Чингиз, впрочем, три дня ещё отдежурил, сидя в машине перед воротами. Его задачей было отправлять приезжавших покупать спирт по новому адресу. Олегу этого адреса не сказали. Зато пригнали пятерых таджиков в замурзанной одежде. Они должны были бодяжить шампанское.
Юсуф объяснил Олегу, что шампанское лучше делать на холоде, поэтому его двор самое подходящее место. Но холод не означает мороз. Двор, зашитый со всех сторон досками, тем не менее, промерзал, как всякий сарай. Пришлось ставить мощного "козла" киловатта на четыре. Подключали его, естественно, минуя счетчик, прямо к проводам на столбе. Олег все время опасался, что из-за этой самоделки может вспыхнуть пожар.
Как только вывезли последний спирт, так завезли целый КАМАЗ "Спрайта" в двухлитровых пластиковых баллонах. Люба обрадовалась такому бесплатному богатству, но напиток оказался с просроченным сроком годности. По правилам его полагалось уничтожить. Впрочем, Олег пил и не отравился. Таджики тоже хлебали его с удовольствием и обоссали весь огород. Ничего, никто не умер.
Пока Олег отрабатывал рецептуру, завезли фольгу, этикетки и начали подвозить бутылки. Юсуф организовал прием стеклотары, и бомжи мешками поволокли темно-зеленые "бомбы" по тридцать копеек за штуку. А ведь до этого "бомбы" считались бросовым товаром, типа импортных пузатых бутылей.
Сделав первый удачный замес, Олег налил стакан шипучего напитка и принес показать Любе. Та пригубила и сказала:
- А что? Вкусно!
- Сразу видно, что человек ничего не смыслит в вине. Никогда в приличном обществе не говори про вино - вкусно. Это не перловая каша. Перловка может быть вкусной или невкусной, а у вина другие эпитеты. Ты скажи, на шампанское похоже.
- Немного водкой отдает, а так очень похоже. Главное, сладкое. Я как раз такое люблю.
- Все с тобой ясно, - сказал Олег. - Ладно, будем считать, что остальные тоже ни черта не понимают и тоже пьют его раз в год. Сойдет за натуральное. Как говорится, для деревни третий сорт - не брак.
- Почему ты думаешь, что я шампанское только раз в году пью? обиделась Люба.
- Потому что, кто пьет шампанское раз в год, тот пьет полусладкое; кто пьет раз в месяц - полусухое; кто раз в неделю - сухое; а кто пьет каждый день - брют.
- Чего они каждый день? - не поняла Люба.
- Брют - это самое сухое шампанское, - пояснил Олег. - В нем сахара нет абсолютно, весь перешел в спирт и углекислый газ.
- А я, может, не люблю, когда в шампанском много газа, - зачем-то заявила Люба.
- Так ты его, небось, ещё и ложечкой мешаешь, чтоб газ вышел? возмутился Олег.
- Зачем ложечкой? Проволоку распрямляю, как все нормальные люди, Люба продемонстрировала свою просвещенность и знание светского этикета.
- Эта проволочка называется мюзле, - холодно заметил Олег. - Ее скручивают на специальном станке, поэтому на ней всегда машинное масло и металлическая пыль. И только такие деревенские марфы выпускают из шампанского газ. Пей сухое вино и не порти напиток, если ничего в нем не понимаешь. Виноделы старались, чтоб этих пузырьков было больше, а она что делает!
Люба обиделась. А Олег не обратил на это особого внимания. В общем-то он просто немного разрядил на неё свое раздражение. Ему не хотелось фабриковать шампанское. Водку он бодяжил со спокойной душой. Это дешевое пойло потребляет специфический контингент, которому надо подешевле и позабористей. А вот шампанское на Новый год берут все. И эта шипучая дрянь окажется на столах у пенсионеров, студентов, самых обычных людей. И кто знает, не станет ли кому-нибудь плохо из-за этого просроченного "спрайта" с сиропом и спиртом.
Вечером, укладываясь спать, Олег привычно забросил руку на плечо Любе. Но та неожиданно резко сбросила её. Да ещё сказала при этом:
- Ты, кажется, обещал не приставать ко мне.
Олег, удивленный и обиженный таким тоном, счел своим долгом ответить:
- Вот уж и не думал. Что я, извращенец, приставать к малолетке? Никакого удовольствия, один писк.
- Я тоже не извращенка, - он достиг своей цели, уязвил, - не садо-мазо какое-нибудь, терпеть такую боль. Так что иди к своей тетке в платке с люрексом. - И добавила ехидно: - Она уж точно не малолетка. Ей, наверное, все тридцать пять.
В её представлении тридцать пять лет были старушачьим возрастом. Олег только вздохнул. Для него это был возраст не просто нормальный, а очень даже хороший. А вот насчет боли он не понял. У ней что, болит от этого дела? Но спрашивать не стал, поскольку Люба демонстративно отползла к самой стене, чтобы отдалиться от него. И Олег только сказал мечтательно:
- Да уж, к этой тетке я бы сходил...
В общем, они, можно сказать, поссорились. Выразилось это в сердитых взглядах Любы, в её поджатых губах и демонстративном отворачивании лица. Олегу было не до того, чтобы её умиротворять и мириться. Он считал, что это пустяки и пройдет само. Его заботила низкая производительность труда у таджиков.
Гражданская война и повальная нищета выгнали на заработки десятки тысяч таджиков. В Горнозаводске их тоже было полно, и они четко делились на две категории. Одни торговали на вещевых и овощных рынках, имели деньги, машины и снимали квартиры. Как правило, все они принадлежали к большим и богатым кланам, активно связанным с наркобизнесом. Героин в город везли именно эти таджики.
Другие были какими-то селянами, всю жизнь прожившими в своих южных кишлаках. Они плохо говорили по-русски и выполняли самую неквалифицированную и грязную работу. Естественно, низкооплачиваемую. Пределом их карьерных устремлений была должность штукатура или плиточника. На всех стройках подсобниками работали такие декхане, безропотные и непритязательные. Обычно они жили прямо на стройке, так дешевле. Для них не существовало выходных и праздников, больничных листов и отпусков.
Олег с этими таджиками намаялся. Они получали семьдесят рублей в день, а потому не слишком торопились. Всякие попытки объяснить, что после Нового года шампанское будет уже не нужно, наталкивались на полное непонимание. А, может, срене-азиатские гастарбайтеры понимали, что в любом случае обеспечены зарплатой до конца декабря независимо от производительности труда. Во всяком случае работали они неторопливо. Единственным их положительным качеством было абсолютное равнодушие к алкоголю. Православные в первый же день вылакали бы весь спирт, а на следующий пропили бы сахар.
За шампанским приезжало гораздо меньше народа, чем за спиртом. Брали бутылок по десять-двадцать, редко больше. В уличный киоск больше и не надо. Крупные партии забирал только Рустам, по пол-"Газели" за раз. Увозил на оптовый рынок. Деньги за товар получал Чингиз, который по-прежнему болтался здесь с утра до вечера и строил из себя большого начальника. Даже на Олега иногда покрикивал, а про таджиков нечего и говорить, рычал на них, как собака. Только что не кусал.
Водку, конечно, бодяжить проще простого - спирт да вода. С шампанским возни в десять раз больше. Сначала Олег разводил сироп: на полведра "спрайта" десять порошков сухого виноградного напитка "Инвайт", затем туда же три литра спирта. Потом эта основа заливалась в бутылки, в каждую по черпачку. Затем через воронку "бомбы" заливались "спрайтом". Пробки загонялись с помощью деревянного рычага, надевались проволочные каркасы, закручивались, а горлышко оборачивалось фольгой. Потом клеились этикетки.
Бестолковые таджики лепили этикетки кое-как. Чингиз надорвался, крича: "Чурка безмозглый!", но все бесполезно. Таджики смотрели испуганно, согласно кивали, лепетали что-то и продолжали в том же духе. Единственное, чего удалось добиться, так это научить их различать, где верх этикетки, где низ, чтобы вверх ногами не клеили.
Постепенно рос штабель картонных коробок с готовой продукцией. Надо полагать, к Новому году все это добро копилось. А там за три дня улетит, как никак новогодний народный напиток. И хотя до Нового года оставалось ещё полмесяца, Олег начал задумываться об этом празднике. Но вовсе не потому, что надо было купить себе настоящего шампанского и вообще хорошо посидеть, может, даже с елочкой. У него зародилось подозрение, что Юсуф готовит ему какой-то неприятный сюрприз. Во всяком случае, спиртобаза под большой навес точно не вернется. Чингиз проболтался, что на одном месте больше двух месяцев спирт держать нельзя, опасно.
Но неприятный сюрприз случился гораздо раньше.
МЫ ИХ НЕ ЖДАЛИ, А ОНИ УЖЕ ПРИШЛИ
Однажды Рустик, как обычно, привез на оптовый рынок партию фуфлыжной шампани, коробок тридцать. Только её начали выгружать, только Лиля, совершенно шарообразная в искусственной огромной шубе и подшитых валенках, выставила за витринное стекло бутылку с ценником, как подошла солидная дама-покупательница. Довольно молодая, но все при ней - шуба норковая клешоная, да не из кусочков, а из полосок в елочку, шапка соболья в виде шляпки с широкими полями, итальянские высокие сапоги на высоком каблучке абсолютно новые. Дама плотно прижимала к боку толстенькую сумочку из лакированной кожи с тиснением и золочеными металлическими уголками.
Дама спросила, сколько у Лили шампанского, и была страшно разочарована. Ей нужно было вдвое больше и прямо сегодня. Лиля призвала Рустика, и тот сказал, что на складе полно этого добра, он минут через сорок привезет. Дама выразила желание отправить на склад свой грузовик, чтобы загрузиться прямо на месте, но Рустик начал убеждать, что туда и дороги нет, едва "Газель" протискивается. Дама легко поверила и попросила, чтобы Рустик подогнал машину с шампанским прямо на автоятоянку возле рынка. Там легче перегружать с машины на машину. И, достав сотовый телефон, позвонила своему водителю, чтобы тот встречал "Газель" номер такой-то.
Довольный Рустик умчался грузиться, а дама раскрыла сумочку, чтобы рассчитаться. Но достала из неё удостоверение оперативного работника отдела по борьбе с преступлениями в сфере экономики. Лиля была так потрясена, что даже не стала скандалить. Тут появились люди в штатском, началось оформление протоколов. Попутно поинтересовались водочкой, которая тоже присутствовала в оптовых количествах. Сразу обнаружилось, что на акцизных марках удивительным образом совпадают порядковые номера, и вообще они отпечатаны очень плохо. А коварная дама, сделав свое черное дело, уехала в свою контору, чтобы вернуть на место вещественные доказательства - шубу, шапку, сапоги, сумку и мобильник.
А ничего не подозревающий Рустик примчался на рабочую окраину и загнал "Газель" под навес. И сразу принялся торопить таджиков, чтоб шустрей таскали коробки. Через десять минут кузов был полный, но выехать Рустик не смог. Выезд плотно перегородил милицейский "уазик". А кроме него прибыли ещё четыре легковых автомашины, набитые людьми. Половина этих людей была в штатском, а другая половина в форме. И Олег не сразу понял, что форма вовсе не милицейская. Она гораздо красивей. Это были сотрудники какого-то частного охранного агентства. Но лезли они во все щели гораздо активней настоящих милиционеров. А их начальник в богатой кожаной куртке на меху на равных держался с майором, который командовал операцией.
Захват подпольного цеха шампанских вин прошел спокойно, без криков, выстрелов и прочих шумовых эффектов. Просто в ворота зашли два милиционера и попросили всех оставаться на местах. Могли, впрочем, не просить. Все и так застыли на местах с раскрытыми ртами. Олег так буквально примерз к месту. Весь похолодел, а потом его прошиб озноб.
Когда в начале сентября на рынке его вот так же зацепили с полной машиной "Синеглазки", мандраж, конечно, он испытывал. Но тогда почти не боялся. Да и не было особых причин для испуга. Подумаешь, машина пойла! Его, что ли, это машина? И что он мог тогда потерять? Ну, пересадили бы с деревянного топчана на скотном дворе на нары следственного изолятора. Ах, какая смешная потеря!
Нынешний милицейский набег был абсолютно не ко времени. Олег сразу понял, что все происходящее отнюдь не случайность. Что в этот раз пришли конкретно за ним, и так легко, как в прошлый раз, он уже не отделается. В одно мгновение рухнуло все, что он с таким старанием создавал последние два месяца. Но первой мыслью было: "А как же Люба?" Даже сердце сжалось болезненно. Куда она теперь пойдет? Как станет жить? Ведь пропадет девчонка...
- Я сюда на пять минут зашел, - первым обрел голос Чингиз. - Мимо ехал, думаю, надо друга проведать. Зашел - нету друга. Совсем не в этом доме живет.
- Ты тоже здесь случайно оказался? - усмехаясь, спросил Олега майор.
- Естественно, - уныло отозвался тот и сел на бочку со спиртом. Ноги не держали.
- А вы что тут делаете? - задал майор вопрос таджикам.
Те стояли тихие, как кролики, и смотрели тоскливыми глазами.
- Работаем, - еле слышно сказал один, самый смелый.
- Так, понятно, - повеселел майор. - Это хорошо, что вы тут работаете.
- Хорошо, хорошо, - закивали таджики и тоже повеселели.
- А что за работа? - спросил мужик в богатой кожаной куртке на меху. Ткнул пальцем в смелого таджика. - Ты что делаешь конкретно?
- Не-е, - замотал тот головой, - такой не делаю. Только бутылки наливаю.
- Понятно, - мужик говорил одобрительно, можно сказать, дружески. - А кто у вас здесь главный?
- Мастер главный, - сделал таджик движение подбородком в сторону Олега.
- Этот, значит, мастер. А директор кто? Вот этот? - подключившийся к игре майор ткнул пальцем в Чингиза.
- Нет, директора нету, - глядя честными глазами, объяснил таджик, только Мастер.
- А кто он такой? - не отставал майор, тыча пальцем в азербайджанца.
- Чего вы слушаете? - заголосил Чингиз. - Он все обманывает!
- Ну да? - усомнился майор и переспросил таджика: - Кто это?
- Не, не знаю, - честно признался азиат. Он и на самом деле не знал, кто такой этот Чингиз, который норовит всем распоряжаться, и которого никто не слушается.
- Правду сказал! - снова заголосил Чингиз. - Раньше обманывал, сейчас правду говорит. Клянусь мамой! Я его тоже не знаю.
Тем не менее, Чингаза обыскали, проверили документы. Паспорт оказался в полном порядке, со всеми вкладышами, печатями, регистрацией и фотографией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53