— Здорово! Спасибо вам…— Что же касается вашего развода, то вот разрешение. Он показал ей какую-то бумагу.— Я хотел, — продолжал он, — вручить его вам по возвращении, чтобы вы оба подписали его, поскольку не знал о том, что Рикардо переменил свое решение.— Вот он, Рикардо этот, и должен был вас дождаться, а не увозить меня раньше времени, говоря, что мы все еще женаты, — назидательно произнесла Роза.Он склонил голову в знак безусловного согласия.— Но без ваших подписей эти бумаги все равно ничего не стоят. Вы продолжаете состоять в браке.Он весело посмотрел на Рикардо.— Ну а уж если Рикардо сделает то, что он, по-моему, и собирается сделать, тогда они будут стоить и того меньше.Он передал бумаги Рикардо, и тот, глядя на Розу, порвал их на мелкие клочки и демонстративно подкинул в воздух, так что все они опустились на рабочий стол Альберто Валенсии.— Ты зачем это сделал? — спросила Роза.— А зачем они? Мы ведь не разводимся. Она недоверчиво смотрела на него.— Если ты не веришь мне и Альберто, найди кого-нибудь, кто подтвердит тебе, что это правда, — пожал плечами Рикардо.Она продолжала внимательно смотреть на него.— Это хорошая мысль!Она вдруг стала собирать клочки со стола.— Зачем ты их собираешь? — рассмеялся Рикардо.— Склею и отнесу человеку, которому целиком доверяю, — важно ответила Роза.— Это кто же такой?— Дон Анхель де ла Уэрта.Кандида заканчивала вязать шарф для Рохелио. Шарф был длинный, и работа потребовала много времени. Но Кандида была им очень довольна.Успокаивающее это занятие продолжалось бы до самого сна, если бы в комнату сестры решительным шагом не вошла Дульсина. Вид у нее был странный. Она не поздоровалась, а начала быстро и нервно ходить от двери к окну и обратно.Потом вдруг остановилась и сказала безжизненным голосом:— Кандида, я пришла с вестью, которая должна тебя обрадовать.Сестра вопросительно посмотрела на нее. Потом перевела глаза на Рохелио, вошедшего вслед за Дульсиной и теперь стоявшего в дверях с таким же, как у Кандиды, недоумением следя за нервными перемещениями сестры.— Я больше не жена Федерико Роблеса, — заявила Дульсина.Рохелио и Кандида одновременно изумились:— Что ты такое говоришь?— Как тебя понимать, Дульсина? Она дала выход своей ярости:— Он изменил мне, он растоптал мою жизнь. И теперь я растопчу его!— Откуда ты знаешь о его измене? — спросил Рохелио.— Мне представили доказательства. Я сама удостоверилась… Я была в доме у этой его… у Мириам Асеведо.Она на секунду замолчала.— Теперь она мертва.— Как — мертва? — ошеломленно спросила Кандида.— Я убила ее, — ответила Дульсина.В доме была мертвая тишина. Федерико Роблес всеми своими нервами чувствовал сейчас, что означает это определение «мертвая». Он был один. И не было на земле человека, которому бы он мог пожаловаться на это одиночество. Когда зазвонил телефон, он поднял трубку с безнадежным чувством бессмысленности того, что делает.Звонила Ирма Дельгадо.— Что еще тебе нужно от меня? — спросил он.— Узнать, как идут дела, — ответила она спокойно.— Можешь радоваться… Ты разрушила мою жизнь и жизнь Дульсины…— Положим, прежде ты разрушил мою. Разве не так? Он тяжело задышал в трубку.— Ты не знаешь главного. Дульсина убила Мириам. В трубке возникла долгая пауза.— Не может быть, — наконец произнесла Ирма.— Тем не менее это так…Теперь пауза была еще более долгой.— Поверь мне, Федерико, я была зла на тебя, но… Но такого я не хотела…Полицейский привел заключенного в кабинет дежурного лейтенанта и стоял, разглядывая важного господина, ожидавшего, пока приведут узника. Лейтенант Лихарес взглянул на заключенного.— Эрнесто Рохас, вы выпущены под залог. Можете быть свободны.— А кто внес залог? Этот сеньор?— Лиценциат Валенсия, — представился посетитель. — Залог внесен по поручению…— Если, по поручению Розы Гарсиа, то… — начал былоЭрнесто, но лейтенант Лихарес вдруг стукнул кулаком по столу и гаркнул:— Замолчите и никогда не упоминайте при мне имя Розы Гарсиа. Она у меня в печенках сидит!— Отведите меня в камеру, — потребовал Эрнесто. Валенсия начал уговаривать его не упрямиться, завязался спор и неизвестно, чем бы закончился, если бы в дежурной части не появилась пожилая женщина, кинувшаяся к Эрнесто.— Сынок мой!..— Мама! — обнял ее Эрнесто. — Ради Бога, не плачь… Будь проклят час, когда я увидел Розу Гарсиа!— Опять! — Чернильница подпрыгнула на столе дежурного от удара по столешнице мощным кулаком бравого лейтенанта.Неприятное это дело для полицейского агента — арестовывать человека, живущего в богатом доме. Особенно если этот человек — сеньора.Некоторое время назад агент Мендоса был приглашен в другой дом. Дверь ему открыла очень красивая смуглая сеньора и провела в комнату, где другая сеньора, с перевязанным горлом, сильно хрипя, сообщила ему, что хочет предъявить обвинение в покушении на ее жизнь сеньоре, по имени Дульсина Линарес де Роблес.Он уже до этого слышал об этой романтической истории, когда несколько сеньор не могли поделить одного лиценциата.Выслушав Мириам Асеведо и пожелав ей скорейшего выздоровления, Мендоса помог составить необходимое заявление и, не откладывая в долгий ящик, дал ему ход. Теперь у него на руках была санкция прокурора на арест Дульсины Линарес де Роблес.Агент Мендоса был вполне удовлетворен процедурой ареста: все прошло благополучно. Родные, конечно, посуетились вокруг арестованной сеньоры. Братец ее, которого, кажется, зовут Рохелио, обещал ей принять все меры для ее защиты. Но, к чести сеньоры Дульсины, она надменно сказала ему в ответ, что жалости она не приемлет и что привыкла сама отвечать за свои поступки.Агенту Мендосе показалось, что другая родственница арестованной, судя по внешности и одинаковому с ней платью — родная сестра, смотрела вслед арестованной с недобрым выражением на лице, будто радовалась ее несчастью.Но разбираться в отношениях членов уважаемого семейства Линаресов не входило в обязанности агента. ТЮРЬМА Дон Анхель с удовольствием смотрел на Розу, загар которой нисколько не потускнел за эти дни.— Ну, как прошел твой медовый месяц?Вместо ответа на этот простой вопрос она достала пластиковый пакетик и вынула из него обрывки какого-то документа.— Поглядите на эти бумажки, скажите мне, что вы про них думаете, и тогда узнаете, как прошел мой медовый месяц, — туманно сообщила она.Но он сразу понял, в чем дело.— Неужто ты думаешь, что Рикардо мог тебя обмануть? Ваш развод недействителен.Она улыбнулась:— Выходит, что я…— Ты законная супруга Рикардо Линареса и никогда не переставала быть ею.Она поглядела на него с таким недоверием, что он захохотал:— А вы меня не облапошиваете?— Ты и меня подозреваешь?!— А, может, вы договорились?Но это она сказала, конечно, уже в шутку. Роза обняла дона Анхеля и счастливо поцеловала его в щеку. Она уже собиралась уходить. Но вдруг строго на него взглянула:— А где галстук, который я вам выбрала? Вы его не надевали?— Нет еще, — изобразив испуг, сказал он, — Но обязательно надену.— Ну, я пошла у Рикардо прощенья просить, — улыбнулась Роза.Федерико Роблес никуда не выходил из дома, общаясь с миром исключительно по телефону.Каждый звонок он воспринимал одновременно и как неясную надежду и как новую угрозу своему благополучию. Но пока это были, к счастью или к несчастью, обычные деловые звонки, не имевшие сейчас для него никакого значения. Поэтому, когда раздался очередной звонок, он снял трубку устало и равнодушно.Однако голос, который он услышал, поразил его. Это был хриплый, с незнакомой сипотой, но с такими знакомыми интонациями голос Мириам Асеведо. Федерико решил, что ему чудится, что он спит и ему снится и этот телефонный разговор, и этот голос.Но нет, это была Мириам.— Ты жива?! Хвала небу! — закричал он с искренней радостью.— Чудом выжила, — объяснила ему Мириам. — В последний момент соседка спасла меня от рук твоей супруги. Должна тебя предупредить, Дульсине это не пройдет даром. Я заявила в полицию, что она хотела убить меня.Она повесила трубку. Роблес тотчас набрал номер телефона Линаресов. Подошла Леопольдина. Захлебываясь от возмущения, она прокричала, что сеньору Дульсину только что увела полиция.— Не может быть, — промолвил он.— Своими глазами видела, чтоб их черви съели, если вру!— Это, вероятно, ошибка. Попроси-ка Рохелио к телефону.Рохелио взял трубку и, подтвердив, что сестру действительно арестовали, мрачным голосом спросил:— Разве вы не знаете, что она совершила покушение на вашу любовницу?— Но она не совершила никакого преступления! — закричал в трубку Роблес — Дело в том, что… что Мириам Асеведо жива!Рохелио повесил трубку и рассказал Кандиде, Леопольдине и вошедшему Рикардо о новости, сообщенной ему Роблесом.— Но она признала свою вину, — сомневающимся тоном произнесла Леопольдина.Кандида смотрела в сторону.— Ты не рада? — спросил ее Рохелио.— Чему я должна радоваться? — хмуро ответила она вопросом на вопрос — Мне повезло: мне было даровано отмщение, Я ждала его долгие месяцы… С той поры, как у меня появился сын…— У тебя его никогда не было, — вступил Рикардо, внимательно поглядев на Кандиду.Кандида продолжала, как бы не заметив его реплики;— Дульсина и Федерико расстались… Но найдется адвокат, который защитит ее. Она снова вернется в этот дом… И опять будет творить зло… Я отмщена лишь наполовину…Братья грустно переглянулись.Процедура опознания была короткой. Соседка Мириам Асеведо тотчас узнала в сеньоре Дульсине Линарес де Роблес ту женщину, которая покушалась на жизнь Мириам.Дульсину насторожило слово «покушалась».— Что значит «покушалась»? — спросила она. — Разве Мириам Асеведо не мертва?!Агент Мендоса ответил ей, что сеньора Мириам жива и жизнь ее вне опасности. Дульсина разразилась проклятьями.— Не думайте, что вы обрадовали меня этой новостью! — кричала она. — Будь проклята эта!.. — Ее увели.Через некоторое время замок камеры, где сидела Дульсина, загремел, и охранник впустил лиценциата Роблеса.— Что тебе здесь надо? — злым взглядом встретила его Дульсина.Роблес сообщил, что получил специальное разрешение на свидание с женой.— Как ты осмеливаешься являться мне на глаза? — спросила она, неподвижно сидя в углу камеры.Он пытался объяснить Дульсине, что пришел помочь ей и что женщине, на которую она напала, спасли жизнь.— Меня это не радует.— Что такое ты говоришь?! — воскликнул Роблес. — Это спасает жизнь тебе самой. Это дает тебе свободу!— Мне не нужна такая свобода, которая превращает мою жизнь в фарс.Он посмотрел на нее как только мог искренно.— Дульсина, последние события… все, что с нами случилось — все это заставляет меня по-новому оценить реальность. Поверь…— Вся твоя реальность — это мои деньги, которые от тебя ускользают.Дульсина продолжала смотреть на него с прежней злобой. Он попытался взять ее за руки. Она вырвала их. Роблес стал говорить ей о своей любви.— Да как у тебя губы не отвалятся! — Дульсина презрительно скривила рот.— Разве можно отвергать любящего человека, согласного положить свою жизнь к твоим ногам, из-за одного его проступка?— Ты мне мерзок! Меня тошнит от тебя! Федерико бессильно опустил голову.И в это время замок снова загремел и в камеру вошел Рикардо. В тюрьму он приехал для разговора с Мендосой, который сообщил, что его сестра причинила своей жертве увечье второй степени. Мендоса считал, что судья, возможно, разрешит выпустить ее под залог. Он позволил Рикардо свидание с арестованной, предупредив его, что в камере сейчас находится посетитель.— Кто? — спросил Рикардо.— Ее муж, сеньор Федерико Роблес. Охранник отомкнул дверь и впустил Рикардо.— Вон отсюда! — сказал тот, увидев лиценциата.Невольно прикрывая лицо от возможного удара, Роблес пробормотал:— Рикардо, мы могли бы объясниться…— Я повторяю: вон!Охранник, не успевший закрыть за Рикардо дверь и с любопытством наблюдавший за ссорой двух посетителей, посторонился, чтобы выпустить из камеры лиценциата.В дверях Роблес обернулся и укоризненно перевел глаза с Дульсины на Рикардо и обратно, потом несколько театрально произнес:— Вы несправедливы ко мне…В невеселом настроении из тюрьмы Федерико отправился прямо к Мириам. Он еще не видел ее после нападения Дульсины.Она впустила лиценциата, и он попытался поцеловать ее, но она холодно отстранилась.— Когда я узнал, что ты мертва, я чуть с ума не сошел, — сообщил он пылко.— Твоя жена — убийца, — еще более холодно сказала Мириам.Роблес стал уверять любовницу, что Дульсина ему больше не жена.— Почему же? — удивилась Мириам.— Она отвергла меня, как отвергают прислугу. Мириам усмехнулась.— Я рада, что она в тюрьме. Я и не подумаю взять назад свое обвинение.Федерико согласно кивнул.— Мне нет до нее никакого дела. У меня есть ты, любовь моя.Она протестующе вскинула руку:— Нет уж! У нас все в прошлом.— Но почему?— Я чуть не погибла. Если я не прекращу с тобой встречаться, твоя жена однажды снова сорвется с цепи, и уж тогда мне не спастись.Он смотрел на нее умоляюще:— Мириам, я очень несчастен. И я нуждаюсь в тебе.— Не унижайся…Он понял, что пора уходить. Последней его фразой были слова о том, что он потерял все, и, думая, что у него остается она, Мириам, горько ошибся.Конечно, столичное кафе — не то что приморский ресторан с французом-метрдотелем. Но напротив за столиком сидел Рикардо, смотрящий на нее любящими глазами, и Роза была счастлива.— Значит, Дульсина скоро выйдет из каталажки? — спросила она, катая по блюдечку цветной шарик мороженого.Рикардо сказал, что лиценциат Валенсия надеется на такой исход.— Честное слово, я рада этому! Он взял ее руку и поцеловал.— Если бы это сказал мне другой человек, перенесший от Дульсины то, что перенесла от нее ты, — я бы не поверил. Но тебе я верю.— А жаба вернулась из Монтеррея?— Нет еще, — ответил он, решив, что поправлять Розу — дело безнадежное.— Значит, ты еще не говорил с ней?— Боюсь, что этот разговор придется немного отложить. Она насторожилась.— Почему?— Стоит ли тебе интересоваться той, кого ты называешь жабой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79