"Где я нахожусь? Найдите меня. Я не буду укрываться, и в итоге
кое-что узнаю".
Это не были профессиональные рассуждения. Это были только эмоции, а
все, что он узнал о себе за последние 48 часов, говорило о том, что он был
профессионалом. Он не мог пока выяснить природы этого профессионализма, но
что касается его уровня, то сомнений здесь быть не могло.

Голос телефонистки из Нью-Йорка страдальчески замирал. Однако, ответ
ее был неприятно точен и окончателен.
- Ни этой, ни подобной ей компании нет в телефонной книге Нью-Йорка.
Я уже проверила по всем отделениям и частным телефонам. Если вы дадите мне
еще что-нибудь из названия, или вид деятельности, в котором компания
принимает участие, я продолжу поиски и постараюсь вам помочь.
- Нет, только это: Тредстоун, 71, Нью-Йорк.
- Все это очень странно, сэр. Я уверена, что если бы это имя было в
книге, то я бы ни за что его не пропустила. Мне очень жаль.
- Благодарю вас за хлопоты, - вздохнул Дж. Борн, отодвигая телефон.
Продолжать было бесполезно. Название фирмы было скорее всего
разновидностью кода и не позволяло простым абонентам из отеля получать
какую-либо информацию. Он отправился в бюро, где он оставил на хранение
бумажник маркиза и хронометр фирмы Сейко. Вскоре вещи заняли надлежащие им
места. Он приблизился к зеркалу и спокойно произнес:
- Ты - Дж. Борн, гражданин США, житель города Нью-Йорк и, вполне
возможно, что номера 0-7-17-12-0-14-26-0, самая важная вещь в вашей жизни.

Яркое солнце освещало сквозь кроны деревьев элегантную Банкофштрассе,
отражаясь в витринах магазинов и отбрасывая квадратные тени банковских
зданий, попадавшихся на пути его лучей. Это была улица, где существовали
массивность архитектуры и деньги, безопасность и надменность,
решительность и легкомыслие, и пациент доктора Восборна, несомненно,
бродил по ее тротуарам и раньше.
Борн прогуливался по Беркли-плац, которая выходила к озеру с его
многочисленными набережными, тянувшимися вдоль берега, украшенными
газонами и цветниками особенно роскошными в это время года. Он мог
представить их в своем воображении. Видения снова возвращались к нему, но
связных воспоминаний не было. Он еще раз прошелся по Банкофштрассе,
инстинктивно чувствуя, что Джементшафт Банк находится в ближайшем к нему
зданию из белого камня. Не торопясь, он направился к нему. Приблизившись к
массивным стеклянным дверям, он надавил на центральную панель. Дверь с
правой стороны открылась очень легко, и он очутился в холле, пол которого
был отделан коричневым мрамором. Когда-то он уже стоял на нем, но картины
эти не были отчетливыми. У него было странное ощущение, что это место
следует избегать. Но сейчас этого делать не следовало.
- Что вам угодно, монсеньор?
Мужчина, задавший этот вопрос, был одет в визитку. Красная бутоньерка
указывала на достаточно ответственную должность говорившего. То, что он
говорил по-французски, объяснялось одеждой посетителя. Доже такие мелкие
служащие проявляли здесь учтивость. Это был Цюрих.
- У меня важное личное дело, которое мне хотелось бы обсудить, -
ответил Дж. Борн по-английски, вновь удивленный словами, которые он
произнес так непринужденно. Использование английского языка преследовало
две цели: во-первых, он хотел видеть удивление этого гнома по поводу
ошибки, и во-вторых, он хотел избежать мелких неточностей в предстоящем
разговоре.
- Извините, сэр, - произнес человек. Его брови выгнулись, он изучал
пальто посетителя. - Лифт слева, на первом этаже. Вас встретит секретарь.
Секретарь, к которому он был направлен, был мужчина средних лет с
коротко подстриженными волосами и носил очки в черепаховой оправе. Его
лицо имело застывшее выражение, глаза смотрели жестко и с любопытством.
- У вас конфиденциальное дело, сэр? - просил он, повторяя слова
посетителя.
- Да.
- Пожалуйста, вашу сигнатуру, сэр, - проговорил он, доставая
канцелярские принадлежности и бланки.
Клиент понял, что от него хотят. Никакого имени не требовалось.
"Написанные от руки цифры заменяют имя... они являются сигнатурой
держателя счета. Это стандартная процедура", - говорил доктор Восборн.
Пациент написал последовательные группы цифр, стараясь не напрягать
руку, чтобы запись получилась непринужденной. Затем он протянул бланк
секретарю, который изучив его, поднялся со стула и указал рукой на ряд
узких дверей со стеклами, словно подернутыми морозным узором.
- Подождите в четвертой комнате сэр, к вам немедленно подойдут.
- Комната четыре?
- Да, четвертая дверь слева. Она закрывается автоматически.
- Это необходимо?
Секретарь удивленно взглянул на Борна.
- Это находится в прямой связи с вашими указаниями, - вежливо сказал
он. - Счет с тремя нулями. Держатели такого счета, как правило,
предварительно договариваются о встрече по телефону, и им обеспечивается
надлежащий прием.
- Я знаю этот порядок, - солгал Борн с небрежностью, которой даже не
почувствовал. - Просто я очень спешу.
- Я передам бланк на проверку, сэр.
- Проверку? - мистер Дж. Борн из Нью-Йорка ничем не мог себе помочь.
Это слово прозвучало как сигнал тревоги.
- Сигнатура должна быть проверена, сэр, - секретарь поправил свои
очки. Это движение должно было скрыть его руку, опущенную им в ящик стола.
- Я полагаю, что вам лучше подождать в четвертой комнате, сэр.
Предложение было не просто вежливостью. Это был приказ, команда,
которая читалась в жестких преторианских глазах секретаря.
- Почему нет? Попросите только их поторопиться, будьте добры.
Борн направился к четвертой двери, открыл ее и вошел внутрь. Дверь
закрылась автоматически, был отчетливо слышен щелчок замка. Он бросил
взгляд на узорчатые стеклянные панели, покрывающие почти всю площадь
дверного проема. Это было не простое матовое стекло, каждая панель внутри
была армирована тонкими металлическими проводами. Если стекло разбить, то
немедленно раздастся сигнал тревоги. Сейчас он находился в клетке, ожидая
вызова.
Остальной интерьер этой небольшой комнатки был выполнен с большим
вкусом: два кожаных кресла, стоящие рядом, напротив них небольшой диван, и
около каждого кресла маленький изящный столик. В дальнем конце имелась
другая дверь, выделяющаяся резким контрастом к общей обстановке. Она была
сделана из стали. На столиках валялись газеты и журналы на трех языках.
Борн уселся в кресло и взял в руки парижское издание "Геральд
Трибюн". Он читал текст, но из прочитанного ничего не воспринимал.
Визитеры могли возникнуть каждую секунду. Он мысленно пытался найти путь
для маневра. Маневр без памяти, только путем инстинкта. Наконец, стальная
дверь открылась, являя высокого стройного человека с орлиным профилем и
тщательно ухоженной прической. Человек вежливо протянул руку. Его
английский, сдобренный швейцарским диалектом, был утонченным и почти
изысканным.
- Очень приятно встретить вас. Извините за некоторую задержку,
которая выглядит несколько смешно.
- Почему?
- Боюсь, что вы слегка напугали нашего секретаря. Его зовут герр
Кониг. Ведь крайне редко случается, когда владелец счета с тремя нулями
появляется без предварительного звонка. Встаньте на его место и вы все
поймете. Необычные ситуации всегда выводят его из себя. Но для меня день
был чрезвычайно удачным. Меня зовут Вальтер Апфель. Апфель, - повторил он.
- Пожалуйста, проходите, сэр.
Банковский чиновник освободил руку клиента и пригласил его по
направлению к стальной двери. Находящаяся там комната имела форму
латинской цифры пять. Она была отделена деревянными панелями. Мебель была
комфортабельная и дорогая, широкий письменный стол располагался лицом к
окну, выходящему на Банкофштрассе.
- Весьма сожалею, что взволновал секретаря, - произнес Борн. - Это
все из-за суеты. У меня остается очень мало времени.
- Да, он сообщил мне об этом, - Апфель обошел вокруг стола и кивнул
на кожаное кресло перед ним. - Садитесь сюда, пожалуйста. Одна или две
формальности, и мы сможем очень тщательно обсудить ваши дела.
Когда оба сели, чиновник сразу достал несколько бланков, которые
отличались от тех, что заполнял Кониг.
- Вашу сигнатуру, пожалуйста. Раз пять, как минимум, и этого будет
достаточно.
- Не понимаю, я только что проделал подобную процедуру.
- И очень успешно. Проверка подтвердила ее.
- А почему же теперь вы начинаете все снова?
- Сигнатура должна быть подвергнута графологической экспертизе. Это
обычное правило, и оно не должно вас беспокоить. Графологическое
сканирующее устройство сверит ваши записи с теми, что были сделаны вами
раньше. - Апфель улыбнулся, протягивая ему ручку. - Кониг настаивает на
уточнении. Мне просто неудобно ему отказать.
- Весьма осмотрительный человек, - заметил Дж. Борн, беря ручку и
начиная писать. Он начинал уже четвертую группу, когда банкир остановил
его.
- Достаточно. Остальное будет пустой тратой времени, - он вставил
лист бумаги с группами цифр в щель на правой стороне стола и нажал кнопку.
На мгновение там возник яркий свет, который быстро погас. - Здесь у нас
сделано устройство для передачи изображения сигнатуры непосредственно в
сканирующее устройство, работающее совместно с компьютером. Если к нам
заявится самозванец, не знающий этой процедуры, он легко может быть
обезврежен.
- Но как, если он проделает все эти операции? У него будет хот
какой-то шанс исчезнуть?
- В этот кабинет ведет лишь одна дверь и, соответственно, имеется
лишь один выход. Я думаю, что вы слышали звук автоматического защелкивания
замка, когда входили сюда?
- И видел армированные металлом стеклянные двери, - добавил клиент.
- Тогда вам должно быть все понятно. Самозванец угодит в ловушку.
- Предположим, что он будет вооружен?
- Вы же не вооружены, например.
- Меня никто не обыскивал.
- Эта операция производится у нас в лифте: там стоят датчики. Если
клиент будет иметь при себе оружие, лифт остановится на полпути между
первым и вторым этажами.
- Вы все весьма тщательно продумали.
- Пытаемся обеспечить клиентам максимальные удобства и безопасность.
Зазвонил телефон. Апфель взял трубку.
- Да? давайте... - он взглянул на Борна. - Сейчас ваши документы
будут здесь.
- Это произошло действительно быстро.
- Герр Кониг заказал их несколько минут назад. Он просто ожидал
результатов графологической экспертизы, - Апфель открыл ящик и вынул
оттуда связку ключей. - Я думаю, что сейчас он разочарован. Он был уверен,
что тут что-то неладно.
Стальная дверь отворилась, и секретарь внес металлический контейнер
черного цвета, который он положил на стол рядом с подносом. На подносе
находилась бутылка шампанского и два стакана.
- Вы довольны своим пребыванием в Цюрихе? - поинтересовался банкир
скорее для того, чтобы заполнить возникшую паузу.
- Вполне. Моя комната выходит на озеро. Прекрасный вид, очень
спокойно и уютно.
- Великолепно, - произнес Апфель, наполняя стакан клиента.
Кониг вышел, закрыв за собой дверь.
Банкир вернулся к делам.
- Здесь ваш счет, сэр, - сообщил он, снимая с кольца один из ключей.
- Открыть замок для вас, или вы предпочитаете это сделать сами?
- Продолжайте. Можете открыть сами.
Банкир недоуменно взглянул на Борна.
- Я сказал, что только отпереть замок, но не открывать его. Это уже
не моя привилегия, не моя собственность.
- Почему?
- Поскольку теперь ваши права на счет подтверждены, я ни во что не
должен вмешиваться.
- Предположим, что я хочу сделать перевод денег для другого лица?
- Это можно сделать с указанием вашей сигнатуры на бланке перевода.
- А если переслать деньги в другой банк, вне Швейцарии, но для меня
же?
- Для этого уже потребуется имя. При обстоятельствах идентификации
определяется как моей ответственностью, так и моей привилегией.
- Открывайте.
Банкир открыл контейнер. Дж. Борн затаил дыхание, где-то внутри
возникла резкая боль. Апфель вынул пачку документов. Глаза его были
прикованы к колонке цифр в верхнем правом углу страницы. Выражение его
физиономии изменилось. Его нижняя губа чуть искривилась, нарушая общую
линию. Он подался вперед и протянул бумаги их владельцу. Немного ниже
названия банка, которое было выведено крупными буквами по верхнему краю
листа, шел текст, напечатанный на машинке английским шрифтом на языке,
привычном для клиента.
Счет: ноль - семь - семнадцать - двенадцать - ноль - четырнадцать -
двадцать шесть - ноль.
Имя: не указано по юридическим нормам и требованию владельца:
находится в отдельном опломбированном конверте.
Текущая сумма и депозит: 11.850.000 франков.
Пациент осторожно выдохнул, неотрывно глядя на запись. Он был готов к
чему угодно, но только не к этому. Это также испугало его, как и все
эксперименты за последние шесть месяцев. Даже грубый подсчет суммы
показывал, что на его счету свыше четырех миллионов американских долларов.
"Каким образом? Почему? 4 миллиона!"
Стараясь унять дрожь в руках, он перелистал страницы. Они были
пронумерованы. Все поступающие суммы более чем "скромных" размеров: самая
меньшая из них составляла около трехсот тысяч франков. Наконец, он
добрался до первого поступления. Оно было сделано сингапурским банком и
было самым значительным по размерам: Два миллиона семьсот тысяч
малазийских долларов, конвертированных в 5175000 швейцарских франков.
Ниже он нашел небольшой конверт:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61