Но одно было ясно: мисс Браун всегда будет предана их семье.
С мистером Федерстоном был другой разговор.
– Боюсь, мне придется попросить вас уйти с работы, – сказала Беатрис, когда они остались одни. Голос ее не дрогнул, она не видела выражения отвращения на своем лице к тому, что ей пришлось сказать. – Это приказ моего отца; чтобы выполнить его, я и пришла сюда сегодня утром. Я не собираюсь говорить вам ничего, потому что это займет мое и ваше время. Соберите свои вещи и уходите. Мистер Сили будет извещен, чтобы заплатить вам недельное жалованье. С вами поступают благородно при таких чрезвычайных обстоятельствах. Я надеюсь, что никогда ноги вашей не будет в магазине «Боннингтон». Если вы сюда придете, то мой отец будет вынужден выдворить вас и пошлет иск против вас, перечислив товары, которые пропали.
Она встала, не желая видеть, как этот обходительный мужчина, которому доверяли, превратился в отвратительного и униженного человека.
Папа был бы доволен, подумала Беатрис. Она убедилась, что женщина может быть не такой эмоциональной, когда берет власть в свои руки. Она может действовать безжалостно, если это необходимо. Ее взгляд на вещи был таким же непреклонным, как у ее отца.
– Вы сделали большую глупость, перечеркнув ваши возможности в нашем магазине, – сказала она. – Мой отец щедрый предприниматель по отношению к честным людям. Но у нас нет времени говорить о том, что вы потеряли. Только я советую вам, будьте честным на вашей новой работе.
– Конечно, я получу рекомендацию? – спросил мистер Федерстон, недовольно хныкая.
– Вы не слышали меня, мистер Федерстон? Я говорила о честности. Может ли мой отец искренне написать рекомендацию кому-либо, кто поступает так, как вы?
Федерстон повернулся и без единого слова вышел. Это было уже слишком. Теперь Беатрис могла дать волю своим чувствам. Она взвешивала выгоды и невыгоды обладания властью. Можно было возвысить и унизить человека, произнеся несколько слов. Это опасное качество. Она должна пользоваться им осторожно.
Беатрис была рада, что разыскала мисс Браун в маленькой каморке за стендом в отделе дамских шляп, детских Капоров и кружевных чепчиков – целый цветник на слегка позолоченных полках.
– Я думаю, что вы будете довольны, мисс Браун, узнав, что мистер Федерстон уже ушел от нас.
– О! Благодарю небеса! Это отвратительный человек! Мы все так тревожились. Благодаря вам, мисс Беатрис, мы избавились от него!
– Оказалось, что я вполне способна делать такие поступки, как этот. С сегодняшнего дня я постоянно буду приходить по утрам в магазин, пока папе не станет лучше. Правда, посвятить этому весь день невозможно, думаю, мой муж будет недоволен. Я всегда поступаю, как ему больше нравится.
– Дорогая мисс Беатрис! Вы с мужем! – мисс Браун разрешила себе на момент усомниться в их романтических отношениях, прежде чем стала говорить о более практических делах. – Он всегда будет возражать против ваших посещений магазина. Ведь вы новобрачные.
Беатрис сказала торжественно:
– Благодарение Богу, нет. Уильям и я – вполне современная молодая пара. – Она посмотрела на серебряные часики, висевшие у нее на шее. – Если я уйду сейчас, то у меня хватит времени посетить папу, прежде чем поехать домой. Я должна узнать его мнение и покончить с делами, на это утро достаточно. О, нет, я не думаю, что мой муж будет запрещать мои утренние занятия. Он не такой здоровый, и я настаиваю, чтобы утром он вставал попозже. Кроме того, он собирается писать книгу об искусстве, это займет у него массу времени, и надолго. Ведь он очень знающий человек в области живописи и скульптуры. Так что он будет счастлив заняться своим делом, пока я здесь.
Думаю, многие замужние женщины могли бы начать заниматься каким-нибудь интересным делом.
– Господи, как вы изменились, мисс Беатрис.
– Как я изменилась?
– Вы стали жизнерадостной.
– Это потому, что я счастлива.
– Благослови вас Господь, моя дорогая. Надеюсь, это останется на долгое время.
– Я хочу, чтобы навсегда, и добьюсь этого.
И она подумала, что еще хочет сделать магазин «Боннингтон» лучшим в Лондоне. И она добьется, чтобы Уильям влюбился в нее…
– Мы должны взять на службу больше женщин, папа, – сказала она, сидя рядом с ним.
– Чепуха! Я никогда, не доверял им. Их нервная система так неустойчива. У них приступы болтливости.
– Они лучше понимают, что такое женский пол, а ведь главные наши покупатели – женщины. Я думаю, это логично.
– Я не согласен, – громыхнул папа. Он сидел на постели и выглядел решительным, готовясь к бою.
Пока Беатрис с детским щебетанием рассказывала об эпизоде, как она выталкивала менеджера, папа на минутку оживился.
– Ты хорошо сделала, Беа. А теперь можешь ехать домой, к мужу.
Папа наблюдал за ней озабоченно, а затем с облегчением вздохнул, когда она сказала, что сейчас поедет домой, а завтра утром вернется в магазин. Он-то хорошо знал, как важно присутствие хозяина для морального состояния персонала, а также для покупателей.
Кроме того, что у Беатрис были идеи, она хотела осуществить их на практике. Фасад магазина «Боннингтон» был тускло-коричневого цвета. Продавцов, особенно женщин, можно уговорить потратиться, если в магазине среди них будет правильный настрой. Для начала она предложила устроить выставку оранжерейных цветов около главного входа, чтобы создать впечатление роскоши. И кое-что надо сделать, чтобы стиль витрин был не так банален, особенно там, где выставлена одежда. Беатрис хотелось найти молодого человека, который помог бы осуществить ее замыслы – выставить на витринах рисунки на историческую тему. Недостаточно было иметь индийскую комнату, всегда полную женщин, уезжающих в Калькутту или в Дели, чтобы соединиться со своими мужьями или найти себе мужа. Были и другие страны, о которых постоянно писали в газетах. Почему бы, например, не изобразить историю алмазов в Южной Африке, или зулусский фарфор, или сцену королевской свадьбы? Так же было бы трогательно изобразить старую королеву с ее многочисленными внуками. И это будет звездный час Боннингтона, если они получат королевское одобрение.
– Боже мой, – сказал папа едва слышно, – ты хочешь превратить площадь в музей.
– Но вы не поняли, папа! Надо идти в ногу со временем. Или предвосхищать его. К примеру, если королева Виктория доживет до своего золотого юбилея царствования, его будут праздновать, и мы должны подготовиться за месяц до этого. Нашими покупательницами станут все светские леди, – они приобретут веера из страусовых перьев и императорский пурпур именно в магазине «Боннингтон».
– На это потребуется несколько лет. Может быть, ты планируешь еще что-нибудь, Беа? Украшать площадь… Это свыше моего понимания. Ты собираешься действовать через мою голову?
Беатрис стиснула его руку.
– Я подожду, папа. Когда-нибудь я соберусь это сделать.
– Я верю и тоже начал кое-что делать. У меня есть право так говорить, насколько я могу судить. Но если твой проект понравится публике сейчас, то кто может дать гарантию, что через десять лет она тоже будет в восторге?
– Я говорю вам, папа, женщины лучше умеют продавать женские предметы туалета. И дешевле тоже.
– Но в конце концов так же часто они приобретают мужей и, как и ты, думают о них. Все они скроены по одной мерке, ну, может быть, одна короче на ярд, а другая на ширину ленточки.
– Но вернемся к моей идее. Почему вы не хотите женщин-продавцов?
– Они будут соблазнять мужской персонал.
– Не соблазняет же их мисс Браун.
Папа захохотал.
– Они недостаточно стары для Браун. Может, только какой-нибудь ничтожный процент из тех, кто попал в беду, польстится на нее. Значит, я полагаю, ты хочешь устроить мне женский монастырь?
– Нет, я постараюсь найти соответствующий дом для молодых девушек, чтобы они жили там. И спали в общей спальне. Они будут экономками и кухарками. Мы можем взять симпатичных честных деревенских девушек в Лондон и как следует вышколить их; посмотрим, как они будут выглядеть потом.
– Боже мой! Почему я не посоветовался с тобой давным-давно!
– Я всегда хотела этого, папа.
– А что скажет мистер Овертон, когда новобрачная будет пропадать на работе? Могу себе представить, что скажет старая леди Овертон! Но тебе, кажется, это безразлично? Я полагаю, медовый месяц, черт побери, решает все. Ты была замужем всего пять минут. Тогда не ошиблась ли ты, и, может быть, все это ни к чему?
– Нет, папа. Ничего подобного. – Беатрис слегка улыбнулась. – Уильям – человек, который лучше понимает мир. Но он слаб физически, и я слишком энергична для него. Он как-то сказал, что я прыгаю, как резиновый мячик. На самом деле будет очень хорошо, если я буду отсутствовать часть дня. Там прекрасные слуги, в Овертон Хаузе, и вы знаете, что я не тот человек, который может сидеть без дела. Кроме того, Уильям понимает, как важно для вас быть спокойным, пока вы не выберетесь из болезни.
– Ну, я сомневаюсь, что ради меня он положит голову на плаху. Я полагаю, у него одна или две мысли, как бы не уплыл его годовой доход.
– Папа!
– Ну, ладно, ладно. Я не критикую его, а только констатирую факт, который вы оба знаете. Не начинай, Беа, вертеть своим мужем так часто. Это не дело, если он добродушный парень.
– Папа, но я не верчу им!
– Пока ты подвергаешь сомнению любовь. В твоей голове всегда было много тайных мыслей. Нет ли их сейчас?
– Когда речь идет о том, что я хочу частично владеть магазином, то да. Если хотите знать, в жизни у меня было три страстных желания, и сейчас все они исполнились. Это муж, прекрасный дом и магазин. Не правда ли, это невероятно? А ведь я даже не хорошенькая!
Ее внезапное ощущение счастья вырвалось наружу. Она закружилась, как упругий мячик, оттого что заставила Уильяма призадуматься, и со смехом бросилась в объятия к отцу.
И тут она с грустью заметила, что правая рука папы все еще не может подняться, чтобы обнять ее.
Это напомнило ей, что не все так прекрасно и нет полной надежды…
– Поторапливайся, у тебя еще не все гладко, – проворчал отец. – Давай вернемся к бизнесу, если уж ты назначила себя управляющим на время моей болезни. Завтра тебе принесут партию простыней из льна и Дамаска. Мы сейчас в затруднительном положении, и я хочу проверить заказы. Этот народ в Дублине чуть задерживается с поставкой. Мы можем отправиться в фирму «Бун» в Лимерик. И дай мне знать, выслали они партию французской парчи или нет. Я представляю, что цена будет слишком высокой для наших покупателей.
– Значит, мы должны заполучить более богатых покупателей.
– Благодарствую, все-то ты знаешь, не правда ли?
– Нет. Но я научусь. Придет время, и мой второй сын, став достаточно взрослым, получит хорошее наследство. Боюсь, что первому сыну придется идти в армию по стопам старого генерала. Папа, вы понимаете или нет? А после этого у меня будет дочка, для себя.
Папа громко расхохотался.
– Боже, Беа, оба твоих воображаемых мальчика могут быть девочками! Все дорогостоящее оборудование «Боннингтона», которого ты ждешь, обанкротит нас. А сейчас лучше отправляйся к своей любви. Я немного устал и, пожалуй, приму снотворное.
Он смотрел на дочь умиротворенно, зная, что Беатрис даст ему нужное лекарство. До этого, сегодня утром, точно так же смотрел на нее Уильям – спокойно и доверительно.
Удивительно быть женщиной и то выполнять разные желания мужчин, то чувствовать в себе скрытую силу…
– Это что, образец твоей деятельности на будущее, дорогая? – спросил Уильям во время ленча.
– Пока папа болен – да! – твердо ответила Беатрис.
Она предпочитала не дискутировать на эту тему в присутствии матери, миссис Овертон, которая всегда выглядела изумленной и шокированной, словно получила неразрешимую задачку на уроке.
Уильям послал ей дружескую улыбку.
Было очень трудно отличить, действительно она дружеская или ведет к ссоре с ним, потому что он по большей части улыбался. Конечно, это делало жизнь цивилизованной, но вместе с тем глубже скрывало его тайные мысли, и Беатрис хотелось научиться понимать смысл его улыбок. Она была жадна до знаний и уже могла судить о его чувствах по внешнему виду, по голосу, по его юмору, по обхождению. Она знала его по физической близости, с тех пор как проходили одна за другой прекрасные ночи. Разве этого было недостаточно сейчас, в полдень? Нет, ей непременно надо удовлетворить свою любознательность.
– И как ты думаешь, сколько времени продлится болезнь твоего отца, дорогая?
– Возможно, два или три месяца. Доктор сказал, что разные пациенты выздоравливают по-разному. Но поскольку папе становится лучше, это не должно быть очень долго.
– Три месяца! – воскликнула миссис Овертон, не в силах дольше оставаться спокойной. – Беатрис, это просто невозможно! У вас есть муж, и надо вести дом.
– Я дала повару все необходимые распоряжения, прежде чем уехать сегодня утром.
– Рыба превосходная, – сказал Уильям, – на что вы жалуетесь, мама?
– Ты очень хорошо знаешь, Уильям, что это не то, что я имею в виду! – бросила колкую реплику миссис Овертон, не разделяя мирного отношения своего сына к деятельности Беатрис. Она была нервная, выражалась изысканно и ко многому относилась неодобрительно. Миссис Овертон смотрела на Беатрис с пренебрежением, свысока, как на вещь, подсунутую ей в придачу к покупке, в данном случае покупке магазина «Боннингтон» вместе с какой-то продавщицей.
– Вам следует уяснить себе, моя дорогая… поскольку вы жена моего сына, то должны иметь определенное положение в обществе и поддерживать его, вы должны встречаться с людьми нашего круга, это общепринято. Как вы можете появиться в гостях, если сегодня в магазине кто-нибудь из нашего общества купил у вас дюжину ярдов тесьмы? Я не представляю. Такая ситуация очень даже возможна и будет ужасно затруднительной.
– Спокойно, мама, – сказал Уильям. Его карие глаза смеялись. Казалось, он был доволен собой.
– Я хочу быть спокойной, но Беатрис молодая и наивная, и необходимо было рассказать ей об этом. Я не могу остаться равнодушной, если ваше супружество станет несчастным, мой дорогой мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47