В тот же день встречи корсарского фрегата «Андреса II» с пиратом дело происходило совсем неподалеку от Каймановых островов, и Чернобородый, по всей вероятности узнав фрегат де ла Круса, с ходу пошел на него в атаку. Было видно, что «Месть за „Королеву Анну“ норовит приблизиться, чтобы взять „Андреса II“ на абордаж. Педро предпочитал вначале огнем своих орудий нанести необходимый ущерб пиратскому судну и сбить спесь с его капитана и членов его экипажа.
Меркурий и его брат, командовавший орудиями бакборта, старались изо всех сил. И у них получалось не подпустить сразу пирата к себе, тем более что Педро весьма умело маневрировал своим фрегатом. Пушечное сражение уже длилось более получаса, и у пирата было явно больше повреждений в рангоуте и парусах, когда на расстоянии пяти кабельтовых появился второй фрегат. И он нес на грот-мачте красный флаг. Ситуация менялась, и положение для «Андреса II» сразу становилось более чем роковым.
— Господь да помилует наши души, — зашептали губы Аугустина. — Отец небесный, пошли им в паруса пагубного ветра!
И де ла Крус взмолился, хотя и по-своему: «Пусть охранит мой корабль приязнь белокурой Минервы». Педро вспомнил строки из древнего Овидия, хотя тут же в рупор, стараясь попасть в интервал между залпами, прокричал:
— Ну, храбрецы, выходит, дело будет горячим! По всему видно, для нас оно оборачивается не благополучно. Будем стоять до конца! Не дрогнем, значит, — победим! А дрогнем, оставим здесь свои головы. Победа принесет нам немало славы. Всем твердо стоять на своих местах! Защищать себя и помнить о ближнем! И слушать мои команды!
Тут де ла Крус поглядел на Хорхе и, вместо всегда игравшей на его лице решимости, увидел сомнение и услышал первый залп только что подошедшего второго пиратского фрегата. Одно из его ядер начисто разбило бегин-рей — нижний рей у бизань-мачты.
— Похоже, они затевают нечто очень серьезное против нас. Ты как считаешь, Хорхе?
К принятию окончательного решения подтолкнуло рассуждение Доброй Души, донесшееся до мостика со шканцев:
— Пятьдесят шесть пушек, скорее всего, против сотни вражеских. Двести двадцать — пусть все мы храбрецы — будут атакованы с двух бортов вдвое большим числом бешеных собак. Это на сей раз может получиться для нас опасной игрой. А что касается меня, честно скажу, порази меня молния, если уже пришел мой час умирать!
Де ла Крус, скрипя зубами, быстро оценил обстановку и, почувствовав порыв попутного ветра, с капитанского мостика громко приказал:
— Отставить стрельбу! Лево руля! Гика-шкоты стянуть!
Рулевой проворно принялся перекладывать руль на ветер примерно до положения «полборта».
Когда судно резко пошло к ветру, капитан отдал команду:
— Фока-шкот, кливер-шкоты раздернуть!
Старший по фок-мачте мгновенно повторил команду, и матросы дружно отдали наветренный фока-шкот. Во избежание увечий, матросы отдали шкот в последовательности от носа к корме и, отдав снасть, быстро отошли в сторону. Судно послушно привелось, и грот вышел из ветра. Матросы уверенно подобрали на грот-мачте грота-гика-шкот. Когда подветренный угол шкота перестал заполаскивать и прямые паруса фок-мачты под действием ветра легли на такелаж, обстенились, старший по мачте прокричал:
— Фок на вантах!
Судно продолжало быстро уваливаться под ветер на новый галс. Ядра обоих фрегатов уже не долетали до «Андреса II».
— Кливер-шкоты на левую! Стаксель-шкоты на левую! Гика-топенанты перенести! — Голос капитана все больше радовал слух матросов.
Старшие мачт зычно повторили команды капитана, и в их голосах слышалась нескрываемая радость. Они, как и остальные члены экипажа, все любили своего капитана и твердо верили в то, что он никогда зря не станет рисковать и всегда сохранит им жизни. А с мостика неслось:
— Прямо руль!
Матросы быстро перенесли гика-топенанты грота и бизани. Судно еще быстрее увалилось под ветер и стало набирать большую скорость.
— Бизань-гика-шкоты травить!
— Грот-гика-шкоты травить!
«Андрес II» послушно увалился до семи румбов, и де ла Крус скомандовал о переводе прямых парусов на новый курс:
— На брасы левые! Фока-булинь отдать! Фока-шкот и фока-галс отдать! Пошел брасы!
Первые пять миль «Андрес II» сдерживал свой ход из-за присутствия вокруг опасных рифов, а затем он на всех оставшихся целыми парусах уверенно ушел от преследования. На фрегате были убитые и раненые, в борту его зияли две пробоины, был разбит один из орудийных портов, искалечена пушка, убиты все три номера ее расчета, одно из ядер застряло в мокром погребе, где хранилась провизия, был достаточно поврежден и такелаж. Непременно следовало идти в ближайший порт, чтобы довооружить судно.
Передав управление фрегатом Хорхе и указав курс на Гавану, Педро только теперь ощутил необходимость прилечь и погрузиться в размышления. Для людей, подобных де ла Крусу, размышление является единственным отдыхом, который они себе разрешают.
В Гаване де ла Крусу пришлось потратиться на приведение судна в порядок. Закрыли пробоины, восстановили потраченный рангоут, проверили оснастку, установили артиллерийское орудие, приняли необходимые боезапасы и снабжение по всем частям, пополнили склад провизии.
Корсар, первым делом составив на имя губернатора для пересылки в военное министерство Испании, вторую по счету положительную реляцию по поводу храбрости, проявляемой в боях и добром, честном отношении к подчиненным бывшего лейтенанта Санчеса, занялся комплектованием экипажа. Как всегда, ему в этом деле активно помогал Добрая Душа.
Когда однажды де ла Крус подошел к группе молодых людей, желавших поплавать на «Андресе II», то услышал слова старшего боцмана:
— Когда ветер тебе станет родным братом, солнце — матерью, синева волн будет милее взгляда твоей невесты, а каждую снасть на судне ты будешь считать как бы своей собственной, вот тогда и приходи к нам.
Парень ушел, а Добрая Душа представил капитану крепкого, кряжистого матроса и сообщил, что этот плавал уже ряд лет на разных кораблях. Педро решил проверить, что матрос в действительности знает.
— Что ты скажешь о постановке кливеров?
— Кливера — косые паруса впереди фок-мачты. Важные. При постановке этих парусов в свежий ветер, чтобы кливер при подъеме не «заполоскал» и его не повредило, прежде чем выбрать фал, следует стянуть подветренный шкот. Выбирая фал, постепенно, по необходимости, подтравливать шкот. Это снасть, которая растягивает нижние углы всех парусов на судне. В это время старший матрос, хотя и не надо, но обязательно орет во всю мочь: «Вытягивай назад шкотовый угол кливера!»
— Забавно, — де ла Крус улыбнулся. — Подходишь. Однако знай, если будешь плохо плавать, через месяц спишу на берег.
— Спасибо за доверие. Не подведу!
В это время Добрая Душа отошел от говоривших, и тут же послышался его недовольный крик:
— Разбей меня гром! Отсохни мои руки, если следующий раз я не двину тебе по шее! Вместо работы ты разгуливаешь по шканцам! — Добрая Душа принялся отчитывать матроса, который был недавно нанят на фрегат старшим помощником капитана. При этом Хорхе не спросил совета у Доброй Души. — Как ты, морской червяк, закрепил этот фал? При самом слабом ветре он оставит утку, и будет беда! Исправляй дело, салага!
Когда старший боцман возвратился, де ла Крус спросил новобранца:
— Что скажешь? — И когда тот промолчал, добавил: — А как бы ты поступил на месте старшего боцмана?
Кряжистый малый покраснел, но в следующий миг развернулся и что было силы двинул Добрую Душу по плечу. Тот аж покачнулся, но удержался на ногах и тут же рассмеялся.
— Правильно! Но учти, за твою такую оплошность я тебе двину так, что на ногах не устоишь. Да еще отмотаешь лишних три склянки на вахте. Так мы его берем, капитан?
— По твоей рекомендации еще ни разу не случалось оплошности. — Де ла Крус сделал, вид, что не понял, почему боцман придирался к матросу.
Ближе к вечеру на фрегат в гости к капитану пожаловали его давние друзья Мария и Мигель де Амбулоди. Ужинали весело, потому как Мария и Мигель были счастливы. Педро радовался, хотя и чувствовал, что Марию так и подмывало что-то сказать ему, но она не решалась из-за присутствия Хорхе, Медико и Меркурия. И он был прав. Уже перед тем как спуститься по трапу в лодку, поскольку фрегат стоял на рейде, Мария зашептала на ухо Педро:
— Иннес не перестает писать мне о вас! Как она вас любит! Заточить себя, оградить от всего мира из-за любви к вам, милый Педро. Из-за любви к мужчине, который не был в состоянии ответить ей взаимностью. Это непостижимо! Женщина должна быть непостоянна во всем по отношению к мужчине, но постоянна в любви. Иннес тому непререкаемый пример. Сервантес написал книгу о Дон Кихоте, так вот, если б он жил сейчас, то написал бы книгу и о донье Иннес.
Педро плохо спал ту ночь.
Когда на фрегате были закончены все необходимые для выхода в море работы, Педро получил сообщение от губернатора, что английские пираты вновь обнаружены в районе реки Белиз.
По пути к побережью, где река Белиз впадала в Карибское море, погода заметно и быстро ухудшалась. Восточный ветер, уже в достаточной степени крепкий, бодро заполнял все поставленные паруса и лихо гнал судно вперед. Де ла Крус отдал необходимые команды тем, кто нес вахту, и ушел к себе, чтобы побыть немного с Успехом, которого не видел с раннего утра. Старший помощник же принялся декламировать: «Властвует над океанами и морями Посейдон и морские волны послушны малейшему движению его руки, вооруженной грозным трезубцем. Так пусть царь морей не злится на нас».
Ближе к вечеру Педро вернулся на мостик. «Андрес II» приближался к самому узкому месту Юкатанского пролива, где теплое великое течение Гольфстрим начинало свой бег и где было природой разбросано множество опасных подводных банок и коралловых рифов. «Тому, кто всем своим существом не связан с морем, не понять нескончаемых его прелестей: несравненной красоты, нежной ласки и дикой мощи, — размышлял он. — Понять и оценить сладость музыки моря, его пьянящих ароматов дано не каждому. Вот моей Каталине повезло. Она поплавала. Думает ли она сейчас обо мне? Андреса я научу любить море! Вначале помогу ему понять суть и сладость мелодий, что рождаются, когда волны накатываются на сушу. Земля шепчет слова неведомого таинства. И шелест откатной волны, отдавшей себя земле, чудодейственная сила, сообщающая земле особую благодать».
Утром фрегат вошел в устье реки, и Успех сразу принялся дико лаять. Его интуиция вызывала изумление у всех. Фрегат прошел всего три мили и за небольшим поворотом ее русла столкнулся с фрегатом пушек в сорок, не более, без опознавательных знаков на мачтах. На фок-мачте «Андреса II» немедленно развернулось несколько флагов, которые запрашивали принадлежность судна. В ответ с его палубы донесся звук боцманской дудки, означавший: «Свистать всех наверх! По местам стоять! К бою изготовиться!»
Де ла Крусу и не надо было отдавать приказа, как Добрая Душа засвистел в свою дудку. Многие из членов экипажа, которые любовались поросшими густым лесом берегами, бросились по своим каютам за оружием.
— Разорви меня гранатой! Попади в меня ядро! Это фрегат Душегуба! — закончив свистеть, прокричал старший боцман.
— Он ждет своей очереди. Не далее как в двух милях ниже стоит под погрузкой небольшой бриг. Англичане! На палубе никого. Ушли на шаландах за кампешевыми стволами, — отняв от глаз подзорную трубу, сообщил Хорхе.
— Когда Душегуб с саблей в руке, а он с ней почти никогда не расстается, опасно попадаться ему на дороге. В ярость он приходит часто и тогда одним ударом разваливает тело бедняги надвое. Он считается самым смелым и кровожадным человеком на Ямайке и на Багамах. Трусит, боится только Чернобородого. У населения одно упоминание имени Говарда — Человека-Кошки, вызывает бледность в лице и озноб в теле, — закончил говорить Добрая Душа, а все, кто был на палубе, услышали слова пиратской песни, доносившейся с английского фрегата:
Мы пираты — славный народ!
Знаем одно лишь — вперед и вперед!
Капитан — наш первый и главный герой.
За ним хоть куда, как пчелиный рой!
В бой! В бой! И победа за нами!
— Слышу пьяные голоса, — сказал Аугустин, стоявший у бизань-мачты со своей мачтовой командой.
— Естественно! Они в простое. Работы нет, значит, надо пить, — заметил Санчес со шканцев, где пребывал во всеоружии во главе абордажной партии. — Ничего! Легче будет им уходить в мир иной!
— Предстоит принять бой! Всем по местам стоять! — прокричал де ла Крус. — Лучших стрелков на марсы! Огонь по тем, кто на мостике! Меркурий, залп картечью! Поднять абордажные сетки!
Сетки были установлены на «Андресе II» над фальшбортом, для затруднения проникновения противника на те части судна, которые неудобны для отражения атаки.
— Идем на свалку! Рулевой, право руля! — продолжал отдавать команды де ла Крус, а над палубой пронесся радостный клич. Абордажная партия была готова к рукопашному баю. — Приготовить абордажные крючья! Рулевой, держать прямо на фрегат!
Бартоло принес и вручил капитану его личное оружие и шпагу.
Первый залп прозвучал со стороны противника, но урон от него был незначителен. «Андрес II» шел к пиратскому фрегату носом, потому многие ядра пролетели мимо. А вот оба точных выстрела Меркурия из угонных пушек прервали песню пиратов и вызвали у них рев негодования.
Де ла Крус подскочил к штурвалу и сам развернул фрегат чуть боком. Бомбардиры под началом брата Меркурия только и ждали этого маневра. Дружный залп из орудий всего борта обсыпал палубу пиратов картечью, нанеся им, собравшимся врукопашную отразить атаку корсаров, значительный урон.
Борт «Андреса II» оказался крепче. Треск фрегата Душегуба вызвал у него поток такой нецензурной брани, которая знакома лишь пиратам да портовым грузчикам.
Сцепку молодчики де ла Круса провели не ударив лицом в грязь, и сразу палуба Душегуба заполнилась до отказа людьми, разившими друг друга на смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88