Он сразу взмок от таких жутких мыслей. Какой же ты мужчина, если у тебя не стоит. А если узнают, начнут насмехаться? Ведь это такой позор. Впору было прямо на ходу броситься с подножки под колеса. Но Мамед взял себя в руки. Он приедет домой, найдет настоящего доктора, тот его вылечит, и все встанет на свое место.
Но страх уже угнездился у него в душе. И избавиться от этого въедливого затаенного страха было гораздо трудней, чем от приблудной гонореи. И даже трудней, чем от сифилиса. Этот страх был как СПИД, который можно носить годами, но притерпеться и забыть - невозможно.
КОГДА БУДКА ЛАЕТ, СОБАКИ ПРЯЧУТСЯ
На проходной молочного комбината N2 разморенный тяжелой жарой пожилой охранник сонно пялился в золотой столб пыли, медленно вращающийся в падающем из окна солнечном свете. Предприятие не работало, но народ так и норовил прошмыгнуть на территорию. Ясное дело зачем - металл скрасть. Есть чем поживиться: кабели медные, емкости алюминиевые, трубопроводы из нержавейки. После очередного хищения начальство устраивало охране разнос и требовало усилить бдительность. Охранники угрюмо обещали поставить заслон на пути расхитителей, но продолжали по-прежнему относиться наплевательски к своим обязанностям. Им ведь тоже зарплату задолжали за полгода.
Одни вохровцы просто на службу болт забили и даже пропуска не спрашивали. Другие вступили в сговор с расхитителями и держали ворота на замке, распахивая их настежь только перед своими подельниками. И лишь один старый служака продолжал тянуть службу по уставу: строго проверял пропуска и сверялся со списком допуска. Охранника звали Будка. Это народ так его прозвал за широкую будку. Она же ряшка, пачка, репа и так далее. Подлинные имя и фамилия стража ворот никого не интересовали. Будка - и все тут. "Кто сегодня сторожит?" "Будка..." "Вот, блин, зараза, лучше пойду в раздевалке отосплюсь, а то ведь учует запах и сдаст, барбосина."
Пожилым охранником, сонно пялившимся на подсвеченный полуденным солнцем пыльный столб, как раз и был прославленный Будка. Он сидел в своем сторожевом скворечнике, сложив руки на прилавок и держа расслабленную ногу на тормозной педали турникета. И удивительно был похож на паука, смирно сложившего лапки в укромном уголке. Роль паутины играл трубчатый никелированный турникет.
Но вот открылась дверь, и сонное оцепенение с охранника как рукой сняло. Будка встрепенулся навстречу вошедшим, окинул цепким взглядом.
- Куда идем? - спросил он надменно и без всякого интереса.
- К директору, - так же надменно ответил Олег и сунул в нос охраннику пропуск.
Тот взял пропуск в руки, сверил фотографию с оригиналом, словно впервые видел, убедился, что все печати на местах и вслух прочитал:
- Морозов Олег Александрович, сменный мастер. А директора нет. Окинул взглядом, словно сфотографировал, мужчину кавказского вида, стоявшего позади Олега. - И посторонних нечего водить.
- А главный на месте? - Олег не собирался отступать. - Я клиента привел.
- Главный инженер на территории, - степенно кивнул Будка. - Только я все равно не пущу без особого разрешения.
- Ладно, - согласился Олег, - позвоню главному.
На выкрашенной бежевой масляной краской стене висел черный телефонный аппарат. Висел он, наверное, ещё с тридцатых годов, если судить по конструкции. Стена в районе аппарата была до серого цвета вытерта людскими плечами и спинами, зато металлическая трубка телефона была заполирована до металлического блеска.
Олег снял тяжелую трубку, приложил к уху, но ничего не услышал. Он подергал рычаг и убедился, что аппарат не работает.
- Эй! - крикнул он Будке. - Не работает!
- Значит, не дозвонишься до главного инженера! - злорадно откликнулся охранник.
- Ну, пропусти, ничего же не случится, если я до начальства дойду. Или дай с твоего телефона позвоню.
- Этот телефон для караула. В других целях пользоваться запрещено. Будка буквально наслаждался своей властью. - И тебя нет в списке, Морозов. Тут вот дежурные электрики, сантехники, бухгалтерия, а про тебя ничего не написано. А у нас приказ строгий - никого кроме этих не пускать.
Спорить с этим долдоном было бесполезно. И Олег решил прорываться внаглую. Полез на турникет.
- Стой! - завопил Будка. - У меня наган! Стрелять буду!
И он действительно вытащил из кобуры большой тусклый револьвер. При этом отскочил в глубь своей караулки, выставив руку с оружием.
- Не забудь - сперва предупредительный, - мрачно напомнил ему Олег.
- Не боись, - успокоил его Будка, - я инструкции знаю.
Испытывать судьбу Олег не стал, повернул назад. Ведь запросто старый хрыч застрелит. Или ранит куда-нибудь, потом мучайся весь остаток жизни.
- Ты чего такой бздительный, дед? Мне же по делу надо, а не просто так, - разозлился Олег.
- Иди давай отсюда! - тоже разозлился охранник. - Нет тебя в списке, гуляй.
- Я же все равно пройду, - не унимался Олег. - Шапку-невидимку надену и пройду.
- Давай, давай, - обрадовался Будка, - хоть ведро на голову надень. У меня и мышь не прошмыгнет.
- Да я у тебя под носом корову проведу, ты и не заметишь. Понял? Олег направился к выходу. - Потому что ты, папашка, дурак. А дураков учат.
- Поговори у меня еще! - пригрозил Будка.
Но Олег уже вышел на улицу, а следом вынес свое брюхо Юсуф. Потому что это он пришел с Олегом, чтобы попробовать купить фасовочную линию. Такой оборот дел его обескуражил.
- Э, что делать будешь? - спросил Юсуф.
- Как что? - удивился Олег. - Пойду и поговорю с главным инженером. Сколько ему денег предложить?
- А сколько такой конвейер стоит?
- Новый - миллионов несколько, - пожал плечами Олег и задумчиво почесал затылок.
- Этот не новый, - замахал руками Юсуф.
- Не новый, - согласился Олег. - Но полмиллиона по крайней мере потянет.
- Много, - выразил недовольство Юсуф, - почти двадцать тысяч долларов получается.
- Значит, за десять отдаст, - сделал вывод Олег. - Ну что, я иду договариваться?
- Не, десять тысяч тоже много, - Юсуф не соглашался. - За две тысячи договаривайся.
- Да ты что? - У Олега глаза на лоб полезли от такой жадности. - Он, может, и за двадцать не согласится, а уж за две и подавно.
- Ладно, Мастер, - Юсуф тяжело вздохнул, - две с половиной.
ШАПКА-НЕВИДИМКА
Охранника Будку рассмешили угрозы сменного мастера Морозова. Ему за годы службы сто раз обещали голову открутить и ноги переломать, а ни разу пальцем не тронули. Что уж говорить о шапке-невидимке? И Будка самодовольно улыбнулся и крякнул:
- Шапка-невидимка, ну-ну...
И тут наружная дверь проходной со скрипом стала приоткрываться. Будка высунулся из амбразуры, оперся рукой о турникет. Сквозь верхнюю стеклянную часть наружной двери он видел освещенную солнцем улицу. Непосредственно сразу за дверями никого не было, но они, тем не менее, медленно открывались. Потом, поколебавшись, двери так же скрипуче и неторопливо закрылись.
Будка усмехнулся. Он решил, что Морозов присел и дергает дверную ручку. Ну-ну, пусть побалуется, поразвлекает старика. И тут он отчетливо услышал стук на плоской крыше проходной. Стук повторился. Похоже, кто-то был наверху. Вообще-то по гладкой стене влезть невозможно, но от этого народа все можно ожидать. А наверху слышались самые настоящие шаги.
Не выдержав, Будка выбежал из своей кандейки и выскочил через заднюю дверь во двор молокозавода. Снизу на крышу не заглянешь, поэтому он торопливо вскарабкался по железной лесенке на смотровую площадку возле расположенных рядом въездных ворот. С этой площадки охрана заглядывала в кузова грузовиков, с неё же можно было увидеть крышу.
Вытянув шею, Будка с подозрением смотрел на покрытую рубероидом и залитую гудроном пыльную крышу. Там валились сухие ветки и листья, ветер катал грязный комок тополиного пуха. Сменный мастер Морозов не наблюдался.
А Олег и не думал лазить по крышам. Он просто закинул наверх пустую пивную банку с привязанной к ней леской. Когда потянул за леску, банка принялась скакать по крыше. Это её подозрительное бряканье Будка и принял за шаги. Когда же влез на смотровую вышку, Олег уже сдернул банку на землю. И потянул за другую леску, конец которой был привязан к дверной ручке. Дверь открылась, и он быстро примотал леску к стволу ближнего тополя. Потом моментально юркнул в распахнутую дверь и, ступив ногой на турникет, влез через стенной проем прямо в кандейку охраны, помпезно именуемую караульным помещением. Тут он забрался под стол и затаился.
Почти сразу на проходную вернулся разочарованный и озадаченный Будка. Увидев, что наружная дверь распахнута, он очень рассердился. В первую очередь потому, что снабженная пружиной дверь сама по себе в таком положении находиться не могла. Сунувшись в караулку, Будка топнул по педали, разблокировав турникет, и кинулся к дверям. За дверями никого не оказалось, но закрываться они не желали, словно кто-то невидимый их держал. Может, охранник и спятил бы от таких необъяснимых явлений, но вовремя заметил леску. Пока он с ней возился, Олег вылез из-под стола, заблокировал педалью турникет и неслышно покинул проходную, оказавшись на территории комбината.
КАК УКРАСТЬ КОМБИНАТ
Главный инженер молочного комбината Сергей Степанович Колпашников сидел в своем кабинете и со скучным видом ворошил бумаги. Вернее, ворошил их поток воздуха, нагоняемый вентилятором, а Колпашников подхватывал их и перекладывал. При этом, правда, успевая заглянуть в текст и уловить содержание. Все окна кабинета, а также высокая дверь, были распахнуты, и сквозняк играл светлыми легкими шторами. В здании управления царила застойная тишина. Весь народ пребывал в принудительном отпуске без всякого содержания. Исключение составляла бухгалтерия, но толстые бабы-бухгалтерши были не такие дуры, чтобы киснуть в конторе в такую жару да ещё без всякой надежды на зарплату.
Поскольку секретарши в приемной тоже не наблюдалось, никто не помешал Олегу вломиться в кабинет главного инженера. Рослый, слегка начинающий полнеть, Колпашников сидел без пиджака в расстегнутой чуть не до пупа белой рубашке с закатанными рукавами, изредка промокая клетчатым носовым платком наметившиеся залысины. Он недовольно и выжидающе посмотрел на вошедшего сменного мастера.
- Чего тебе, Морозов?
- Дело есть, Сергей Степаныч. На две тысячи баксов.
- Всего-то? - усмехнулся главный инженер, прикладывая платок ко лбу и выше. - Как раз наши убытки за два часа простоя.
Это были действительно его убытки, поскольку Колпашников владел пятнадцатью процентами акций молочного комбината. Зато директору принадлежало сорок. Тем не менее, директор на разоренном заводе торчать и не думал. Вообще никто толком не знал, где директор в данное время обретается. Одни утверждали, что на Канарских островах, другие - на Багамских. А есть ещё и иные солнечные острова - Кипр, Бали, Ямайка... Олег предпочел бы для директора остров Гренландию или Вайгач, пожизненно, но это было не в его силах.
- Я, Сергей Степаныч, наоборот, о прибыли говорю. Причем наличными и лично вам. Тут деятель один хочет подержанную молочную линию купить. Может, толкануть "шестерку"? Она все равно уже на списание должна пойти. Больше ремонтировалась, чем работала.
- Это опять грузин, что ли, через тебя подкатывается? - спросил Колпашников. - Так ты слишком много себе на карман отбиваешь. Не по должности тебе такие комиссионные.
- Какие комиссионнные? - удивился Олег.
- Такие, что он мне уже предлагал десять тысяч. Прямо тут в кабинете пачкой тряс. А ты, значит, восемь штук решил себе отстегнуть? Он тебя что, не предупредил?
- Нет, - неуверенно отозвался Олег. Он не мог понять, когда Юсуф успел переговорить с главным. - А что ж вы не согласились?
- Я бы продал. На что нам эта рухлядь? Да только прав таких не имею. Хоть и являюсь исполняющим обязанности на время отпуска директора. Даже просто списать не могу. Кроме того.., - Колпашников взял паузу: неторопливо развернул большой клетчатый платок, сложил по-другому и промокнул залысины, - кроме того, через два дня арбитраж, назначат нового управляющего и он первым делом кинется инвентаризацию проводить. Мне нужны такие проблемы?
- Так что, получается, накрылась наша фирма?
- Именно так и получается, - кивнул главный инженер. - К тому и велось дело.
- Кем велось-то? - саркастически спросил Олег.
- Кем? Да всеми. Помнишь, два года назад получили кредит в Муниципальном банке? Радовались, что теперь дело пойдет. Так вот, директор при посредничестве тех же муниципалов, точнее, по их требованию, заключил договор с АО "Продснаб".
- Как же, - поддакнул Олег, - ещё все орали, будто теперь вместо посредников один оптовый покупатель.
- Вот-вот. Только не покупатель. "Продснаб" брал продукцию на реализацию, сдавал её в торговлю, а из доходов обязан был выплачивать банку наш кредит, рассчитываться за коммуналку, электричество и тому прочее. Считалось, что таким образом гарантируется возврат кредита. В результате комбинат потерял всех покупателей, а с банком "Продснаб" и не думал рассчитываться. Теперь с нас дерут не только кредит, но и проценты, и штрафы. Понял? Мы банкроты.
- Так ведь банкротом должен быть "Продснаб", он же перед нами в долгу. - Олег даже растерялся, а на лице его отразилось глубочайшее недоумение. С него-то почему деньги не берут.
- Почему? - Колпашников усмехнулся, с жалостью посмотрел на наивного подчиненного. - Да потому, что договор составлен таким образом, что мы ничего потребовать не можем. А договор сочиняли юристы банка. И этот же самый Муниципальный банк является учредителем акционерного общества "Продснаб". Теперь понятно?
- Выходит, это с самого начала так планировалось? - понял Олег.
- Совершенно верно, - кивнул Колпашников. - Через пару недель, когда директор явится и дела передадут, новый управляющий начнет распродавать комбинат и перегонять деньги в банк. И всей этой аферой непосредственно руководит сам мэр города, он же по совместительству председатель совета директоров Муниципального банка.
- А вы куда смотрели? - рассердился Олег.
- Мое дело - производство, - Колпашников недовольно поморщился, - а вот директор наш дорогой, оказывается, ещё тогда обменял пакет акций комбината на пакет акций "Продснаба".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53