли все, что могло гореть.
Так Тамаш Запольяи остался без собственного судна. Поскольку он и его предки испокон веку были моряками, и ничего другого Тамаш делать не умел, то ему пришлось наняться капитаном на баржу богатого торговца и ростовщика из Сегеда Иштвана Жигмонда.
Жигмонд был одним из самых богатых и влиятельных граждан города Сегеда. Поговаривали даже, что он водил дружбу с приближенными короля Матиаша Корвина. Один из близких родственников Иштвана Жигмонда служил сотником в «черном войске» короля Корвина.
В «черное войско» входили отборные солдаты, которым король платил хорошее жалованье.
Пользуясь связями, Жигмонд сделал состояние на поставках пшеницы для войска и купил себе дом в самом центре города.
Когда-то Иштван Жигмонд сам водил суда по Дунаю, но затем, разбогатев, предпочитал заниматься делами, не выходя из дома. Его баржа была самой крупной и красивой среди всех судов Сегеда. Не обладая особой фантазией, Иштван Жигмонд назвал ее собственным именем.
Женился он поздно, уже после того, как в его руки попали значительные капиталы. Сейчас у этого богатого торговца, годы которого уже близились к закату, подрастала красивая молодая дочь по имени Мария.
Тамаш Запольяи, которому нынешней весной исполнилось лишь тридцать лет, еще не был женат. Когда друзья спрашивали его о том, почему он так долго ходит в бобылях, Тамаш, смеясь, отвечал:
– Не встретил еще свою суженую. Вот разбогатею, тогда и посмотрим.
На самом деле он уже давно заглядывался на Марию Жигмонд, отцу которой исправно служил вот уже второй год, гоняя баржу вверх и вниз по Дунаю.
Сама же Мария, выросшая в изобилии и богатстве, мечтала о другом муже. Ей нравились люди, обладавшие состоянием, или, по крайней мере, властью. Правда, ухаживания Тамаша она не отвергала, но это было, скорее, похоже на игру.
Тамаш был красивым, статным мужчиной, с широкими плечами и узкой талией. Как у всякого моряка, у него были слегка кривоватые ноги и которые, однако, не портили его фигуру. На лице его красовались пышные черные усы, прямые темные волосы едва прикрывали широкий открытый лоб. Голубые глаза Тамаша Запольяи всегда весело глядели на мир, говоря о его спокойном и ровном характере.
В этот теплый летний день баржа «Иштван Жигмонд», возглавляемая капитаном Тамашем Запольяи, медленно поднималась вверх против течения Дуная, влекомая вперед десятком волов, которых гнали вперед несколько погонщиков.
Сам Тамаш стоял на носу судна, одетый в короткую шкиперскую куртку, простые холщовые шаровары и высокие кожаные сапоги до колен.
День был теплым и ясным, над Дунаем почти не было ветра, и баржа медленно двигалась вперед.
В этот раз Тамаш плавал в Белград за грузом пшеницы прошлогоднего урожая. Зерно было отменное, хорошо просушенное и крупное, как на подбор. Из такого зерна всегда получается самый лучший, пышный и душистый хлеб.
Рейс был довольно рискованным. По собственному опыту Тамаш знал, как опасно приближаться к границам королевства, где того и гляди можно было ожидать нападения какого-нибудь разбойничьего турецкого эскадрона.
Но на сей раз все обошлось благополучно. Тамаш провел в Белграде только два дня. Торговец, поставивший Иштвану Жигмонду свое зерно, был несказанно рад, увидев перед собой на столе мешок золотых дукатов, привезенных Тамашем в уплату за пшеницу.
Зерно на баржу погрузили немедленно, не задерживаясь в Белграде, Запольяи тут же отправился в путь.
Правда, на борту его баржи кроме груза пшеницы были и два пассажира. Возможно, Тамаш и отказался бы взять их на борт своего торгового судна, не приспособленного для перевозки людей, если бы не одно обстоятельство.
Пассажирами этими были пожилой седоволосый турок в христианской одежде, но с феской на голове, и ослепительной красоты девушка, которая, наверное, приходилась ему близкой родственницей – может быть, дочерью, а, может быть, женой.
Она была высока, невероятно красива, а таких шикарных черных волос Тамаш еще никогда в жизни не встречал. Девушка также была одета в европейское платье, которое она носила с большим достоинством. Судя по всему, она была знатного происхождения и ничуть не скрывала этого.
Но Тамаш неплохо разбирался в людях и с первого взгляда понял, что этой девушке пришлось много пережить, несмотря на ее юный возраст. В глазах ее была какая-то глубоко сокрытая печаль, свойственная людям, успевшим многое повидать на своем веку.
Эта странная пара поджидала Тамаша Запольяи прямо у дверей торговой конторы, из которой он вышел, расплатившись с торговцем за поставленное зерно. Хотя старик по виду был турком, он представился греческим именем.
– Меня зовут Аполлониус Трикалис,– сказал он на ломаном венгерском языке.– Я... торговец из Стамбула.
Тамаш рассмеялся.
– Далеко же вас занесло, господин Трикалис. От Стамбула до Белграда путь неблизкий.
Его собеседник либо не понял шутки, либо сделал вид, что не понимает. Серьезно глядя в глаза Тамашу, он сказал:
– Вы капитан этой баржи?
При этом он показал пальцем на корабль, стоявший на пристани совсем неподалеку от конторы. И снова Тамаш ответил шуткой:
– Да, я капитан, если можно назвать капитаном человека, в подчинении которого всего лишь рулевой и двое матросов. Да это, в общем, и не корабль, а баржа.
– Вы купили пшеницу у господина Младеновича,– проявляя немалую осведомленность, сказал старик.
Тамаш тут же насторожился.
– Да. А что?
Старик по-прежнему был серьезен.
– Эта пшеница еще несколько дней назад принадлежала мне,– сказал он.– Я привез ее сюда из Турции.
– Вот как? Так вы, господин Трикалис, выходит, торговец зерном? А где же ваше судно?
Старик задумчиво пожевал губами.
– Мне не удалось уговорить капитана пересечь границу Венгрии. Поэтому целую неделю зерно дожидалось переправки в Белград. Но, хвала аллаху, нам помог господин Младенович.
«Странно,– подумал про себя Тамаш.– Зачем было вести из Стамбула такой ненадежный груз, к тому же, не имея на него покупателя?»
Но вслух он ничего не сказал, продолжая с вниманием слушать господина Трикалиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60