Он проехал уже милю вниз по Пенсильвания-авеню, направляясь к Джорджтауну, прежде чем его мысли вернулись к аэродрому в Сахаре, который станет последним прибежищем для пассажиров «боинга».
«Какая трагедия», – подумал он. Двести сорок пять мужчин, женщин, детей, двенадцать членов экипажа обречены на смерть, и, вероятно, их конец будет мучительным.
Президенту потребовалось всего несколько минут, чтобы принять его вариант посадки в Мавритании. Это место оказалось ближе всего к Атлантическому океану, а до первого жилья более пятисот миль. Вот почему однажды, еще до развала СССР, Советы вложили деньги в секретный аэродром в этой местности.
Перед ним предстали эти люди, заболевающие один за другим, задевая его за живое. Это Рота удивило. Он считал себя привычным к подобным вещам. Заместитель директора ЦРУ много повидал раньше, и смерть, и резню, и был в ответе за гибель многих за те годы, когда выполнял миссию секретного агента. Он первым из Управления попал в Джонстаун. Вид этих распухших тел был еще ужаснее зловония, Рот до сих пор помнил его с тошнотворной ясностью.
Его мысли снова вернулись к настоящему.
Все эти люди и только что вышедший с завода « Боинг-747» к чертям! Какая потеря!
Рот подумал о тех, кто занимался пассажирскими перевозками компании в Далласе. В телефонном разговоре они были так полны надежды. Президент приказал ему не говорить им правды о подозреваемой сущности вируса или об уровне смертности. Политические протесты и личные огорчения могут навредить более холодным головам, которые пытаются сделать то, что должно быть сделано. Компания «Квантум» и не представляет, что потеряет большую часть пассажиров, если не всех, и авиалайнер в трагедии, которая войдет в историю.
Очень плохо, что самолет попросту не перевернулся и не нырнул в Атлантику. Это было бы coup de grace . Секунда, и все кончено. Ни боли, ни страданий и никаких тебе картинок сожжения сотен зараженных трупов, когда телевидение пытается снять все живьем.
Рот машинально вырулил на пустынную Конрейл-роуд в западной части Джорджтауна, направляясь к Чейн-бридж, почти автоматически следуя обычным маршрутом в Лэнгли, повинуясь командам, идущим из глубины его занятого размышлениями мозга.
Президент уже отвлекся от неминуемой потери посла Ли Ланкастера и мучился над тем, когда ему позвонить и говорить ли ему или нет о том, чего другие наверняка не знают – что все на борту умрут через семьдесят два часа.
Рот вздохнул, потом фыркнул. Какая ирония! Он много раз встречался с послом Ланкастером. Блестящий дипломат, но настоящая головная боль для разведслужб. Каждый раз, когда Ланкастер путешествовал, ЦРУ приходилось работать сверхурочно, чтобы помешать последнему заговору террористов, пытающихся его убить. Рот уже потерял счет самолетам, избежавшим участи стать мишенью террористов и их бомб, на борт которых поднимался посол.
Он покачал головой.
Первый раз против Ланкастера нет никакого заговора как раз тогда, когда он нам нужен!
Рот подумал об «Акбахе», самой новой, наиболее смертоносной группе террористов-самоубийц, поддерживаемых Ираном. «Акбах» представлял собой двойную опасность, потому что никогда раньше в этих кругах не встречались технические специалисты. Джонатан помнил об иранском летчике, прошедшем подготовку в Штатах, которого поймали несколько месяцев назад, когда он готовился к самоубийственному полету на малой высоте над Римом на истребителе «МИГ-29». Его целью были Ватикан и Папа. Казалось, что теперь террористам нет нужды захватывать самолеты и корабли, чтобы добраться до намеченной цели и поразить ее. У них были истребители, ракеты и, вероятно, больше чем несколько ядерных боеголовок, большинство из которых они приобрели у жадных до наличности воинских частей в бывшем Советском Союзе. Рот слишком хорошо знал, насколько просто купить отличное вооружение в бывшем Восточном блоке.
Есть ли хоть какая-нибудь возможность того, что «Акбах» причастен к заражению людей этим вирусом? Они достаточно безжалостны.
Он поклялся стереть с лица земли «Акбах», точно так же, как он уничтожил «Черный сентябрь» и нанес урон «Фатаху». Его репутация героя разведки основывалась на этих «блестящих» достижениях. Вся разведывательная служба считала его гением, знающим, что задумывают эти группы еще до того, как они сами узнавали об этом.
Но сейчас все ждали действий Рота против «Акбаха», а до этого времени он ничего не мог противопоставить их операциям. Он не был силен в электронике, его козырем были люди. Рот мог догадаться о том, что они затевают, раньше, чем получал возможность доказать это при помощи спутников.
Вид «кадиллака» последней модели на обочине дороги привлек его внимание. Крышка капота поднята, и кто-то фонариком светит в мотор. У Рота тут же проснулись инстинкты действующего разведчика, и он вдруг понял, что автоматически оценивает и машину и водителя как потенциальную опасность и уже выработал план спасения.
Заместитель директора ЦРУ хмыкнул, и его мысли снова вернулись к организации «Акбах», когда попавшая в беду машина осталась позади.
Согласно первым разведдонесениям из Бейрута в 1994 году, «Акбах» появился на волне войны в Заливе, использовал деньги Саддама Хусейна для создания изощренного арсенала, а потом они надули Хусейна и смылись в Иран. Мир обратил внимание на «Акбах», когда вслед за угрозами на его счету появилась серия взрывов и убийств. Но ЦРУ и другие разведслужбы испытывали отвращение от того, что среди разведчиков росло извращенное чувство восхищения невероятными способностями «Акбаха». Сочетая в себе спаянное управляющее ядро, безумно фанатичных боевиков из мусульман-шиитов и экспертов мирового уровня по космической технологии и вооружению, «Акбах» создавал себе репутацию организации со сверхчеловеческими возможностями – за счет Рота и остального свободного мира.
Джонатан покачал головой и улыбнулся. Только ему было известно, что его собственная хваленая репутация – лишь результат удачи и стечения обстоятельств. Он случайно находил верное решение время от времени, как настоящий инспектор Клузо. Его успехи в большой мере явились следствием везения.
«А знают ли лидеры «Акбаха», что Ли Ланкастер летит рейсом 66?» – подумал Рот. Странно, но верно, пришло ему в голову, что взорвать «боинг» в воздухе было бы актом милосердия, хотя мир это никогда бы так не воспринял.
«Акбах» не стал бы терять бремени, но если бы они попытались, мы бы были обязаны их остановить.
Ланкастер – это очень важная мишень для «Акбаха». Они пообешали иранскому духовенству, что уничтожат его за преступления против ислама, преступления настолько покрытые мраком, что Рот даже не мог вспомнить деталей.
Впереди показался Чейн-бридж, он въехал на мост, перебрался на другую сторону Потомака, в графство Арлингтон, а его мозг продолжал работать над проблемой.
Вдруг все сошлось.
Рот крутанул рулевое колесо вправо и ударил по тормозам, остановив «мерседес» на обочине Джорджтаун-Пайк с действующим на нервы визгом шин. Он посидел так секунду, его мысли мчались галопом, потом протянул руку к заднему сиденью и достал свой дипломат.
Рот положил его рядом и рывком открыл крышку. Вынул маленький компьютер-ноутбук и включил его, прислушиваясь к гудению. Он нетерпеливо ждал, когда появится меню, потом выбрал данные по кадрам и вызвал меню поиска. Наконец свободная линия и мигающий курсор появились на экране. Рот набрал несколько кодовых слов и нажал клавишу «enter», удовлетворенный тем, что информация появилась на экране.
Он внимательно прочитал все, потом выключил компьютер и закрыл крышку.
Рот глубоко задумался, сидя за рулем своей машины, работающей на холостом ходу. Ему понадобится всего несколько часов, чтобы расстроить планы врага. Если «Акбах» действует, ему придется быть еще быстрее, но он может это сделать, используя свою личную сеть. Знание следующего шага противника дает огромную силу, и нет никаких сомнений в том, что стал бы делать «Акбах», получив информацию и средство разрушения, – они бы сами сбили «боинг».
Подобного случая Рот ждал с 1992 года!
Заместитель директора ЦРУ тронул «мерседес» с места и, увеличивая скорость, поехал по дороге, ведущей в Лэнгли.
* * *
Борт рейса 66 – военно-воздушная база Кеблавик, Исландия
Холлэнд находился внизу, в пассажирском салоне, и Дик Робб вернулся в кабину пилотов и надел на голову наушники, когда слева от авиалайнера взвыли турбины, и транспортный самолет ВВС «Локхид С-141 В» стрелой промчался мимо и приземлился на западном конце посадочной полосы рядом с ними. Его огни сияли неземным светом сквозь летящие хлопья снега.
Робб включил внутреннюю связь, гадая, есть ли кто-нибудь еще в передвижном командном пункте.
– Есть там кто-нибудь?
Ответ последовал почти мгновенно:
– Да, сэр.
– Я думал, что аэропорт закрыт. Кто сел?
– Это самолет из Довера, сэр. Бригада патологоанатомов.
Теперь по взлетному полю перемещались разнообразные огни. Машина руководителя полетов направилась к командному пункту, пока огни движущегося «С-141» были видны на расстоянии. Еще чье-то движение заставило Дика посмотреть вправо, но он взглянул слишком поздно, и это что-то уже исчезло под правым крылом.
– Когда они хотят получить тело? – спросил Робб.
– Может быть, через час, сэр. Им необходимо все подготовить. Мы вас вызовем.
* * *
Появление капитана ростом шесть футов три дюйма в главном салоне самолета произвело немедленную сенсацию. Многие пассажиры повскакивали с кресел, чтобы подойти и задать вопросы, другие встали, но держались позади, образуя небольшие группки, то приближающиеся к нему, то удаляющиеся, словно человеческое море, пока Джеймс Холлэнд начал прокладывать себе дорогу по правому проходу к хвосту авиалайнера.
– Капитан, если Нью-Йорк нас не принимает, почему не выбрать какой-нибудь другой штат?
– Мы над этим работаем.
– Капитан, мы болели гриппом незадолго до этого путешествия. Разве это не делает для нас исключения?
– Такая вероятность есть. Но проблема в том, что пока нам никто не сказал, похожа ли эта болезнь на грипп, а вы знаете, как часто грипп приобретает новые формы.
– Капитан, моей дочке только восемь, и она до смерти напугана. Вы не могли бы с ней поговорить?
– Конечно. Где она?
– Капитан, вы ведь не сообщаете нам правды, так?
Холлэнд остановился и взглянул в лицо женщины лет семидесяти, которая ожидала его реакции с неприступно мрачным выражением лица. «Она выглядит, как рассерженная школьная учительница, – пронеслось у него в голове, – или как стереотипная оскорбленная продавщица книжного магазина, с очками на шнурке и в светлом свитере, плотно облегающем шею».
Капитан посмотрел на нее и покачал головой.
– Мадам, я говорю вам все, что знаю.
– Это не болезнь, а Божье проклятье, – выпалила она в ответ. – И если инфекция на борту, а тот, умерший от сердечного приступа, был ее носителем, мы все мертвецы, разве нет? Вы просто пытаетесь нас успокоить.
– Неправда, мадам, я...
– Я слышу это в вашем голосе и вижу в ваших глазах, молодой человек. А вы намного моложе меня.
На это Джеймс улыбнулся.
– Спасибо.
– Это факт, а не комплимент, капитан. Мы в смертельной опасности и можем умереть все вместе, правда?
Холлэнд оглянулся вокруг. Несколько пассажиров подошли поближе, чтобы послушать их разговор, а женщина неотступно сверлила его взглядом, ожидая честного ответа.
– Мадам, вам кажется, что я паникую? – спросил Холлэнд. – Если то, о чем вы говорите, правда, я бы тоже был обречен, а я никак уж не жажду...
– Смерти, если это слово вас шокирует, капитан, – уточнила женщина. – И я еще к ней не готова. Нет, вы не паникуете, но я вам не верю. Знаете, почему?
Джеймс вздохнул и покачал головой.
– Не знаю, мадам. Почему же?
– Потому что вы позволяете так называемым властям устраивать это шоу.
– Мадам, это не мой личный самолет. Я представляю большую авиакомпанию, и все мы граждане огромной страны с ее законами и правилами...
– И официальными лицами с ледяными сердцами, которые и гроша ломаного за нас не дадут. Мы для них проблема, капитан. Я вам не верю, потому что вы не думаете самостоятельно. – Женщина развернулась и пошла назад по проходу, прежде чем Холлэнд успел ей ответить.
На борту оказалось больше детей, чем он ожидал. Справа семья с тремя мальчишками, самому старшему, вероятно, лет восемь. За ними молодая женщина, кормящая грудью младенца. Ее муж сидит рядом с ней и наблюдает. Выглядит лет на шестнадцать, но, может быть, ему уже перевалило за двадцать. И еще группа в центральном ряду кресел. Либо ученики старших классов школы, либо студенты первых курсов колледжа, решил Холлэнд, у всех на свитерах и пуловерах какой-то знак, на некоторых бейсболки, все явно путешествуют вместе – организованная экскурсия. Легион встревоженных родителей дома прильнет к экранам телевизоров, волнуясь за дочерей и сыновей. При этой мысли у капитана в крови повысился уровень адреналина.
Холлэнд посмотрел по сторонам и постарался спокойно улыбнуться всем, чьи встревоженные лица были обращены к нему. Он пилот, а не ответственный по связям с общественностью. Джеймс чувствовал себя глупым любителем, словно его вынудили играть роль умного капитана, когда он всего лишь летчик.
К Холлэнду подошел пожилой мужчина, чья спина согнулась под бременем прожитых лет, но на Джеймса взглянули ясные глаза.
– Капитан, меня зовут Гомер Кнутсен. Я бывший пилот компании «Пан Америкэн», летал тридцать четыре года, начинал на летающих лодках и кончил «Боингом-747». – Он протянул удивительно крупную ладонь для рукопожатия.
Холлэнд почувствовал, что пальцы старика сковывает легкий паралич.
– Я понимаю ваши действия. Я только хотел сказать, что вы должны быть здесь. Я сам побывал в достаточно сложных ситуациях, и все-таки все как-то улаживалось. Вы хорошо сделали, что спустились вниз.
– Спасибо, капитан, – Холлэнд похлопал по руке старика левой ладонью и двинулся вперед, слова той пожилой женщины все еще звучали у него в ушах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53