Ей все еще было трудно совершать пробежки в разреженном воздухе на высоте семи тысяч футов над уровнем моря, но ее выносливость росла, и головные боли, вызванные высотой, прекратились.
Волнующаяся колонна кучевых облаков пробиралась по небу над пиком Лонга в милях тридцати к югу, привлекая ее внимание. Рейчел решила взобраться на этот пик в следующем году.
Еще нужно было писать письма. Она предпочитала их телефонным разговорам с самыми давними своими друзьями на Восточном побережье. Звонок – это слишком быстро, а ей хотелось ощутить расстояние во времени и пространстве. Кроме этого, невозможно было достойно описать раскинувшуюся перед ней красоту по телефону. Вид за стеклянной стеной гостиной, новый дом на Девилз-галч-роуд и ее новая жизнь требовали нежного освещения ее собственной рукой, желательно в сопровождении снимков. Да, только письма.
Облако пыли на грязной дороге в полумиле от дома, ведущей в городок Истес-Парк, объявило о появлении машины. Она обернулась и посмотрела на то место, где Девилз-галч-роуд поднималась на небольшой горный хребет, направляясь к маленькой деревушке Гленхейвен. Все утро сарычи зловеще кружили над хребтом, и ее любопытство росло.
Рейчел снова в ожидании всматривалась в очертания города. Машина была в четверти мили, и теперь она могла разглядеть ее.
Он не опаздывал.
Круговорот работы и рекламы, последовавший за трагедией рождественского рейса, и пристальное внимание средств информации к роли Ли Ланкастера почти поглотили Рейчел в начале января. Ли называли одним из героев драмы, и она гордилась тем, что была его помощницей, – и еще большую гордость испытывала от того, как посол отметал все хвалебные слова.
Но настоящим героем был спокойный человек в левом пилотском кресле «боинга», и он просто пропал, чтобы избежать света юпитеров. Как ей говорили, ему предлагали написать книгу, снять фильм, телевизионные шоу требовали его к себе, а грохочущая толпа журналистов направляла на Джеймса Холлэнда свои фотоаппараты и перья.
Но его нигде не было видно.
Рейчел думала, что командир самолета вернулся в Даллас, пока холодным дождливым вечером в самом начале января не раздался звонок в дверь ее маленькой квартиры в Джорджтауне. И на пороге стоял он, промокший, смущенный, не знающий, что сказать, но твердо намеренный выяснить, не пойдет ли она с ним поужинать.
– Почему ты не позвонил? – спросила Рейчел, но вопрос прозвучал достаточно ласково.
– Я... честно говоря, не был уверен, как, гм, что...
– Что сказать?
Холлэнд кивнул.
Рейчел улыбнулась.
– Как насчет: «Привет, Рейчел, не хочешь пойти поужинать»?
– Я думаю, что это было действительно так просто, – ответил Джеймс, кивая и улыбаясь ей почти застенчиво.
– Ладно, я тебя слушаю.
– Привет, Рейчел, – произнес он. – Ты выйдешь за меня замуж?
* * *
Машина уже подъезжала по подъездной аллее, и, как и ожидалось, это был маленький серый «блэйзер». Рейчел направилась к входной двери и ждала, пока Джеймс выйдет из машины. Они были женаты три месяца, но каждый день и каждую ночь их медовый месяц продолжался. Они все еще удивляли друг друга глубиной и разнообразием своей любви. Они делились впечатлениями от нового дома, гор, а та вечность, что они провели вместе на борту самолета иногда заставляла их подолгу молчать, но он с этим боролся, и она его понимала.
Холлэнд уехал из Далласа с радостью, а она из Вашингтона – неохотно, но сейчас мысль покинуть Истес хотя бы на день казалась почти оскорбительной. Джеймс всю жизнь мечтал жить в этих горах, а теперь и ее энтузиазм был таким же. Рейчел уже привыкла к его поездкам в Даллас, чтобы летать на самолетах авиакомпании «Квантум».
Она убедила мужа принять совместное приглашение Федерального авиационного управления и Ассоциации пилотов гражданской авиации вернуться в округ Колумбия, чтобы получить награду. Предполагалось не только вручение медали и диплома. Холлэнд являлся олицетворением того хорошего, надежного и крепкого, что было в летчиках авиакомпаний. Он был примером. Нации нужен позитивный пример.
Джеймс ненавидел саму мысль об этом, но потом все-таки согласился, и утром им предстояло отправиться в Вашингтон.
Рейчел все утро проходила в одном купальном халате и ждала возвращения мужа из Далласа. Теперь она распустила пояс и дала полам своего одеяния распахнуться, как только Джеймс переступил порог.
Широкая улыбка озарила его лицо, он торопливо закрыл дверь и шагнул к ней.
* * *
16 мая – Национальный музей воздухоплавания и астронавтики, Вашингтон, округ Колумбия
Официальная часть впечатляла, но то, что Джеймс Холлэнд чувствовал себя неуютно, стоя на центральном помосте в качестве чествуемого, было очевидно. Но когда последовавший за этим прием был в самом разгаре, Рейчел наконец заметила, что он расслабился.
Она в первый раз отошла, собираясь найти дамскую комнату, когда темноволосый человек среднего сложения спокойно встал рядом с ее мужем.
Джеймс Холлэнд ощутил его присутствие, обернулся и принял протянутую руку.
– Капитан, – заговорил мужчина, – позвольте мне присоединиться к поздравлениям. То, что вы сделали с самолетом – свидетельство великолепного летного мастерства.
– Благодарю вас. А кто вы?
– Поклонник и такой же летчик.
В голосе собеседника слышался легкий акцент, но его лицо казалось знакомым – образ откуда-то из прошлого, лицо, напоминающее о больших неприятностях.
Джеймс чуть наклонил голову.
– Вы... ведь не были на борту моего самолета, верно?
Ответом ему была медленная грустная улыбка. Взгляд мужчины уплыл в дальний конец зала. Потом он повернулся и заговорил.
– В тот день с вами были многие, не только физически, – заметил он.
– Это очень поэтично, – отозвался Джеймс, все еще проигрывая мысленно эту фразу.
Человек посмотрел на Холлэнда, встретился с ним взглядом, его улыбка засияла, а правая рука сделала отстраняющий жест.
– Мне просто захотелось встретиться с вами лично и сказать вам, что все это... – он обвел рукой присутствующих на приеме, – вами вполне заслужено.
Джеймс улыбнулся. Он выслушивал подобные приводящие его в смущение речи целый день. Его ответ уже стал привычным, он выучил его наизусть.
– Вы очень любезны, что так говорите, но это были совместные усилия всего экипажа. Все это – результат общей работы. Как командир, я просто был видимым элементом.
Мужчина медленно, понимающе покачал головой.
Долгое время он молчал.
– Нет, капитан, – наконец начал он. – То, что произошло, было невероятной дуэлью между двумя неравными противниками. Иногда, когда жертва отказывается умирать, слишком уверенный в себе охотник теряет свою жизнь. Повернуть в противоположную сторону мнимую спираль смерти, когда вы потеряли свой первый двигатель, это просто блестяще, так же как и ваша посадка на острове Вознесения.
Джеймс Холлэнд вгляделся в глаза собеседника. В них светились и суровая доброта, решил он, и настоящее уважение. Холлэнд снова протянул руку, и мужчина еще раз пожал ее.
– Вы... должно быть, очень пристально изучали детали доклада о чрезвычайном происшествии, – заметил Джеймс.
Его собеседник кивнул, отнимая руку.
– Куда пристальнее, чем вы можете себе представить. – Он отвернулся, прежде чем капитан смог сказать что-то еще.
Там были и другие, добивавшиеся внимания героя дня, и Джеймс проводил взглядом незнакомца, спокойно прошедшего к двери, прежде чем повернуться к ряду улыбающихся лиц, среди которых стоял и министр транспорта.
Джеймс Холлэнд начал говорить нужные слова министру, но вдруг замолчал на полуслове и снова повернулся к двери. В его мозгу вдруг всплыло лицо того раненного пассажира, лежавшего на бетоне посадочной полосы острова Вознесения. Джеймс повернулся и посмотрел в сторону мужчины как раз в тот момент, когда тот остановился у двери и тоже оглянулся.
«Нет, – решил Джеймс, – он же сказав, что не был у меня на борту».
Незнакомец неожиданно улыбнулся и отдал капитану честь. Заинтригованный Джеймс ответил, его мозг все снова и снова прокручивал услышанное.
* * *
Юрий Стеблинко вышел из парадного входа музея астронавтики и торопливо пошел по ступенькам, поглядывая в сторону Индепенденс-авеню, где он припарковал свою машину, фантастический новый «бьюик», зарегистрированный вместе с комфортабельным домом в штате Виргиния на имя нового американского гражданина Юрия Раскольникова, сотрудника Центрального разведывательного управления в Лэнгли.
Выбор фамилии был небольшой русской шуткой и данью уважения к Достоевскому.
Юрий посмотрел на часы и ускорил шаг.
Уже четыре, и Аня будет его ждать.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53