Частота была записана на листке бумаги, спрятанном глубоко в кителе Холлэнда, и потребовалась минута, чтобы выудить его и выйти на нужную частоту. Немедленно ответил тот же властный голос, назвавший свою фамилию и должность, прежде чем перейти к сути дела.
– Капитан, что касается вашей вынужденной посадки, Министрество здравоохранения Великобритании получило информацию от Министерства здравоохранения Германии, что один из ваших пассажиров заражен особо опасным и тяжелым вирусом гриппа. Я не располагаю другой информацией, но из-за этого вы должны вернуться обратно во Франкфурт для карантина. Мы проинформировали вашу авиакомпанию, что британское правительство не может разрешить посадку в нашей стране.
Холлэнд покачал головой.
– Из-за гриппа? Я летаю уже двадцать пять лет и не слышал ничего подобного! Вы сажаете в карантин людей, а не целые самолеты! Послушайте, позвольте нам только снять с самолета жертву сердечного приступа. Я отвезу всех остальных назад, если этого требует моя компания.
За звуком включаемого микрофона последовал тяжелый вздох.
– Мне очень жаль, капитан, но это решение принималось в самых высоких кругах британского правительства и обсуждению не подлежит.
– Но почему же, черт возьми, вы не можете оказать помощь человеку, у которого стало плохо с сердцем?
Голос главного диспетчера зазвучал мрачно и тягуче.
– Капитан, а вы не рассматривали возможность того, что ваш сердечник и инфицированный пассажир одно и то же лицо?
– Вы в этом уверены? Вы знаете фамилию заразившегося? – требовательно спросил Холлэнд.
– Я только скажу вам, что это одно и то же лицо, но я не могу сообщить фамилию по открытому каналу. Теперь, раз вам предстояло лететь через Атлантику, я полагаю, что у вас более чем достаточно топлива, чтобы вернуться во Франкфурт?
– Да, но к тому времени пассажир будет уже мертв, грипп у него или не грипп!
– Боюсь, что ничем не могу помочь. Если вы вернетесь теперь на предыдущую частоту, то мы проведем вас обратно до границ зоны действия Лондонского центра и дальше назад на восток.
– А что если я все-таки сяду в Хитроу? – бросил Холлэнд. – Вы собираетесь расстрелять нас в момент касания?
Собеседник так явно колебался, что капитан подумал, что нашел ключ к решению проблемы. Но раздавшийся вновь голос прогремел еще более властно.
– Это будет довольно глупо, капитан. Вы спровоцируете международный скандал. Самолет, команду и пассажиров будут держать на летном поле до тех пор, пока мы не заставим вас вылететь в Германию. Вам наверняка придется отвечать перед вашим правительством за нарушение правил полетов в воздушном пространстве иностранного государства. Я также полагаю, что вы лишитесь лицензии пилота. Больному пассажиру помогут во Франкфурте. Здесь он помощи не получит.
– Я надеюсь, что ваши магнитофоны работают! – парировал Холлэнд.
– Разумеется, они включены, сэр. И помните, что я не меньше вашего сожалею о том, что мне приходится делать.
Несколько мгновений тишины заполнили частоту прежде чем Холлэнд ответил, но вся его злость прошла.
– Итак, нас посадят на карантин? Двести сорок пять пассажиров и двенадцать членов экипажа? Из-за дурацкого гриппа?
– Во Франкфурте, да. Я не знаю подробностей, но вам нужно торопиться. Мне сообщили, что всем на борту понадобится немедленное лечение, чтобы предупредить заболевание.
– Ладно, – это все, что Холлэнд смог произнести.
Происходящее казалось странным. Нереальным. Но был ли у них выбор?
Капитан переключился на предыдущую частоту, жестом велел Дику связаться с КДП, пока он сам пытался сосредоточиться на том, что ему сказал главный диспетчер.
Следовательно, жертва сердечного приступа на самом деле заражена вирусом гриппа. И что дальше? Мужчина по-прежнему мучается от сердечной недостаточности, и помочь ему нечем.
Или такая возможность есть?
Холлэнд вырвал трубку внутренней связи из ее ячейки и набрал код левой двери номер 2. Барб Роллинс немедленно ответила.
– Барб, я насчет нашего сердечника. Он был уже болен, когда поднимался на борт?
Перед тем как ответить, стюардесса задумалась. Воспоминание о том, как Бренда помогала этому человеку войти в салон, пронеслось у нее в голове.
– Да, только я не знаю, насколько серьезно. А что?
– Ничего, просто проверяю те пустяки, которые спрашивают с земли. Я объясню через несколько минут, – ответил Холлэнд. Он повесил трубку переговорного устройства на место, в его мыслях царил полный сумбур. Немцы ждут их возвращения для установления карантина и предупреждения эпидемии. Приятно слышать.
Холлэнд размышлял об этом, пока Робб изучал обратный маршрут во Франкфурт и вводил программу в бортовой компьютер.
Но разве грипп это не вирус? И как можно лечить вирус?
Холлэнд обдумывал слова главного диспетчера.
Что-то здесь не так.
Глава третья
Неподалеку от аэропорта Хитроу,
Лондон, Великобритания
Ровно в 16.48 по лондонскому времени, когда из-за отказа официального Лондона лайнер, следующий рейсом 66, улетал прочь, чтобы вернуться во Франкфурт, жилец маленькой квартирки в неприметной кирпичной многоэтажке в четырех милях от аэропорта Хитроу начал набирать номер лондонского бюро Си-эн-эн, находящегося на расстоянии восемнадцати миль.
В ожидании молодой человек просто трясся от возбуждения. Теперь в его распоряжении были многие из частных номеров Би-би-си и Си-эн-эн, что явилось результатом немалых чаевых в течение многих лет и случайной покупки магнитофона, записывающего переговоры между пилотами и диспетчерами. Никто так тщательно не следил за переговорами с аэропортом Хитроу, как он!
Молодой паралитик поставил на тормоз свое кресло и повернул рукой телефонный аппарат, гордясь тем, что вышел на частоту связи «Квантума» в Майами быстрее, чем капитан рейса 66. Беглый просмотр «Всемирного гида авиации» и звонок в офис в Далласе сделали свое дело. Молодой человек уже настроился на нужную частоту и включил магнитофон, когда капитан вызвал главного диспетчера.
Инвалид бросил еще один взгляд на магнитофонную кассету в руке и улыбнулся. Весь разговор поместился здесь, готовый к продаже за самую высокую цену. Эта вынужденная посадка была чем-то особенным. Целый самолет, полный пассажиров, под угрозой какого-то ужасного гриппа, как об этом сказал диспетчер, в принудительном порядке будет поставлен на карантин. Потрясающая новость. Си-эн-эн это понравится. Калека уже ощущал нетерпение – он предвкушал, как услышит голос диктора, рассказывающего эту историю – его историю – всему миру.
* * *
Борт самолета, следующего рейсом 66
Посол Ли Ланкастер выбивал пальцами дробь по обитому кожей подлокотнику своего кресла под номером 2-А, пока его мозг обрабатывал имеющиеся данные. Сообщение капитана, что они следуют в Лондон из-за критического состояния одного из пассажиров, было понятным. Но в последнем объявлении о том, что самолет возвращается во Франкфурт для оказания более квалифицированной помощи, не было никакого смысла.
Ланкастер наблюдал за усилиями по спасению жизни в нескольких ярдах от себя и знал, что бедняга едва жив. Время явно решало все. Так зачем же пилоту, если тот в здравом уме, тратить еще час на возвращение в Германию, когда он в нескольких минутах лета от Хитроу?
«Нет, определенно, что-то не так», – промелькнула у него странная, но достаточно серьезная мысль. Происходящее вполне может иметь отношение к нему. В конце концов, половина арабского мира жаждет его смерти. Может ли возвращение во Франкфурт служить дымовой завесой для того, чтобы скрыть захват самолета?
Посол чувствовал, что Рейчел Шервуд смотрит на него. Почти всегда ей удавалось прочесть его мысли, и почему-то это доставляло ему удовольствие. Рейчел была великолепна – умница и отличный составитель речей, ей следовало бы входить в команду президента, а не работать на него.
Но у Рейчел не хватало опыта в обращении с направленной яростью шиитского мира или в оценке основательности намерений тех, кто ненавидел его. На этот раз ей вряд ли удастся догадаться, о чем он думает.
«Угон самолета, какая странная идея!» – сказал он самому себе. И все-таки...
И как это часто случалось, перед ним снова всплыла мрачная картина. Мадрид, разнесенная в клочья машина. В тот день, год назад, он решил прогуляться, доверив работнику посольства отогнать его взятую напрокат машину обратно в американский технический центр. Его предупредили об особенной осторожности в Мадриде, но красота весеннего дня и настроение дерзкого вызова сделали свое дело. В конце концов, пережил же он десять лет угроз без единой царапины. Ли начал верить, что его собственная сила воли делает его неуязвимым.
Звук взрыва достиг ушей, когда посол был на расстоянии полумили. Мощная бомба под крылом разнесла в клочья и водителя и автомобиль. Теракт против испанского правительства, за который никто не взял на себя ответственность, – как сообщили публике. Имя Ланкастера не упоминалось в связи с этим делом, но никто не сомневался, кто был истинной мишенью.
Посол вздрогнул при воспоминании об этом. Похороны были ужасными. Бившаяся в истерике вдова обвинила во всем его, и об этом ему никогда не забыть.
Ланкастер покачал головой и потер висок, отгоняя картины прошлого, потом взглянул на Рейчел. «Какая красавица, – подумал он, – и этого не может скрыть даже ее консервативная манера одеваться». Общество красивых женщин доставляло ему чисто физическое удовольствие, и даже если закрыть глаза и заткнуть уши, то от ее присутствия в нескольких дюймах от него по телу разливалось приятное тепло.
«Боинг-747» снова слегка изменил курс, возвращая внимание Ланкастера к насущной проблеме. В качестве полномочного посла Соединенных Штатов по особым поручениям, в первую очередь отвечающего за осуществление перемирия и экономическое сотрудничество между Израилем и арабскими странами, он уже давно заработал клеймо кровного врага ислама. Тот факт, что Ланкастер являлся признанным знатоком учения Пророка, для шиитов не было существенным. Он уже сам потерял счет всем этим террористическим организациям, незаконным исламским формированиям, мелким группам и всем прочим, кто клялся убить его в течение всех этих лет. Посол отказался стать пленником службы безопасности, хотя цена этого была высока. Обнаружилось, что он ходит по лезвию ножа, всегда оглядываясь назад, не забывая о том, что хрупкое равновесие может нарушиться.
Его жена и семья научились сосуществовать с опасностью, а может и приняли ее. Но Джил Ланкастер никогда не чувствовала себя уютно под маской всегда улыбающейся, никогда не жалующейся жены дипломата. Ее выводила из себя невозможность поговорить о своих страхах и никогда не покидала мысль о том, что однажды муж может вернуться домой в цинковом ящике, задрапированном государственным флагом.
Ланкастер вздохнул и обвел взглядом салон первого класса.
«Итак, неужели они наконец загнали меня в угол, или я становлюсь отъявленным параноиком?»
«Нет», – решил он. Террористы не делают ставку на непредвиденные случайности вроде сердечного приступа.
Но если нет, тогда что же происходит? Может быть, по возвращении во Франкфурт его ожидает еще одна угроза?
Он повернулся и поднял указательный палец.
– Рейчел, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.
– Конечно, Ли.
Ланкастер придвинулся к ней поближе и заговорил почти шепотом, не обращая внимания на аромат ее духов.
– Здесь что-то не так. Я должен точно знать, что происходит, даже в том случае... если это каким-то образом затрагивает меня.
Брови Рейчел тревожно взлетели вверх, темно-карие глаза встретились с его взглядом. Ланкастер поднял ладонь.
– На это непохоже, – успокоил он свою помощницу, – ...но это возвращение во Франкфурт кажется мне очень странным.
– Ты хочешь, чтобы я поговорила с пилотами? – спросила Рейчел.
– Сначала найди старшую стюардессу. Удостоверься, что она знает, кто мы такие, и постарайся выяснить, что происходит.
Молодая женщина вдруг занервничала – так ему показалось, – но улыбнулась и без колебаний отстегнула ремень безопасности, затем вытянула длинные ноги, встала и расправила юбку.
* * *
Двенадцатью футами выше салона первого класса, в пилотской кабине рейса 66, Джеймс Холлэнд прикрыл рукой микрофон трубки спутниковой связи и повернулся к проверяющему.
– Судя по всему, Дик, мы в самом центре дипломатической схватки. Хочешь послушать разговор с компанией?
По лицу Робба словно тень от пробегающего облака прошло выражение страха, и тут же исчезло. Он отрицательно покачал головой.
– Просто скажи мне, чего они от нас хотят, – отозвался он, отчетливо сознавая, насколько глупо это звучит. Разумеется, Холлэнд передаст все указания из Далласа.
Разговор по спутниковой связи закончился, Холлэнд положил трубку, все еще покачивая головой.
– У ребят нет ответа, Дик. Управляющий пассажирскими перевозками подтвердил, что немецкое правительство потребовало нашего возвращения, но немцы утверждают, что они не говорили британцам, чтобы те отказали нам в праве на посадку. В дело вмешался наш Государственный департамент, но и они ничего не понимают. По их мнению, мы неправильно поняли.
– Мы неправильно поняли? – спросил Робб. – Что мы неправильно поняли?
– Что это была простая рекомендация, а не отказ предоставить нам право на посадку.
– Черта с два это была рекомендация!
Холлэнд кивнул и насупился.
– Я им так и сказал. Проблема в том, что они не дают нам никакой достоверной информации. – Капитан начал перечислять, загибая пальцы. – Никто не знает, что ждет нас во Франкфурте; никто ничего не знает о мистере Хелмсе; никто не знает, как они собираются лечить тех, кто уже заразился от Хелмса; никто не говорит, насколько страшен этот вирус гриппа, а человек, которому следует всем этим заниматься, – вице-президент компании, отвечающий за пассажирские перевозки, – отдыхает на своем ранчо неподалеку от Тексарканы и отключил телефон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53