Джонни не понимал, что отец хочет вытянуть его из дому на похороны.
— Ну ладно, Бенжамин, если ты не веришь мне, то послушайся хотя бы доктора Джакоби.
Одри еще плотнее прильнула к щели между неплотно пригнанными досками.
— Но, Бенжамин, — говорила мать.
И тут Одри увидела, что в комнате находится еще один человек, психиатр доктор Джакоби.
Психиатр поднялся со стула, приблизился к Джонни и глянул ему в глаза.
— Джонни, послушай, нужно будет снять этот убор из перьев. Я понимаю, что он очень дорог тебе, но появляться в таком наряде на похоронах — не принято.
Джонни отрицательно покачал головой и двумя руками уцепился за обруч.
— Джонни, послушай.
Джонни заупрямился.
— Мы наденем на тебя прекрасный костюм.
Джонни на минуту задумался.
— Ты будешь самый красивый.
Парень колебался.
— Я не буду отбирать твой убор. Ты сам должен его снять с головы.
Джонни, немного подумав, снял со своей головы убор индейского вождя.
— Вот и молодец, — говорил доктор Джакоби, — теперь ты наденешь черный костюм.
Мистер и миссис Хорны молчали, они боялись спугнуть Джонни, боялись, что он передумает.
Доктор Джакоби знал, как уговорить Джонни, как заставить его слушаться.
— Джонни!
Доктор пристально посмотрел ему в глаза.
Парень как завороженный выполнял все его команды.
— Давайте, скорее идите в машину, — торопил всех доктор Джакоби.
— Хорошо, хорошо…
— Видите, Джонни согласен. Он поедет на похороны, он послушался. Давайте.
Доктор подталкивал к дверям Джонни, который, казалось, начал сомневаться.
— Давай, давай.
Хорны с благодарностью смотрели на психиатра, ведь они никогда не смогли бы уговорить Джонни.
Одри, понимая, что из-за нее родители могут задержаться с отъездом, поспешно вышла из чулана и сбежала вниз.
Когда отец, мать и ее брат выходили из дома, Одри уже стояла у машины и делала вид, что сильно заждалась.
— Ну, хорошо, Одри.
— Я уже жду вас целый час.
— Сейчас поедем.
— Я понимаю.
— Мы уговаривали Джонни. Он чудесно выглядит.
Джонни поглаживал узел галстука.
— Я думаю, мы с мамой правильно сделали, взяв его с собой на похороны.
— Конечно, отец.
— Надо временами выводить его в люди.
— Пока он совсем не одичал.
— Он постепенно привыкнет к обществу.
— И общество привыкнет к нему.
Вся семья Хорнов села в машину и отправилась на кладбище.
Кладбище Твин Пикса располагалось на окраине города, в самом живописном месте на большом пологом холме.
Могилы шли как бы ступенями, спускаясь все ниже и ниже к самому озеру. Их отгораживала невысокая ограда из больших неотесанных камней.
Посреди кладбища возвышалась небольшая часовня. Ее архитектура была незамысловатой и такой же суровой как окрестный пейзаж. Это не был шикарный храм, какие обычно строят на юге, это была аскетичная часовня, лишенная какого-либо убранства. Стены были сложены из серых каменных плит. В стрельчатых окнах светились витражи, крыша была покрыта мелкой ровной черепицей красного цвета.
Вокруг часовни стояли высокие ели.
Место для могилы Лоры Палмер выбрали у двух старых высоких серых крестов, под которыми покоились ее бабушка и дедушка, старые Палмеры. Они являлись одними из основателей Твин Пикса и были одними из самых уважаемых людей в городке.
У могилы собрался весь цвет Твин Пикса. Приехали семьями, с детьми, на всех были строгие черные костюмы.
Те, кто не очень был близок с семьей Палмеров и с Лорой, стояли невдалеке, разглядывая похороны. Ведь подобные несчастья случались в Твин Пиксе очень редко. И вот сегодня хоронили такую молодую девушку из очень обеспеченной семьи.
Среди толпы выделялся пожилой священник в белой сутане. Он стоял с маленькой библией в кожаном переплете, перебирая ее страницы. Пальцы священника покраснели от резкого холодного ветра, который налетал с озера.
Старые ели жалобно скрипели, как бы прощаясь с молодой девушкой.
Все пришедшие на похороны стояли семьями. Хорны стояли отдельно. Палмеры были у самой могилы, у гроба, засыпанного живыми цветами.
Лиланд Палмер поддерживал свою жену Сарру, которая вздрагивала, пытаясь сдерживать рыдания. Их племянница в черном облегающем платье поддерживала тетю с другой стороны и тихо шептала ей на ухо слова утешения:
— Тетя…
— Не говори ничего.
— Но, тетя…
— Нам так тяжело.
— Да, посмотрите, сколько людей.
— Но среди них нет Лоры.
— Я понимаю.
— Нам ее будет очень не хватать.
— Конечно, конечно.
— К этому тяжело привыкнуть.
— Какая глубокая яма.
— Да.
— Как из нее веет холодом.
— Лучше бы на ее месте была я.
— Не надо.
— Зачем…
— Не знаю.
— И я не понимаю.
— Зачем… за что…
Мартэллы стояли рядом с Хорнами. Пит оставил свою неизменную широкополую шляпу дома, а вместо ковбойской клетчатой рубашки и теплой безрукавки на нем был черный отутюженный костюм, черный галстук и серый плащ.
Джози Пэккард стояла рядом с Питом, опустив голову к земле. Она во время похорон вспоминала своего мужа, которого похоронила несколько лет назад на этом же кладбище. Она, казалось, прекрасно понимает горе миссис Палмер.
Джози бросала сочувственные взгляды на семью покойной, но подойти и утешить родителей Лоры не решалась. Что-то сдерживало женщину.
Xайверы стояли рядом с Палмерами. Донна надела на голову широкополую шляпу с двумя траурными лентами и опустила на глаза кружевную вуальку. Ее средняя сестра, Гарриэт, внимательно рассматривала всех присутствующих, ведь ей почти никогда не приходилось видеть весь цвет Твин Пикса в одном месте. Ей вообще еще не приходилось бывать на похоронах, поэтому она пытливо всматривалась в лица, разглядывала наряды мужчин и женщин. Но самое большое внимание она уделяла молодым парням, которые стояли у края могилы.
Первым обратил на себя внимание двадцатисемилетний Джонни Хорн. Он стоял в наброшенном на плечи длинном сером пальто. Его длинные черные волосы развевались на ветру. Он часто моргал глазами, казалось, что он вот-вот заплачет или громко чихнет.
Временами на его губах появлялась злая сумасшедшая улыбка, и тогда отец прикасался к руке сына, как бы одергивая его. Парень сразу же менял выражение лица, уголки рта опускались. Казалось, что этот высокий молодой человек по возрасту уже мужчина вот-вот зарыдает и бросится в разверстую могилу.
Также среди самых близких семье Палмеров стояли шериф Гарри Трумен и специальный агент ФБР, Дэйл Купер. Они тоже внимательно всматривались в лица пришедших, как бы пытаясь догадаться, кто же, кто посмел прервать молодую жизнь Лоры Палмер.
Взгляд специального агента ФБР Дэйла Купера встретился со взглядом Одри. Девушка едва заметно улыбнулась краешком губ. Он ответил ей такой же легкой улыбкой. Одри опустила глаза.
Боб Таундеш, казалось, не обращал внимания ни на кого. Казалось, он полностью ушел в себя и сосредоточенно над чем-то размышляет, лишь изредка поглядывая на выложенную плитками дорожку, ведущую к могиле.
Священник читал слова молитвы монотонным голосом. Казалось, что он говорит тихо, но его слова доходили до всех присутствующих. Их не мог заглушить ни шквальный ветер, обрушившийся в этот день на Твин Пикс, ни шум елей, ни скрипения их стволов, ни стук их сучьев.
Священник читал, а все молча слушали, внимая каждому его слову:
— Я семь воскресение, я есть жизнь. Тот, кто верит в меня, даже если умрет, все равно будет жить. Тот, кто живет и верит в меня, не умрет никогда. Ибо никто из нас не живет ради себя, и никто из людей не умирает ради себя.
Шумели ели, завывал ветер, озеро покрылось рябью свинцово-серых волн. —Ибо, если мы живы — мы живем ради Господа. Если мы умираем — мы умираем ради Господа. Поэтому живем мы или умираем — мы все равно принадлежим Господу. Благословенны будут те, кто умер ради Господа.
Дэйл Купер смотрел на могильные надгробия, и слова проникали прямо в его сердце.
— Они смогут отдохнуть от трудов своих.
«А смогу ли я отдохнуть когда-нибудь и где-нибудь?» — подумал Дэйл.
— Давайте же помолимся. О, Господи, пожалуйста, прими к себе это дитя, Лору в свое небесное царство. Ради сына Твоего — Иисуса Христа, ради Тебя и ради Святого Духа. Один Бог, отныне и навсегда.
Все присутствующие опустили головы, застыв в молчании. Священник распростер над ними руки и, перекрывая шум ветра, принялся говорить:
— Я крестил Лору Палмер. Я воспитывал ее, учил ее в воскресной школе. И как все вы я полюбил ее, как мы не любим упрямых, дерзких. Лора была умной, красивой, очаровательной, но, прежде всего, по-моему, Лора была нетерпеливой. Она не могла дождаться, когда же начнется ее жизнь.
От справедливых слов священника лицо Сарры Палмер побледнело, губы дрогнули.
— Когда наконец, мир будет соответствовать ее мечтаниям? Лора часто говорила, что я слишком долго говорю, но сегодня я этой ошибки не совершу. Давайте просто скажем, — священник задумался. — Я любил ее, и я буду помнить ее до конца своих дней.
При последних словах пожилого священника у многих из присутствующих на глаза навернулись слезы.
Донна краешком чистого носового платка промокнула глаза, боясь размазать тушь.
За стеклами очков двоюродной сестры Лоры Мэдлин не было видно слез, но девушка резко вздрагивала.
Никто из присутствующих не заметил, как во время молитвы по кладбищу неспешно, глядя себе под ноги, подошел к толпе, провожающих Лору в последний путь, Джозеф.
Он был одет в черную кожаную куртку, в яркую клетчатую ковбойскую рубашку, потертые джинсы и высокие черные сапоги на толстой подошве.
Казалось, что похороны пройдут тихо, спокойно и умиротворенно.
Но все испортил пронзительный крик Джонни Хорна. После слов священника он пронзительно закричал:
— Аминь! Аминь! Аминь!
Священник поднял голову от закрытого гроба, взглянул на Джонни и тут же нашелся:
— Спасибо, Джонни, спасибо!
Но в это время Бенжамин Хори уже одергивал своего сына, пытаясь успокоить. А тот открывал рот и хотел вновь крикнуть.
Но закричал не Джонни, а Роберт Таундеш. Он бросился, расталкивая толпу по краю могилы, к Джозефу, стоящему в отдалении у заброшенной могилы.
— Аминь! Аминь! — громко орал Роберт.
Все встрепенулись и повернулись на крик. Спокойствие было разрушено страстным и нервным возгласом.
— Чего вы все ждете? — кричал Бобби, — мне просто тошно смотреть на вас.
— Что с ним такое?
— Боже!
— Да он с ума сошел.
— Успокойте кто-нибудь его.
— Держите!
— Он его убьет.
— Меня тошнит от ваших постных и кислых рож. Вы все лицемеры, настоящие лицемеры и предатели!
— Роберт, замолчи!
— Успокойся!
— Просто ужас.
— Какой скандал!
— Это же похороны, а не дискотека.
— Мне тошно на вас смотреть! — Боб высоко вскидывал руки, произнося свою речь. — Вы все знали, что Лора попала в беду, но мы все, все без исключения ничего, ничего не сделали, чтобы помочь ей и спасти.
В толпе произошло замешательство. Спокойствие сохраняли только Дэйл Купер и шериф.
— А сейчас, вы хотите узнать, кто убил Лору?! Кто ее убил, почему ее не стало?
Все сжались и с нескрываемым интересом посмотрели на Роберта, надеясь, что сейчас он произнесет имя убийцы.
— Мы все ее убили, — пытаясь подавить рыдания, кричал Роберт, — и все ваши красивые слова не вернут ее. Так что не надо молиться. Это бессмысленное занятие.
Священник сокрушенно кивал головой.
И вновь Роберт увидел Джозефа. Он перепрыгнул через могилу и расталкивая присутствующих, бросился па него.
Агент ФБР Дэйл Купер и шериф кинулись наперерез. И они едва успели схватить разъяренного Роберта и остановить Джозефа, который тоже рванулся навстречу.
— Ты покойник, Джозеф! Ты труп, запомни это! — вырываясь из сильных мужских рук, кричал Роберт. — Покойник! Труп! Труп! Труп! Запомни!
— Хватит, Бобби! Остановись! — шериф и Купер пытались оттащить Джозефа от Роберта.
Большой Эд стал между Робертом и своим племянником.
Первым пришел в себя Джозеф. Он перестал сопротивляться и вырываться из рук Эда. Низко склонил голову, и на его скулах заходили желваки. Он исподлобья смотрел на разъяренного Роберта, пытающегося вырваться, но ничего не говорил.
Лиланд Палмер едва сдерживал рыдания, которые буквально рвались из него. Наконец, он посмотрел на парней, и его лицо исказила гримаса боли. Он пошатнулся и бросился на гроб своей дочери, который уже был помещен над ямой.
Гроб покачнулся, блоки заскрежетали, и он медленно с телом Лиланда на крышке среди живых цветов начал опускаться в могилу.
Присутствующие опешили. Только агент Дэйл Купер успел броситься к могиле и ухватить за ворот пиджака отца Лоры.
— Девочка моя! Не уходи! — громко кричал мужчина.
Но ворот пиджака сильно передавил его горло, и вместо слов послышалось хрипение и бульканье. Боясь, что Лиланд может задохнуться, Дэйл разжал руки. И мистер Палмер вновь закричал:
— Лора! Лора! Девочка моя! А гроб в это время то опускался на дно могилы, то поднимался из нее.
Рабочие с силой крутили ручки, пытаясь остановить это безумное кощунственное движение гроба.
— Лиланд! Лиланд! — кричала миссис Палмер.
— Давай поднимай скорей! — кричал кто-то из присутствующих, — крути сильнее ручку.
— Поднимай гроб!
— Что вы там уснули, да поднимайте же гроб!
— Держите!
— Поднимайте!
— Мистер Палмер!
— Лора! Доченька моя!
Скрипели блоки машины для опускания гроба в могилу. Визжали натянутые стальные тросы. Гроб вновь опускался на дно могилы. Миссис Палмер упала на колени и заглянула вглубь ямы. Там на крышке гроба, раскинув руки и ноги, лежал ее муж и кричал:
— Лора! Доченька моя, вернись!
Гроб медленно начал выплывать.
— Ты испортил ей всю жизнь. Хоть это не порти! — зло бросила женщина в могилу.
Наконец, могильщики смогли закрепить блоки, и гроб завис где-то посередине. За руки и за ноги шериф с Дэйлом Купером и двумя полицейскими вытащили перепачканного глиной мистера Палмера.
— Доченька, доченька моя! — сжимая кулаки, шептал мужчина.
Он все продолжал рваться:
— Доченька!
Но его удерживали.
Священник, не поднимая головы, читал молитву. А Джонни Хорн, бегая по кладбищу, во все горло кричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57