– Кто это? – спросила Джулиет.
Он помялся, поскольку еще не знал, стоит ли ей говорить то, что ему рассказал Фил Гулд. С одной стороны, это было нарушением доверия, с другой, он не особенно продвинулся в своих сведениях о Луи, не зная, из-за чего он поссорился той ночью с Рэйфом Пирсоном. И, уж конечно, у него не было ни малейшей причины подозревать, что ссора их закончилась выстрелом. Но каким-то образом вторая причина отрицала первую. Рэйф никогда не был среди подозреваемых. Это не было секретом – в тот момент огромное количество людей в его клубе знали про ссору, по ни один из них не смог бы указать пальцем на Рэйфа. И вот теперь Дэн чувствовал, что единственный способ заставить Джулиет продолжать выяснять истину – размахивать приманкой перед ее носом, и кроме того… она очень беспокоилась и чувствовала себя несчастной из-за всего этого дела. Он был бы рад убедить ее в том, что ни один из ее родственников не замешан в этом.
– Хорошо, я скажу вам все, что знаю, – сказал он.
Он наблюдал за ней, пока говорил, видел, как быстро меняется выражение ее лица, и понял, что сам внимательно к ней приглядывается.
Что в ней было такого, что будоражило его чувства? Сколько времени прошло с тех пор, как какая-нибудь женщина могла задеть его, он уже столько времени в одиночестве размешивал этот коктейль из нежности и – о да – страсти, которую он испытывал сейчас, когда смотрел, как она внимательно слушает его рассказ о Рэйфе Пирсоне и возможной связи между ним и Луи. Кажется, я начинаю желать ее, подумал он. Эмоции мешали ему. Он рассердился на себя, чувствуя, что предает Марианну, и полностью переключил внимание на Луи Лэнглуа.
– Ну, вот я вам рассказал, – сказал он наконец. – Рэйф Пирсон – пока всего один посторонний, кто тогда поссорился с Луи.
– Г-м-м. – Она казалась задумчивой, ее недавние решения слегка затуманились, словно пройдя сквозь тонкий слой этого рассказа. – А он в достаточной степени ненавидел Луи, чтобы убить его? Я хочу сказать, если он собирался застрелить Луи, то почему не сделал это прямо там, сразу, а подождал, пока Луи уедет домой, чтобы потом хладнокровно убить его?
– Рэйф не стрелял в него. Он не мог. Видимо, тут действовал наемный убийца.
– Мне это кажется ужасно запутанным. У него тогда должен был быть слишком сильный мотив, чтобы втянуться во все эти неприятности – или взять на себя риск, если до этого дойдет. Мне бы понравилась мысль, что это мог быть он. Я просто высказываю сомнения, и все.
Дэн допил свой стакан и поднялся, чтобы вновь наполнить его, раздумывая, должен ли он ей еще что-нибудь сказать.
– По общему мнению, у многих людей были причины ненавидеть Луи.
– Ненавидеть до такой степени, чтобы убить? Неужели вы и вправду думаете, что люди убивают других людей только из-за того, что их ненавидят? Скорее, из-за того, что любят их, или еще по каким-то другим причинам… – Она оборвала себя, поняв, что сейчас высказала еще один аргумент в пользу того, что Луи мог быть убит каким-то близким ему человеком. – О черт! – тихо сказала она, и вдруг все душевные травмы этого вечера превратились в комок слез, подкативший к ее горлу. Она наклонила голову, сильно мигая в надежде, что он не заметит. Но слезы потекли по щекам. Она начала рыться в сумочке в поисках платка.
– Проклятье, что это со мной?
Он вытащил чистый платок из кармана.
– Вы ищете это?
– Да, спасибо. – Она с благодарностью приняла платок. – Простите меня. Я вела себя глупо.
Он опустился перед ней на корточки и накрыл ее руки своими.
– Ну, ну, веселее. Все не так уж плохо. Не забывайте, все это стародавняя история.
– Но не для меня.
– Да, думаю, не для вас. – Он обнял ее скорее инстинктивно, чем умышленно, и она посмотрела на него. Глаза ее все еще были влажны от слез, от этого его лицо казалось ей немного расплывчатым, затуманенным. Это напомнило ей, каким он был в подземном госпитале, впечатление было все еще сильное – она разглядела под внешней оболочкой мужчину. Она опустила голову ему на плечо, и от этого прикосновения ее словно кольнуло острое и в то же время сладостное ощущение, настолько властное и удивительное, что она едва не задохнулась. Какой-то миг она не двигалась, страшась вспугнуть чувство, которое ввергло ее в огонь, ощущая близость другого человека к себе сильнее, чем когда-либо раньше. Это прикосновение было таким слабым – просто ее головка покоилась на его плече, а его рука слегка касалась ее, и все же она ощущала его каждым нервным окончанием тела, как будто все ее существо внезапно ожило от страсти и ожидания.
Он очень нежно взял ее за подбородок и приблизил ее лицо к своему. Она, как загипнотизированная, наблюдала, как его лицо все приближается, приближается, пока она больше не могла, даже расплывчато, видеть его очертания, и почувствовала его губы на своих. И тогда по ней пробежал озноб, все струны ее тела натянулись от этого прикосновения, и после мгновенной нерешительности она возвратила ему поцелуй со страстью, от которой чувства ее воспарили. О Боже, она хотела, она жаждала его! Но в тот самый миг, как эта мысль коснулась ее сознания, она словно что-то высветила в глубине ее души, и усилием воли, вернула к реальности.
– Ради Бога… – Она оттолкнула его и нервно засмеялась.
– В чем дело? – Его голос был грубоватым, резким.
– Что ж, вы – настоящий мужчина, не правда ли? Две женщины за одну ночь… – Она не знала, почему сказала это, но в тот момент ей показалось, что она как-то передала мучительную ревность, которую испытывала. Но, к ее удивлению, он попытался снова притянуть ее к себе.
– О чем вы говорите?
Она отпрянула.
– Ваша приятельница – та, что была здесь, когда я приехала. Что она сказала бы, если бы узнала, что вы…
Дэн отпустил ее. Джулиет заметила, как глаза его потемнели.
– Это не приятельница. Это сестра моей жены. Джулиет похолодела.
– Вашей жены! Я не знала, что вы женаты! Он проглотил комок в горле и отвернулся.
– Я не женат. Она умерла. Фрэн иногда приходит ко мне, мы просто поддерживаем связь… – Он не стал добавлять, что иногда видеть Фрэн для него было мучительно и ранило больше, чем помогало. Она напоминала ему более взрослую, искушенную Марианну. Сердце его словно пронзали кинжалами.
– Умерла! О Боже, я и понятия не имела… – сказала Джулиет. Она должна высказать ему сожаление, и она по правде испытывала его – но в то же время была смущена своей оплошностью. Но никакое сожаление не смогло стереть возникшее облегчение. О, на один ужасный миг она подумала, что он женат!
Он налил себе еще выпить, потом отставил стакан.
– Это… Это было?.. – Она запнулась, не зная, стоит ли ей продолжать этот разговор.
– Это была автокатастрофа, – не оборачиваясь сказал Дэн. – Мы ехали на мотоцикле, а выпивший водитель врезался в нас. Это было накануне Рождества три года назад. Перед смертью она почти месяц была в коме. Я приходил к ней и сидел возле, смотрел, как она там лежит – казалось, что она просто спит. Я ждал, что она вот-вот проснется. Но она не проснулась. Она умерла. А я был за рулем этого проклятого мотоцикла, но остался жив. – Он с преувеличенной осторожностью поставил стакан с виски, потом сжал кулаки и ударил по столу.
Джулиет похолодела.
– О, я так сожалею! Но вы не должны обвинять себя. Я уверена, вы были не виноваты… – Она инстинктивно подошла к нему, обняла, но он на этот раз не ответил. Он стоял согнувшись и, похоже, не замечал, что она тут, рядом, и Джулиет вдруг снова почувствовала себя глупой, неуклюжей. – Дэн… Лучше я пойду… – Она повернулась.
– Не уходите. – Он так тихо произнес это, что она усомнилась, правильно ли расслышала его.
Она поколебалась.
– Мне надо идти. Все будут думать, куда я пропала. Дэн выпрямился, словно пытаясь стряхнуть с себя отчаяние.
– Да, наверное, будут. – Голос его был почти нормальный, констатирующий. Лишь едва заметный оттенок неуверенности выдавал эмоции, которые разрывали его на части мгновение назад. – Сожалею, что все так произошло.
– Не говорите глупости! Вам не за что извиняться. Это мне надо извиниться за то, что я вам напомнила об этом.
– Вы не напомнили мне. Черт побери, я никогда не забывал. Но, возможно, я постараюсь. Видимо, пришло время не озираться назад. Просто это не так-то легко, вот и все.
– Нет, Дэн. Мне надо идти.
– Хорошо. – Он смотрел на нее, сдвинув брови так, что его глаза казались затемненными. – Джулиет, я хочу снова увидеть вас.
Пульс забился у нее в горле.
– Кажется, я объяснила – я не могу продолжать это, – сказала она, намеренно не понимая его, потому что не знала, как поступить с этой внезапной лавиной противоречивых чувств. – Если вы докажете, что кто-то другой ответственен за это, я буду на седьмом небе, но я больше не играю в детектива, тем более если для этого надо пользоваться гостеприимством моих родственников.
– Я понимаю. Но я говорю не об этом. Забудьте о своей бабушке, обо всем этом проклятом деле. Я хочу видеть вас.
Пульс снова дернулся, и вновь она испытала нечто близкое к панике. Она не ожидала такой силы чувств, особенно с его стороны. Он держался так сдержанно, почти холодно, был таким собранным, что невозможно было разглядеть, что пряталось в глубине его души. Но она не была уверена, что сможет совладеть с собой. И кроме того…
Как насчет Сина? Дорогой Син, он ждет ее дома, в Австралии, он верит ей, надеется, что они объявят о помолвке, как только она вернется. Как она могла так легко забыть его? Один поцелуй, и она уже готова отвергнуть годы любви. Так это называют отпускными романами? Увлекаться в другом месте другим мужчиной?
– Сожалею, – сказала она, – но я правда думаю, что будет лучше, если мы оставим это. Не помню, упоминала ли я об этом, но у меня дома жених. Я думаю, мне надо было об этом сказать, но это показалось мне неуместным.
Дэн прищурился. Все эмоции куда-то исчезли.
– О, я понимаю. Ну что ж, в таком случае нам, видимо, не о чем говорить.
– Видимо, да. – Но ей хотелось плакать, и, сидя в машине, по дороге домой в глубокой тьме она почувствовала, как на глаза навернулись слезы и заструились по щекам. – О Син, – тихо плакала она, – почему я ничего такого к тебе не испытываю? Что же, черт побери, со мной неладно? Но я не хочу быть нечестной по отношению к тебе, не беспокойся. Я не сделаю этого с тобой. Я не смогу… как бы я этого ни хотела.
Когда Джулиет уехала, Дэн налил себе еще виски. Он понимал, что пьет слишком много, но какого черта? Ему это нужно!
Ну и ночка, печально подумал он. Сначала Фрэн нанесла свой обязательный визит, потом Джулиет с двойни ударом: первый – никаких расследований обстоятельств смерти Луи Лэнглуа, второй: «Нет, спасибо, я не хочу вас больше видеть». Трудно решить, что хуже, Нет – он знал, что все в порядке. Будет другая работа. Всегда что-нибудь возникало. Но Джулиет была первой девушкой после смерти Марианны, которая всколыхнула его. Он думал, что его чувства будут вечно сохранять ее в памяти. Сегодня, впервые за три года, он захотел обладать женщиной более, чем на физическом уровне, Да, это были смешанные чувства. Да, он чувствовал себя виноватым, как будто каким-то образом обманывал Марианну. Но, несмотря на это, он хотел Джулиет – и на какой-то миг подумал, что и она хочет его. Но его суждения оказались ложными. У нее там, дома, был жених, черт бы его разодрал, так что, очевидно, всему конец.
Он выпил остатки виски из стакана и швырнул его. Стакан пролетел через всю комнату. У Дэна было чувство, что ему предстоит долгая ночь.
– Что за проклятая жизнь! – яростно произнесла Вив. – Что за проклятая, проклятущая жизнь!
Джулиет уехала час назад, и Вив прокладывала себе путь по ступенькам, которые неминуемо следовали одна за другой, – так было всегда, когда она напивалась. Желание все разнести прошло, а вместе с ним и чувство непобедимости и эйфории. Сейчас она была в слезливом настроении, и спать ей совершенно не хотелось.
Поль же, напротив, был готов отойти ко сну, и его совсем не прельщала мысль вступить в долгую беседу с Вив.
– О, не думаю, что мы плохо провели сегодняшний день, – зазывно сказал он, но Вив не так-то просто было свернуть с дороги.
– Ты правда так думаешь?
– Да. Двадцать лет назад все было по-другому, я признаю это, но все стало по своим местам, когда умер Луи. Сейчас у нас есть все, что мы хотели бы пожелать.
– Есть?
– Да, Вив, у нас есть, мы можем перечислить наше достояние: у нас приличный дом, достаточно денег, чтобы жить так, как ты привыкла, и я считаюсь старшим управляющим в компании. Чего больше ты бы пожелала?
Вив молчала. Семьи, хотелось закричать ей. Я хотела семью. Но она не могла заставить себя вымолвить это. Она могла говорить па любую тему, и даже болтать, но эту она таила глубоко в себе, эту ужасную пустоту внутри нее, которая иногда выливалась в острую, почти непереносимую боль.
Когда-то, очень давно, когда они поняли, что у них не будет детей, оба горевали и осыпали друг друга взаимными упреками. Когда они ссорились, это всегда возникало, несмотря на то, что они никогда не осмеливались докопаться до окончательного и определенного ответа – кто из них был не способен иметь ребенка? Может, Поль был бесплоден? А может, у Вив были какие-то нарушения после того давнего аборта? Каждый отшатывался от правды о себе, каждый из них делал вид, что ему все равно. Вив не понимала, насколько почувствовал себя униженным Поль, когда узнал, что она была когда-то беременна от его брата. Поль никогда не видел Вив в те приступы печали, которые иногда накатывались на нее. В те минуты она сгибалась от пронзительной боли, ее сотрясали рыдания, она простирала руки в мучительном желании иметь ребенка, которого потеряла. Эти приступы сейчас повторялись немного реже. Возраст приглушил их. Но иногда прошлое каким-то образом приближалось. То отдаленное прошлое, когда они были молодыми, и недавнее прошлое, когда Вив наблюдала, как растет ее племянник Луи, как он превращается в мужчину, и думала, что, если бы у нее были мужество и уверенность Софии, у нее тоже мог быть сын или дочь такого же возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74