Глава 33
Тимоти Бартон устроил себе праздник. Несколько раз в году он позволял себе
выкурить сигару, сидя за столиком в саду. Столик из японского бамбука, на нем
кружевная джутовая салфетка ручного плетения и бутылка гавайского рома. Много, очень много лет назад, он сидел с точно такой же сигарой, глядя на заходящее в море
солнце. Великолепный, бескрайний, полыхающий пожаром закат охватил горизонт
над Карибским морем. Тимоти отдыхал в саду белокаменной виллы в окрестностях
Монтего-Бея - чудесного города на западе Ямайки, и смотрел он в сторону острова
Куба, провозгласившего независимость. Можно было бы задуматься о будущем
республики и равновесии сил крупнейших военных держав, США и СССР, если бы
не размягчающая мозги радость. Миновал кризис, получивший название
"карибского", над миром пронеслась гибельная тень смертоносной войны.
Пронеслась и растаяла, как силуэты чаек на фоне заката, как гибкая женщина в
белом одеянии, сидящая у ног Тимоти.
- Мы живы, Синг. Люди, чайки, море... - сказал он, пропуская через легкие
ароматный дым сигары и гладя её жесткие, отливающие синевой волосы.
- Это сделал Тим? - проворковала женщина. - Мне известно, мой Тим помог миру
остаться живым. - И она запела.
Только здесь журчащая речь и протяжные напевы могли так просто сливаться
воедино. А нечто возвышенное, огромное и плотское, живое, соединяться в коктейле
непередаваемого блаженства. Бартон млел. Он нравился себе, ему нравилось все вокруг, о нем пела песню чудеснейшая женщина. Мгновение остановилось, ему не было конца...
С тех опр он возвращал себе тень минувшего, повторяя ритуал: бамбуковый столик,
ром, сигара. Синг давно умерла. Кубинские тюрьмы забиты политзаключенными.
Но радости нет конца. Пусть далек жаркий закат над Карибским морем, а в
кливлендском саду сладко пахнет скошенная соседом трава и толчется в покойном
прозрачном воздухе столбик мошкары. Пусть отсчитывают незримые часы
послдедние сроки - радости нет конца...
Бартон получил сообщение о поступившей на его счет сумме. Пустячок расстрогал
старика. Рэй Берри оказался именно таким малым, как вообразил Тимоти наивным,
отважным и честным. Полина вернулась, чтобы получить благословение на
главное свое дело. Тимоти придумает для девочки отличный бенефис, да и Рэя не
оставит без помощи. Нужен, кому-то очень нужен дряхлеющий "кливлендский
отшельник".
- Не помещаю? - Со стаканом молока появилась в дверях дома Полина. Хороший
вечер... Я просматривала московские новости, глаза устали.
- Садись. И не смотри так удивленно. Одна сигара в два месяца не испортит музыки.
- Такие же курил Берри.
- Мне хотелось подбодрить парня. Знаешь, иногда появляются странные мысли,
непонятно откуда. Решил почему-то, что мои сигары и мой одеколон передадут
парню удачливость Бартона. Нельзя же рассчитывать только на генетических
наследников. Старческие закидоны... Впрочем, я всегда был несколько...
своеобразен.
- А может, сигары и одеколон действительно помогли? Рэй провел дело великолепно.
Словно всю жизнь грабил и шантажировал.
- Странный лексикон. Ты читала политические детективы?
- Извини, Тимоти, я думаю, мы поступили справедливо с этим маньяком. На
редкость гнусный тип.
- Хорошо, что ты не видела пленку, которую прокрутила конкурирующая с мисс ле
Бланк программа... Вот уж мерзость! Теперь эта дама "закопана". Мексиканские
мафиози не удержатся, чтобы не воспользоваться ситуацией. Боюсь, ей придется
подрабатывать в стриптиз-клубе. Посудомойкой.
- Рада за Берри. Значит, он в порядке.
- Он вернул честь и свое имя. По сообщениям, появившимся в средствах массовой
информации, Рэй Берри выпущен из плена, где его держали как заложника. Он
почти национальный герой.
- И совсем не беден. Ты здорово все устроил, учитель..
- У него все будет о'кей. Если снова не влипнет в дурацкую историю, несмотря на мои сигары и одеколон. Есть такая порода людей - "влипалы". На них судьба словно отыгрывается за то, что дарит другим, - проворчал Тимоти.
- Я думала, что доктора мы облапошили очень ловко.
- С точностью до одного доллара! Ты парализовала старого развратника своими
флюидами. У тебя сильное поле, детка... Я очень рассчитывал на это, но сильно
волновался. - Тимоти плеснул себе ещё немного рома. - Все висело на волоске. Вы
оба - непрофессионалы. Появись в неподхдящий момент кто-либо из охраны или
вызови доктор с перепугу полицию, могла бы завариться такая каша! Конечто, всем
бы не поздоровилось, а ты бы ещё долго мечтала о возвращении в Москву. - Тимоти
хитро взглянул на Риту. Она радостно взвизгнула.
- Все готово?!
- Вариант номер один. Увидев тебя, я сразу понял, что вариант номер два не пройдет.
И даже обрадовался. Не стоило портить такую симпатичную мордашку.
- Ты рассчитывал, что я измению лицо?
- Не исключал такой возможности. Женщины обожают всяческие перевоплощения.
А поскольку даже самые прекрасные из них периодически не довольны своей
внешностью, то не упускают случая что-нибудь усовершенствовать.
- Возможно, я когда-нибудь займусь этим. Но не в клинике "Феникс". Подперев
щеки ладонями, Полина преданно смотрела на Тимоти. Она видела его старые
фотографии и могла представить, какой неотразимой привлекательностью обладал
агент Бартон несколько десятилетий назад. Что осталось? Покрасневшие, чуть
слезящиеся глаза, морщины, избороздившие лицо со злобной резкостью,
ежик пегих волос. Почему так беспощадна природа к своим лучшим творениям?
- Похоже, я тебе нравлюсь?
- Полина кивнула. - Но ты ещё не решилась влюбиться.
- Кажется, нет... Я поняла, что тебе интересно, Тимоти. Прощупываешь московские
связи? Я хотела стать женой Глеба Сарычева и думала, что не может быть на свете
другого счастья, другого мужчины... Но потом произошло многое...
- Ты все ещё надеешься вернуть его?
- Не знаю... Порой прошлое уносится далеко, словно было не со мной... А иногда
воспоминания так ярки, будто я рассталась с ним только вчера...
- Понятно, это очень понятно... Пойдем в дом. Уже падает роса. Прихвати-ка
салфетку и бокал, а я позабочусь об остальном.
На экране компьютера светилась эмблема бабочки. Никто не нажимал на кнопки.
Тимоти и Полина молча сидели в полутемной комнате.
- Сформулируй, детка, что ты рассчитываешь получить в результате своих "московских гастролей"? Не хотелось бы разойтись в целях.
Полина задумалась.
- Наверно, слишком многого... Россия живет трудно. Я не политолог, не экономист,
чтобы сделать разумные выводы. Но знаю определенно: таким хищникам, как
свора Писецкого и Красновского, не место в любой стране. Это зараза, высасывающая силы. Особенно стремительно она плодится на слабом, изможденном невзгодами организме.
- Но группа людей не вершит историю. На освободившееся место придут другие, не
менее жадные, зубастые, жестокие.
- Ты предлагаешь искоренить причины, порождающие зло?
- О, нет... Я не настолько впал в детство, чтобы рассчитывать на всобщую
справедливость. Хотел лишь предупредить тебя, детка. Расправа с личными, пусть
чрезвычайно непрятными и социально вредными объектами - месть и только.
Приятная, полезная месть. Не заблуждайся относительно ожидаемого эффекта.
Сменятся действующие лица, но спектакль будет продолжаться по тому же
сюжету... Тимоти Бартон сорок лет сражался с пренеприятнейшими "заразами",
одолевающими общество... Он ушел со сцены. И мало что изменилось.
- Неправда! Я знаю, тебе удалось предотвратить кое-какие серьезные конфликты,
чреватые катастрофами. А Вилли? Вилли убрал Крафта!
- Безымянные "санитары цивилизации".
- Не иронизируй, Тимоти... Мне тоже порой кажется, что результаты не так заметны,
как хотелось бы. Что зло невероятно живуче. - Полина задумалась. Скажи, почему
все боялись Крафта? Ему удалось стать символом силы, умеющей подчинить
всякого непокорного. Почему нельзя сделать силой добро?
- Пугать добром? Хм-м... - Страх, а не умиление добродетелью движут
человечеством. Деньги, власть, страх... Впрочем, не станем углубляться в дискуссии
о смысле бытия. Этим уже занимаются не одно тысячелетие профессионалы...
Бартон встряхнулся. - Такой соблазн стать брюзгой и занудой. Отложу это на потом.
А сейчас, перейдем к делу. Вывод первый, основной: выбираем задачу по силам.
Сводим счеты, восстанавливаем доброе имя твоего отца. Даем понять, что не все
подлости сходят с рук, отбираем награбленное. Урок. Назидательный урок. Не так
уж плохо.
- Совсем не плохо. Я буду жить среди людей, которым смогу открыто смотреть в
лицо.
- Утопия, дорогая, утопия... Ты будешь ходить по лезвию ножа, потому что станешь
олицетворять опасность. Для всех кому предназначен урок.
- Ты отговариваешь меня, Тимоти?
- Пытаюсь уберечь от разочарований... Мы не боги, Полина... И мне не хочется
рисковать тобой... Афера в Лос-Анджелесе в худшем случае могла завершиться
скандалом, последствия которого я постарался бы приглушить. В Москве за тобой
по пятам будет ходить смерть...
- Разве я не доказала, что могу преодолеть страх?
- Ты многое можешь, девочка... Ты даже не понимаешь, какой силой наделена.
Положи ладони на мой лоб... Сосредоточься на чем-нибудь нежном... А я попробую
угадать...Свечи, Шопен, тебя манит, притягивает взгляд человека, сидящего
напротив... - пробормотал Тимоти.
Полина убрала руки.
- Верно... А сегодня, на закате, в саду... Когда ты сидел с сигарой... Не знаю... Я
никогда там не была, даже плохо представляю, где это... Белый дом, море, пушистые
пальмы. Ямайка...
- Милая, я не отрываюсь от экрана уже четверть часа. - Голос Арона гремел в
отключенном телефонном аппарате. - Я знаю, что ты дома.
Глен отбросила сценарий передачи, над которой работала. Ее опять перебили. Она
сняла трубку.
- В чем дело? Ты знаешь, что в это время я подхожу к телефону только в случае
крайней необходимости.
- Необходимость чрезвычайно крайняя. Уже три канала прокрутили ролик: "Тайные страсти мисс Добродетель".
- Что ты несешь? Я не смотрю порнуху. - Глен включила телевизор, почувствовав
неладное.
- Сейчас пойдет по восьмому. Желаю приятных впечатлений! - Арон отключил
связь, исчез в пространстве, оставив звучать в ушах Глен дьявольский хохот.
Вначале она увидела то, о чем предпочитала никогда не вспоминать. Мерзкий
извращенец не просто заснял лесбийские игры - он снял жуткую, смердящую
нечистотами пародию... Трудно представить что-либо гаже, чем её грубо
размалеванное лицо и те позы, которые в экстазе придавал ей Дирк совместно с
черной мерзавкой, ловко скрывавшей свое лицо.
- Шид! - Глен запустила в экран пепельницу. Грохот взорвавшегося кинескопа и
звон стекла привели её в чувство. Немедленно звонить в полицию и к адвокату...
Немедленно прекратить...
На экране появилось удрученное лицо диктора:
- Уважаемые зрители, мы приносим извинения за технические неполадки.
Пиратская телестудия прервала наши передачи, подключив порнографический
фильм. Будет проведено соответствующее расследование.
Глен зарычала. Снова зазвонил телефон.
- Вы можете объяснить, что произошло, мисс ле Бланк? Меня предупредили
анонимно... такая мерзость.
- Мистер Стифенс, вы мой адвокат, а не телевизионный критик. Вам предстоит
серьезно поработать над этим выпадом. Я буду настаивать на самом серьезном
расследовании... Я могу дать соответствующие показания...
- Но студии "Картечь" и "Лира" показали этот материал вполне официально. Они
специализируются на разоблачениях частной жизни звезд, занимающихся
порнобизнесом. - Голос адвоката звучал кисло.
- Они сядут в тюрьму за сфабрикованные оскорбления...
- Я приеду через час. - Он вздохнул. - Боюсь, мы мало что сможем поправить.
... Два последующих дня превратились для Глен ле Бланк в сплошной кошмар.
Загримированная до неузнаваемости, в парике и костюме почтовой служащей она
миновала толпы журналистов и через хозяйственный выход покинула виллу
"Сирень". Уже в самолете, вылетевшем в Монтеррей, где находилось одно из ее
мексиканских имений, она узнала, что у американцев появился новый кумир - из
плена террористов освобожден Рэй Берри, отважно боровшийся с подпольным
производителем секретного оружия, известным под кличкой Крафт.
- У меня были кое-какие долги. Но я их успешно роздал. - Рэй улыбнулся в камеру
и подмигнул.
Глен отвернулась от висящего в салоне самолета телеэкрана и трясущимися руками
открыла пакет, предназначенный для особо чувствительных к переадам давления особ. Рвотные спазмы сотрясали её. Сидевшие рядом пассажиры спешно покинули свои места.
Глава 34
Август в Москве считается теплым летним месяцем. Его лучше провести дома,
особенно, если дом стоит среди елок, а в ближайшем леске прорва опят. Вот только
кому они и на кой черт сдались?
Алла Писецкая и её соседка по коттеджу сидят на нижней веранде котежда, выходящей прямо к газону и большому надувному бассейну. От зонта падает на одетых в купальники дам разноцветная тень, журчит среди кустов вращающаяся поливалка, на столе возвышается гора вываленных из корзины грибов - переросших, на длинных жилистых ножках, вперемешку с древесной корой, мхом и каким-то мусором, очевидно, с раздавленными сыроежками. Добычу таскают из ближнего леса мужья подруг и требует иногда грибного супа, что не позваляет тут же отправить её на помойку.
Катя Растегина - крупная, белотелая сорокалетняя блондинка в соломенной шляпе
и черных очках, поглядывает на свои выставленные под солнце ноги.
- Ну и что? Уже час пекусь, весь флакон масла на себя вылила никакого эффекта.
Не верю я рекламе. Где "лоснящаяся бронзовым загаром здоровая кожа"?
- Завтра облезешь, - успокоила её Алла. - Ты на меня не равняйся, я от природы
цыганистая. Весь год могу хвастаться, что только с Канар вернулась. Она
отбросила нож, которым чистила грибы. - Руки черные. Слушай, давай все на фиг
выкинем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55