Вероятно, немцы этого не знают, поэтому принимают меры предосторожности, что разумно. Но если меня правильно информировали, то нам известно лишь то, что болезнь берет свое начало в биологической исследовательской лаборатории в Баварии. Немцы же настаивают на том, что это просто опасная разновидность гриппа, хотя подобные действия неразумны.
Марк Хейстингс протянул Сэндерсу листок бумаги и наблюдал за ним, ожидая реакции.
Расти чуть присвистнул, пока читал.
– Итак, лаборант, заразивший ныне покойного американского профессора, умер, и Хелмс это уже вторая жертва?
Рот кивнул.
– Мы только что получили это из Бонна. Они заявляют, что недавно узнали об этом.
Сэндерс кивнул и отдал листок обратно.
– Ясно. У нас два трупа, и никакого понятия о том, с какой скоростью распространяется этот грипп. У нас нет результатов исследования под электронным микроскопом или образцов самого вируса, у нас нет классификаций, мы в полном мраке! Мы имеем одного пассажира, умершего на борту самолета, предположительно заразившегося этим вирусом, но проявившиеся у него симптомы, приведшие к смерти, могли быть и простым сердечным приступом. Немцы говорят об инкубационном периоде в два дня, что является беспрецедентным для вирусов, даже для самых страшных из них. Им требуется время, чтобы добраться до клеток организма и размножиться там, и двух дней для этого недостаточно! Но если их утверждения верны, то этот новый вирус заставит переписать учебники. И что в итоге? Мы не знаем, с чем столкнулись немцы; у нас нет подтверждений того, что этот вирус убил, или заразил, умершего пассажира, и пока мы не знаем, что это такое, мы не сможем представить, что он делает... Я хотел сказать, симптоматику. – Сэндерс выпрямился и скрестил руки на груди, подводя итоги, он любовался стенами и придвигался поближе к картине с изображением дикого Запада.
Рот вздохнул.
– Марк, вы предлагаете обращаться с этим, как с вирусом четвертого уровня, верно?
Доктор ответил прежде, чем Хейстингс открыл рот.
– Марк, если вы так говорили, вы правы. – Сэндерс повернулся к Роту. – Мне сказали, директор, что это может также быть результатом тайных военных исследований в Германии. Но для меня самая пугающая вероятность состоит в том, что мы имеем дело с сочетанием короткого инкубационного периода с высоким уровнем смертности. Если присутствуют оба эти фактора – к примеру, вирус убивает за три дня, и уровень смертности составляет семьдесят-восемьдесят процентов, то распространение вируса в любой точке Земли представляет страшную опасность.
– И что же? Что нам следует делать? – спросил Рот, раздраженный тем, что собеседник продолжает рассматривать его кабинет.
– В худшем случае – это некая разновидность мутации патогенного вируса, а вовсе не грипп. Нечто такое, что передается воздушно-капельным путем, сохраняет жизнеспособность в этой среде в течение многих часов, провоцирует заболевание и быструю смерть в течение сорока восьми часов. Распространение инфекции воздушно-капельным путем – самое страшное, и вероятно поэтому вы послали за мной. Я знаком с системами рециркуляции воздуха в самолетах типа «боинг», «аэробус» и «дуглас».
– Они могут распространять болезнь, если перед нами наихудший вариант?
Сэндерс кивнул.
– Если этот вирус способен передаваться воздушно-капельным путем, теоретически система рециркуляции воздуха в самолете может распространить его, если он пройдет через фильтры. – Доктор убрал ладони со стола, сложил руки на груди и сел в кресло. – Ладно. Заразятся ли все пассажиры этого рейса? Вероятно, нет. Смогут ли фильтры системы кондиционирования задержать патогенные вирусы? Некоторые, при определенных обстоятельствах, но, вероятно, не самые опасные из них. – Сэндерс собрался было встать, но передумал и снова упал в кресло. – Подведем черту, сэр? Если на борту лайнера вирус-убийца, и он может распространяться в воздушной среде, мы должны признать вероятность заражения всех пассажиров. Если вирус легко передается воздушно-капельным путем, то те, кто еще здоров, скоро заразятся, а при высоком уровне смертности мы можем потерять их всех.
Рот выпрямился и развернул к окну свое вращающееся кресло.
– Именно этого я и боялся.
Сэндерс, пощипывая кожу на пальцах, продолжал:
– Нам необходимо провести вскрытие жертвы сердечного приступа, нам нужны культуры, немедленные лабораторные испытания на животных, нам необходима биологически безопасная изолированная зона, биоизолированные помещения и передвижная лаборатория. Вояки в Форт-Детрик могут это обеспечить. И раз уж... раз уж мы на самом деле столкнулись с чем-то очень, очень заразным и смертоносным из разряда вирусов четвертого уровня, я бы рекомендовал провести аутопсию где-нибудь вне страны.
Рот и Хейстингс переглянулись, прежде чем заместитель директора заговорил:
– Где, например?
Сэндерс, обнаружив карту мира на стене возле окна, вскочил и подошел к ней. Его палец провел черту от центра Атлантического океана и остановился на Исландии.
– Мне кажется, у нас там есть база под названием Кеблавик. Либо сюда, либо в Гренландию. Какое-нибудь холодное и изолированное место. – Сэндерс повернулся к Роту. – Мы можем такое сделать?
Тот вздохнул и покачал головой. Марк Хейстингс сообщил доктору о планируемой посадке в Милденхолле, заметив выражение ужаса на его лице.
– Вы шутите?! В Великобритании? Вы можете их остановить?
– Зачем? – поинтересовался Рот.
Расти Сэндерс жестом указал на карту.
– Если на борту самолета смертоносный патоген, который способен передаваться воздушно-капельным путем, мы не должны допустить его появления во влажном воздухе Англии. Эпидемия начнется с заражения большого количества людей. Эта часть Великобритании густо населена, и все дышат воздухом.
* * *
Военно-воздушная база Милденхолл,
Великобритания – 20.15
Визг шин английской машины эхом раздался внутри командного поста ВВС США. Любопытный сержант подошел к окну и выглянул наружу, удивленный тем, что с заднего сиденья выпрыгнул, словно черт из табакерки, британский начальник базы, на мгновение освещенный ослепительным светом фонарей, и тут же пропал из виду, направившись к главному входу. Грохот тяжелых ботинок по железным ступеням заполнил коридор.
Сержант спокойно проинформировал генерала как раз перед тем, как явно расстроенный англичанин вошел в комнату и столкнулся нос к носу с генералом ВВС США.
– Что, черт побери, вы себе позволяете, генерал? – прозвучало вместо приветствия. – И не пытайтесь вешать мне лапшу на уши!
– Подполковник Крэндол! Как приятно вас видеть. Что-то случилось?
– А вы не знаете? Вы переодели половину персонала вашей части базы в костюмы химической защиты, выкинули полдюжины самолетов из ангара на улицу, в госпитале произвели перемещение больных. У вас вечеринка, генерал?
– Послушайте...
– Это пока еще земля Великобритании. И я приказываю запретить здесь посадку «боингу», которому вы пытаетесь помочь. Ясно, генерал?
– Дэвид, мне приказано аккуратно посадить его, держать закрытым и ждать дальнейших указаний. Ведь в беду попали люди. Я не верю, что ты откажешь им в посадке!
– Решения принимаю не я. Это право правительства Ее Величества, а я выполняю приказы Министерства обороны. Все абсолютно просто. Мне жаль, что это выглядит жестоко, но нам неплохо было бы подумать и о жителях острова.
– Господи. Дэвид, у них всего лишь вероятность заражения новым вирусом гриппа.
– Ты это точно знаешь, да?
– Конечно нет, но...
– И я не знаю. В любом случае, недостаточно хорошо, чтобы сомневаться в полученных приказах. Я подумал, что твое знание биологического оружия повлечет за собой большую осторожность, но раз тебя это не взволновало, то, черт побери, тебе следовало побеспокоиться! А теперь я настоятельно советую связаться с «Иглами» и убрать самолет прочь.
Генерал покачал головой.
– Я не могу сделать этого, Дэвид.
– Если только ты не хочешь создать большой кризис между нашими странами, то ты точно можешь. Да и вашему маневру – послать парочку «Иглов», чтобы эскортировать «Боинг-747» и представить его в качестве одного из самолетов вашего соединения, – никто бы не поверил. Лондонский центр разгадал все это в ту же секунду, когда началась операция!
– Мы вместе владеем базой, Дэвид, и подчиняемся договорам. Раз они американцы, мы можем посадить здесь любой самолет.
Адъютант англичанина, спокойно стоявший позади него, теперь выступил вперед и достал радиотелефон. Не сводя глаз с американского генерала британский подполковник поднес радио к губам и включил его.
– Это Крэндол. Блокируйте полосу. Немедленно!
– Что это все значит? – спросил генерал с подозрением.
Крэндол аккуратно передал радиотелефон своему адъютанту, прежде чем повернуться к генералу и ответить:
– Это касается суверенитета, сэр, – отчеканил он, развернувшись на каблуках. – Нашего.
Пока генерал смотрел ему вслед, вперед выступил сержант с красной телефонной трубкой в руке.
– Сэр! Снова командный пост в Пентагоне. Они требуют немедленного разговора с вами.
* * *
Вид огромного самолета, следующего за двумя собратьями меньших размеров и проплывающего над обычно спокойной ночной сельской местностью, заставил немногих жителей, все еще остававшихся на улице, задрать головы, когда самолеты пролетали над деревней в восьми милях от авиабазы. Холлэнд и Робб уже заметили огни посадочной полосы впереди и запустили программу на посадку, когда пилот ведущего «F-15» включил радио.
– Мм, Фокс-три или шестьдесят шестой, командир сообщил мне, что планы изменились.
Холлэнд недоверчиво взглянул на летевшую впереди машину, а Дик Робб нажал кнопку связи:
– Повторите еще раз!
– Я получил инструкции вывести вас из британского воздушного пространства и должен сказать, что приказ пришел непосредственно из Вашингтона. Ваша компания свяжется с вами по спутниковой связи через несколько минут. Они сообщат вам, куда следует направиться.
– Господи Боже, опять! – взорвался Робб.
Холлэнд посмотрел вперед. Теперь они летели в ста пятидесяти футах над землей, огни посадочной полосы становились все ближе. Обычно по ночам он не мог разглядеть покрытия полосы. Но теперь в темноте было больше разметки и огней, загораживающих ее, и медленно они превратились в нечто другое. Между сигнальными огнями посадочной полосы, выстроившись от ее начала и до конца, расположилась мощная линия красных, белых, синих сверкающих огней. И это оказались... бронетранспортеры!
– Господи, – спокойно заметил Холлэнд, – они полностью блокировали посадочную полосу.
Робб переключился на частоту КДП в Милденхолле. Немедленно раздался голос с американским акцентом.
– Шестьдесят шестой, говорит КДП в Милденхолле. Сворачивайте, сэр! Сворачивайте! Вам запрещено садиться. Посадочная полоса блокирована и закрыта. Солдаты и машины на всех участках посадочной полосы. Пожалуйста, подтвердите прием!
Холлэнд кивнул.
– Скажи им, мы видим. Мы собираемся прекратить снижение.
– Я не могу поверить! – пробормотал Робб.
Холлэнд покачал головой, а его руки взялись за рычаги управления двигателями.
– Максимальная тяга, закрылки на пятнадцать градусов.
На шее у Робба вздулись жилы, а в его голосе появились новые нотки бешенства.
– Черт побери, мы же не можем летать так целый день!
Снова возник голос диспетчера:
– Шестьдесят шестой, повторяю, разворачивайтесь. Полоса блокирована и закрыта!
Холлэнд взглянул на Робба.
– Закрылки на пятнадцать градусов, пожалуйста.
Дик Робб колебался, его губы сжались, он пытался успокоиться. Милденхолл был решением проблемы. И вдруг решение вырвали у него из-под носа, и это ошеломило его.
Холлэнд потянулся правой рукой мимо рычагов управления двигателями и перевел ручку управления закрылками на отметку «пятнадцать», выпуская их. Робб отвернулся, огорченный тем, что ему не ответили.
– Прошу прощения... закрылки на «пятнадцать», – извинился он.
– Уже сделано. Увеличиваю скорость, убрать шасси, – приказал Холлэнд.
Робб протянул руку и толкнул рукоятку уборки шасси. Пейзаж стал удаляться, когда Холлэнд начал набирать высоту следом за «F-15». Он отрешенно думал о том, где и когда кончится этот кошмар.
Рассуждая логически, он пришел к выводу, что ситуация с горючим далека от критической. Им хватит еще не меньше чем на четыре часа полета, и существуют сотни посадочных полос и миллионы вариантов. И если провалится все остальное, он может просто неожиданно плюхнуться на любой аэродром с достаточно длинной посадочной полосой. Но осознание того, что они в одно мгновение превратились в международных изгоев, неспособных получить разрешение на посадку на чьей-либо территории глубоко пугало его. Одно дело – реагировать на бюрократов-перестраховщиков, но реальность такова, что весь мир боится их.
«А что если, – подумал Холлэнд, – мы все заболеем неизвестной смертельно опасной болезнью? Как долго продержимся? Хватит ли мне времени безопасно посадить самолет, прежде чем я разболеюсь настолько, что не смогу им управлять?»
Холлэнд оглянулся, убедился, что шасси убраны, их люки закрыты, снова положил руки на рычаги управления двигателями. Он заметил, что Робб все еще сидит молча, в оцепенении.
«Я обязан теперь полагаться на решения других людей», – напомнил Холлэнд самому себе. Компания, Государственный департамент, правительство и кто там еще. Это не его самолет, ему просто придется обеспечивать его безопасность, пока люди там, внизу, решат проблему.
Он вспомнил былые дни, когда он только что демобилизовался из ВВС и поступил на работу в качестве бортинженера. Тогда пилоты авиалайнеров были другими. От них ждали, что они сами примут решение.
Но эти дни миновали.
Джеймс Холлэнд включил автопилот, установил скорость постепенного набора высоты и откинулся в кресле, чувствуя себя почти беспомощным. Ему сказали, что компания сообщит инструкции по телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53