я не хочу, чтобы мой муж плохо обо мне думал.— Так это из-за мужа?— Да. Он только что ушел отсюда.В лице Сорайды что-то переменилось. Оно стало жестким и решительным.— Ну, прощай, мое золотое яичко. Линду хоть с собой не уводи.Роза пожала плечами:— Это уж пусть она сама решает.Роза направилась к двери и, уже спускаясь по лестнице, услышала голос Сорайды:— Не в службу, а в дружбу: кликни ко мне Куколку. Роза вошла в зал и быстро сообщила Эрлинде, что уходит из «Твоего реванша», и посоветовала ей сделать то же самое. Затем она передала сутенеру, что Сорайда зовет его, и вместе с поджидавшим ее Эрнесто вышла из таверны…Куколка, нехотя сняв руку с плеча Клеопатры, отправился наверх. Сорайда встретила его стоя, уперев руки в бока. Не успел Куколка задуматься о том, что может означать столь решительная поза, как она спокойным и оттого еще более зловещим тоном сказала:— Дай-ка мне свой чек.Куколка возмущенно запротестовал. Но она с силой схватила его за руку.— Давай сюда! А не то я позову полицию. Ты меня хорошо знаешь.Да, увы, он хорошо знал ее и поэтому понимал, что в таком состоянии Сорайда очень опасна. Он протянул ей чек.— Ну и что ты будешь с ним делать?Но того, что она с ним сделала, он все-таки не ожидал. Сорайда разорвала чек на мелкие клочки и швырнула их в воздух.— Из-за этого твоего «лимона» я Розу потеряла! И ты мне за это еще ответишь!В новом их пристанище Роза не нашла Томасы. Поначалу это не очень взволновало ее: видимо, Томаса была у соседей. Странно только, что так поздно.Роза зашла к Каридад. Но Томасы у нее не было. Они вместе обошли всех соседей, но никто ничего о Томасе не знал.— Что-то произошло, — встревоженно сказала Каридад.— Говорила ей: не ходи так поздно! Что же делать?.. Надо ехать в город искать ее!Роза кинулась к Ригоберто, благословляя судьбу и Деву Гвадалупе за то, что, несмотря на переезд, она, Роза, пока не разлучена со своими старыми и надежными соседями.Риго открыл ей. Вид у него был сонный и встрепанный: он явно уже спал.— Надо ехать в полицию. И в госпиталь, — решил он. Им удалось довольно быстро поймать такси. Опытный шофер повез их в госпиталь Красного Креста, куда привозили всех, с кем что-либо случалось на улицах города. Там Томасы не было. В городской полиции им тоже ничего не могли сообщить о Томасе. Что делать дальше, они не знали. ТРУДНЫЕ РАЗГОВОРЫ Как ни старался Рикардо, но не мог утешить сестру.— Ты не хочешь понять моего положения… У меня, незамужней, будет ребенок! Что скажут друзья? Что будет, когда об этом узнает Дульсина?Рикардо обнял ее за плечи.— Ну успокойся. Не ты первая, не ты последняя… Скажи мне, ребенок от Роблеса, ведь правда?Кандида, рыдая, подтвердила зто кивком.— Он уже знает о твоей беременности? Она опять кивнула.— И что он говорит?— Он в растерянности. Он не ожидал.— Чего же он ожидал?— Он просил меня принимать меры предосторожности. А я отнеслась небрежно к его просьбе. Это я виновата!Рикардо не согласился с ней. Он считал, что лиценциат должен нести ответственность за свои поступки. И сказал, что уж об этом-то он по-братски позаботится.— Прошу тебя, Рикардо, не разговаривай об этом с Федерико.— Он должен жениться на тебе.— Он не отказывается. Но месяца через два-три… Дульсина убьет меня.— Да что ты ее так боишься? В этом деле не она главная. А что касается Федерико Роблеса — я сам им займусь.Федерико тем временем с энтузиазмом докладывал Дульсине о своих успехах в деле приумножения состояния Линаресов.— Все идет как нельзя лучше. Теперь надо будет поместить другую часть денег в банк.Дульсина проявила готовность тут же выписать чек.— Не хватает двадцати пяти миллионов, — подсказал ей лиценциат.Чек тут же перешел в его руки. Настал черед страстных поцелуев, перемежаемых благодарностями Дульсины за неустанный труд Федерико на ниве коммерческой деятельности в пользу Линаресов. Он в свою очередь благодарил ее за доверие.После одного особенно затяжного поцелуя Дульсина вдруг мягко отстранилась и, переведя дыхание, спросила:— Федерико, не думаешь ли ты, что настала пора подумать о нашем брачном союзе?Роблес выразил сомнение: не преждевременно ли это? Не должны ли они лучше узнать друг друга? Дульсина удивленно и несколько разочарованно заметила, что вот уже в течение многих лет они видятся чуть ли не ежедневно..Опасную эту беседу прервал приход Рикардо, пригласившего лиценциата к себе для важной беседы. Дульсина предложила было поговорить в ее присутствии. Но Рикардо пожелал беседовать с глазу на глаз. Получив обещание Федерико немедленно последовать за ним, Рикардо ушел.— Определенно он станет говорить о деньгах. Будь стоек. В этом месяце я дала ему вдвое больше, чем ему причитается.Но когда лиценциат вошел в комнату Рикардо, оказалось, что разговор пойдет о Кандиде. Роблес попытался сделать непонимающее лицо. Но Рикардо быстро расставил все по местам.— Я знаю, что у нее будет ребенок от вас. И вы тоже знаете об этом.«Проговорилась все-таки! А обещала молчать!» — подумал про себя Роблес.— У вас нет другого выхода, как только жениться на Кандиде, — продолжал Рикардо.— Но нет такого закона, который мог бы заставить…— Вас заставит не закон. Вас заставлю я. Лиценциат подумал.— Прости, Рикардо, но это дело мое и Кандиды… И потом, ты что-то быстро забыл то зло, которое тебе причинили сестры. Они сделали все, чтобы выжить твою жену из дома. А ты сострадаешь одной из них?— Вы еще более циничны, чем я думал.— Я тоже не думал, что ты так наивен. Они посмотрели друг на друга как враги.Томаса очнулась и с трудом поднялась и побрела по улице, не сознавая куда и зачем идет.Она не замечала пролетавших мимо нее машин, и одна из них чудом не сбила ее. Сколько времени она пролежала в кустах и что перед этим произошло, она не могла бы рассказать.Она смутно узнавала какие-то, похоже, известные ей улицы. Некое странное, доселе неведомое ей чувство, толкало ее направо или налево за угол, как будто она шла к неосознаваемой, но необходимой ей цели, к чужому, но зачем-то нужному ей дому…Ребятишкам, созванным Палильо на поиски Томасы, пропадавшей уже четвертый день, и в голову не могло бы прийти искать ее в этих местах. Они напрасно прочесывали районы, как близкие к их новому жилью, так и хорошо знакомые пустыри, прилегавшие к разрушенному «затерянному городу».Напрасен был и приход Розы к той даме, для которой Томаса стирала белье в последний раз. Единственное, что удалось узнать от служанки, это то, что Томаса была около восьми вечера и что ее предупреждали об опасности поздних прогулок. Больше добавить она ничего не могла.— Тут и днем-то убить могут, а уж в темноте… — горько сказала Роза и ушла ни с чем…А Томаса, бредя по одним Провидением определяемому маршруту и двигаясь подобно сомнамбуле, вышла к богатому дому, окруженному решеткой, за которой служанка садовыми ножницами подстригала кусты.Томаса тяжело оперлась о решетку. Ее тошнило. Служанка заметила, что пожилой женщине плохо, и подбежала к ней. Видя, что одной ей не справиться, служанка позвала на помощь. Первой откликнулась хозяйка дома. Она подбежала к несчастной и при первом взгляде на нее ахнула:— Боже! Это же Томаса… Эдувигес! — позвала она, и кормилица, тяжело переваливаясь, пересекла газон и, наклонившись над лежащей на земле плохо одетой женщиной, убедилась, что хозяйка права: это несомненно была Томаса, только постаревшая, совершенно разбитая и почему-то вся в синяках.Томасу перенесли в дом. Она не узнавала ни Паулетту, ни кормилицу.— По-моему, она потеряла рассудок, — сокрушенно предположила Эдувигес.— Или память, — сказала Паулетта. — С ней явно что-то стряслось… Томаса, это я, Паулетта, мать Розы. Где она? Где Роза?Но Томаса смотрела нее отсутствующим взором и не произносила ни слова.— Судьба продолжает играть с тобой, дочка, — сказала Эдувигес, ласково погладив руку Паулетты.Паулетта распорядилась немедленно вызвать врача.Лиценциат Роблес сомневался, что сможет спокойно поговорить с Кандидой в доме Линаресов. Она была в состоянии, когда разговор мог пойти на повышенных тонах и привлек бы к себе внимание кого-либо из домашних. Это не входило в его планы. Он пригласил Кандиду в ресторан. Это тоже было не лучшее место, если учесть ее самочувствие, но выбора не было.За десертом он спросил, зачем она рассказала брату о своей беременности. Она начала оправдываться, говоря, что она в растерянности, что советоваться с Дульсиной не может, что Рохелио относится к ней как к чужой, а тут подвернулся Рикардо, ну и…— И ты сказала ему, чтобы он потребовал от меня жениться на тебе?— Как? Разве он говорил с тобой?!— Не просто говорил, а угрожал. Кандида смотрела в сторону.— Вообще-то говоря, жениться на мне с твоей стороны было бы самым естественным.— Но я не собираюсь на тебе жениться! Кандида перевела глаза на него.— Как?! Значит, ты все время обманывал меня?— Просто я не рожден для семейной жизни.— Но у меня будет ребенок от тебя!Федерико медленно и непреклонно проговорил, что, как бы ему ни угрожали, он ни на ком не собирается жениться. И пусть Кандида говорит потише: на них уже смотрят.— Пусть смотрят! — Кандида уже не управляла собой. Роблес решил использовать последний шанс:— А почему ты с такой категоричностью заявляешь, что у тебя будет ребенок? Это ведь совсем не обязательно…Но Кандида, поняв, что ей внушают мысль об аборте, пришла в страшный гнев. Хотя внешне она стала даже спокойнее.Со всей решительностью она отвергла этот выход, который считала аморальным, и сказала, чтобы Роблес не рассчитывал, что она не совершит этот смертный грех: она будет рожать, она хочет иметь ребенка!— В таком случае разговор закончен, — сказал Федерико и позвал официанта, чтобы рассчитаться.Официант подошел не сразу. Кандида еще успела сказать ему несколько фраз с интонацией, которой он у нее еще не слышал.— Клянусь памятью моей матери, что ты мне заплатишь за все зло, которое причинил мне.И, не дожидаясь его, пошла к выходу.— Рикардо мне угрожает, Кандида мне угрожает. Не хватает еще, чтобы мне угрожала Дульсина, — криво усмехнулся лиценциат ей вслед.— А, это ты… Каким это ветром тебя сюда занесло, — довольно мрачно приветствовала Рикардо Сорайда, с удивлением увидев его в зале своей таверны.— Хочу повидать Розу, — Ответил он.Сорайда сообщила ему, что Роза не работает в таверне с того самого момента, как Рикардо объявился здесь в прошлый раз.— Долго она у тебя работала?— Совсем недолго. Но знал бы ты, насколько меньше народу стало здесь бывать после ее ухода! Красивая у тебя жена, многие на нее заглядывались.— Представляю, как она тут кокетничала со всеми…— Роза-то? Да она близко никого не подпускала!.. Нашел кокетку…— Да ведь в таких местах, как это, кокетничать — обязанность официанток.— У Розы такой обязанности не было. Если кто здесь и ставил на место наглецов, так это она.— Ладно, — сказал Рикардо. — Поищу ее в другом месте.— Помириться хочешь? — предположила Сорайда.— Нет. Вручить уведомление о разводе, — ответил он. Сидевший рядом за столиком спиной к ним Эрнесто срадостью услышал эту фразу.«Может быть, — подумал он, — это сделает Розу моей…»Томаса то ли спала, то ли пребывала в бессознательном состоянии. Приехавший врач не велел тревожить ее, пока она сама не придет в себя. Когда это случилось, он попросил оставить их вдвоем…Выйдя через некоторое время к Паулетте, врач сообщил, что больная назвала ему свое имя — «Томаса», но когда он объяснил ей, что она находится в доме сеньоры Паулетты, она с недоумением спросила, кто такая Паулетта. По мнению врача, Томаса скорее всего угодила в аварию. Сказать что-либо точнее он не мог.Во всяком случае, диагноз он поставил со всей определенностью: амнезия, потеря памяти. Она не помнит, что с ней произошло, не помнит, где живет, не помнит, как сюда попала. Единственное, что она помнит, это свое имя и еще имя какой-то Розы.— Вы не знаете, сеньора, кто такая эта Роза?— По-моему, знаю, — возбужденно ответила Паулетта. — Но если она спросила у вас, где Роза, не означает ли это, что она обретает память?Врач неопределенно пожал плечами.Рикардо с трудом нашел Розу на новом месте. Он предполагал, как она встретит его, и не ошибся. Зато попугай радостно вопил, как бы вспоминая прошлые счастливые посещения своего тезки:— Р-рикар-до! Р-рикар-до!Рикардо заметил, что глаза у Розы на мокром месте. Он отнес это на счет их ссоры и сказал примирительно:— Мне кажется, что в момент расставания мы бы могли простить друг друга.— Тебе не за что меня прощать. Это я могла бы простить тебя. Но не стану этого делать. Теперь ты и мою работу в таверне за преступление считаешь…Рикардо перебил ее:— Я там был, в таверне.— Представляю, что тебе там наговорили…— Наоборот. Мне сказали, что ты вела себя как королева. Он сказал это так, что Розе вдруг показалось, будто он передумал разводиться с ней.— Это ты к чему? Чтобы нам… не разводиться? — спросила она с прежним своим простодушием.— Нет, Роза, развод — дело решенное.— Хорошо, — согласно кивнула она.Он собрался уже уходить. И вдруг сказал:— А все-таки ты не станешь отрицать, что любила меня. И мы были мужем и женой.Слезы на Розиных глазах высохли.— От этого моего замужества была польза, — сказала она. — Я научилась мыться и теперь каждый день мою голову, чтобы промыть ее от воспоминаний.Он зло усмехнулся:— Надо говорить: промыть мозги, а не голову.— Ты свою жабу склизкую поправляй, а не меня!— Ее зовут Леонела. Кстати, чтобы ты сказала, если бы после нашего с тобой развода я женился на ней?— Да я только рада буду. Вы с ней похожи как две капли воды. Только долго вы вместе не протянете: зла в вас много.Рикардо решил прекратить этот бессмысленный разговор.— Я привез бумаги. Я оставлю тебе их для ознакомления.— Чего мне с ними знакомиться? Давай ручку, и дело с концом.— Как, не читая? Не зная, какая тебе причитается компенсация?— Мне ничего не причитается. Я тебе не прислуга, как дон Себастьян или Леопарда. Со мной не надо рассчитываться.Рикардо разозлился:— Дикарка! Пусть мой адвокат с тобой беседует… Дело кончилось тем, что он довольно грубо схватил ееза руку, а она вырвалась и, к восторгу попугая, окатила тезку газированной водой из сифона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79