– Нет!
Финн снова погрузился в раздумья:
– Но, даже если и так, все же странно… У женщин нет лиир, женщины не умеют и говорить с ними, если только… О, тогда я, кажется, понимаю, кто ты.
Аликс встревожилась не на шутку:
– Я же сказала, кто я. Сказала! А ты зачем-то лжешь мне.
Он потянул ее за косу:
– Тебе еще многому нужно учиться, мэйха. Ты выросла вдали от своего клана.
Как ни прискорбно, тебе очень не хватает мудрости Чэйсули и знания наших обычаев.
– Я крови хомэйнов!
– Тогда объясни мне, почему ты слышишь то, что говорит мой лиир? То, что слышу только я?
Она открыла было рот, намереваясь излить на него свой гнев, но промолчала.
Вырвала свою косу из его рук и пошла прочь, обхватив себя руками, чтобы немного согреться и почувствовать себя в большей безопасности.
Руки Финна легли ей на плечи, девушка замерла, с трудом сдерживая нервную дрожь.
– Мэйха, – мягко сказал Финн, – поверь мне, это не такая уж плохая судьба.
Мы – дети Перворожденных, а те были детьми древних богов. Когда ты поймешь, что досталось нам в наследство, ты увидишь: хомэйны перед нами – ничто.
– Я не оборотень!
Пальцы Чэйсули впились в ее плечи:
– Ты тоже Чэйсули. Чэйсули, как и я. Иначе Сторр не взял бы тебя под свою защиту.
– Ты веришь слову волка? – Аликс внезапно зажала рот ладонью, уставившись на Финна. – Боги, что я говорю? Что я слышу из моих собственных уст? Он волк. Зверь! А ты послан демонами, чтобы заставить меня забыть об этом!
– Я не демон, – оскорбление заявил Финн. – И Сторр тоже. Я же рассказал тебе, кто я и кто он, и – клянусь богами! – кто ты такая. А теперь идем.
Она отшатнулась:
– Не прикасайся ко мне!
– Твоя кровь избавила тебя от моего пристального внимания, мэйха. Ну, а теперь будь умницей, не серди меня, иначе…
Он взял оробевшую Аликс за руку и повел ее меж деревьев к голубовато-серому шатру, окруженному кольцом камней. Рядом с расстеленным на земле одеялом цвета загустевшей крови горел костер, и Аликс отвела от него взгляд – тут же встретившись глазами с сидящим на шесте у входа в шатер ястребом. Девушка невольно отступила на шаг назад.
Даже со сложенными крыльями птица была большой. Золото-коричневый ястреб следил за девушкой, полуприкрыв темные глаза, на хищно загнутом клюве играли отблески огня, отчего он казался покрытым горячей кровью.
И тут девушка снова скорее почувствовала, чем услышала, мысль-шепот, полный почтительного восхищения.
Человек с таким лиир должен быть воистину могущественным…
– Кай, – тихо сказал Финн. Аликс догадалась, что так зовут ястреба. – Это шатер моего брата. Он – вождь клана, и первым должен узнать, кто ты такая.
Аликс устало потерла лоб:
– И что же ты ему скажешь, оборо… Изменяющийся?
– Я скажу, что к нам вернулась дочь Хэйла.
Она почувствовала, что ноги ее подгибаются.
– Дочь…
В глазах Финна вспыхнула насмешка:
– Неужели ты уже не помнишь, что я рассказывал тебе о Линдир и Чэйсули, которого она пожелала? Так вот, ты – их дочь.
Аликс внезапно ощутила пронизывающий до костей холод.
– Нет.
– Спроси моего лиир.
– Волка?
– Лиир – родичи древних богов, мэйха, помнишь? Они знают многое из того, что неведомо нам.
– Нет. Не может быть, нет… Финн обреченно вздохнул:
– Подожди здесь, рухолла. Сперва я поговорю с Дунканом.
Снова какие-то непонятные слова! Похоже, он нарочно издевается над ней.
Нет уж, с нее довольно!
Гнев вывел Аликс из оцепенения:
– Это еще что за слово? Как ты меня назвал на этот раз, Изменяющийся?
– Рухолла? – улыбка исчезла, уступив место гримасе сожаления. – Это слово Чэйсули… слово Древнего Языка. Оно значит – сестра, – он снова тяжело вздохнул. – Хэйл был и моим отцом.
Глава 4
Когда Финн наконец откинул полог шатра и жестом пригласил ее войти, Аликс подчинилась без возражений. Оставшись одна, она некоторое время размышляла, не попытаться ли ей снова бежать, но слова Финна смутили ее душу. Она больше не была способна принять такое решение, а потому осталась ждать.
Сперва девушка увидела только факел в углу и прищурилась – едкий дым жег глаза. Потом взгляд Аликс упал на сидящего человека, державшего на коленях лук.
Как завороженная, следила она за его руками – сильными, тонкими, загорелыми, за длинными пальцами, втиравшими масло в темное дерево, заставлявшими его блестеть тем глубоким мягким блеском, какой бывает обычно у старинных деревянных вещей.
Человек отложил лук и выжидательно посмотрел на нее. Он был похож на Финна – и в этом не было ничего странного, они оба были – Чэйсули. Но в лице этого человека Аликс видела другое – то, чего просто не могло быть в Финне: спокойную осознанную силу, мудрость и властность-ту же властность, что начинала проявляться в Кэриллоне.
Человек одним мягким движением поднялся на ноги, и Аликс сумела рассмотреть его получше. Он был выше Финна, уже и легче в кости. Широкий лоб, тонкий нос, те же высокие скулы и острые черты, что и у Финна. Так же, как и его брат, он был одет в штаны и безрукавку из кожи, но на золотых браслетах у него было изображение ястреба, окруженное странными причудливо сплетающимися рунами. В левом ухе – серьга: золотой ястреб, распахнувший крылья.
Под его мягким вопрошающим взглядом Аликс выпрямилась, подняла голову и попыталась вернуть себе хотя бы часть былого самообладания. Он взял ее за подбородок и повернул лицом к свету.
– Что с твоим лицом?
У него был спокойный низкий голос – такой же мягкий, как и его движения.
Аликс была удивлена вопросом – с чего бы Чэйсули стали интересовать такие мелочи?
– На сучок напоролась, оборотень.
В его глазах что-то вспыхнуло: она намеренно заговорила с ним грубо. На мгновение Аликс страшно перепугалась.
Этот человек умнее и тоньше, чем Финн, подумала она, но и опаснее: предсказать его поступки далеко не так легко.
Брат Финна отпустил Аликс:
– С чего бы это сучок дерева пожелал так близко с тобой познакомиться?
Она бросила короткий взгляд на Финна, который стал вдруг на удивление молчаливым. Но незнакомец этот взгляд заметил и тихо рассмеялся, почему-то удивив этим Аликс. От ее возмущения не осталось и следа, но тона она не изменила:
– Ты что, тоже захотел взять меня силой, как и твой братец?
Он пристально посмотрел на нее:
– Я не принуждаю женщин ни к чему. А что, Финн пытается? Аликс стиснула зубы:
– Пытался. Он хотел этого. Волк ему не позволил.
– Лиир часто бывают мудрее нас, – со значением сказал брат Финна.
И снова Аликс была поражена: при этих словах лицо Финна залил темный румянец. На миг девушка увидела его глазами старшего брата: не яростный грозный воин, а порывистый юноша, почти мальчик. Это, непонятно почему, удивило ее.
– Обо… Изменяющийся, – поправилась она.
– Меня зовут Дункан. И, поверь мне, проклятье на тебя не падет, если ты будешь называть меня по имени, девочка.
Девушка сделала вид, что не заметила упрека, прозвучавшего в его голосе:
– И чего же ты от меня хочешь? Хотя бы объясни, зачем вы держите меня в плену. Губы Дункана дрогнули:
– Если ты действительно дочь Хэйла, ты не пленница. Ты принадлежишь к нашему клану.
– Нет.
Финн шевельнулся:
– Видишь, рухо? Она не станет слушать, – Значит, мне придется убедить ее. Аликс побледнела, отшатнулась – и, развернувшись, пошла прочь из шатра. Дункан позволил ей дойти до выхода, потом одним мягким движением как-то сразу оказался рядом с ней и удержал ее за руку.
– Если ты останешься со мной, я отвечу тебе на все вопросы. Все это для тебя еще ново. Я обещаю, что со временем понимание придет к тебе.
Он потянул ее прочь от дверей, и Аликс снова ощутила укол страха:
– Я не верю тому, что он сказал. Ни единому его слову. Я не Чэйсули, я хомэйна.
– Если ты сядешь и согласишься выслушать меня, я расскажу тебе одну историю, – спокойно сказал Дункан. – Я не шар тэл, чтобы показывать тебе родословные и объяснять смысл Пророчества, но могу рассказать тебе то, что ты должна знать сейчас.
Он сверкнул глазами на Финна:
– Оставь ее со мной. Лучше присмотри за Кэриллоном.
Финн криво улыбнулся:
– Малютка принц спит, рухо. Магия земли на время избавила его от всех тревог, – он выпрямился, ощутив безмолвный приказ брата, все еще не отводившего от него взгляда. – Но я послежу за ним, если на то пошло. Только и ты присматривай за ней получше, рухо: она – нежного воспитания.
Аликс осталась в шатре наедине с Дунканом. Она молча ждала продолжения разговора, мысли ее путались, она не могла заставить себя думать о чем-то одном.
Дункан указал ей на серо-пятнистое одеяло на полу, она тихо уселась, подобрав юбки:
– Что ты собираешься сделать со мной? Дункан стоял над ней, скрестив руки на груди. В свете факела черты его лица казались еще резче, в желтых глазах плясали беспокойные огоньки. Но, в отличие от Финна, Дункан не казался таким неистовым.
Наконец, он сел перед ней, скрестив ноги и положив руки на колени.
– Я ничего не собираюсь делать с тобой – я только приветствую твое возвращение в клан. Ты ждешь, что я убью тебя?
Аликс опустила взгляд вниз, на свои нервно сцепленные руки:
– Вы – Изменяющиеся. Оборотни. Меня воспитали в страхе перед вами. Чего ты еще ждал?
– Финн сказал, что твой жехаан был мастером меча при дворе Шейна, когда началась кумаалин. И он наверняка воспитывал тебя не на лжи, – его спокойный голос заставил девушку поднять глаза. – Торрин был верным и честным человеком.
Он не стал бы сеять зерна лжи – даже по приказу Шейна.
– Ты говоришь так, будто знаешь моего отца.
Дункан покачал головой:
– Я никогда не встречался с ним. Из-за Шейна с его кумаалин я знаю лишь немногих хомэйнов. Но Хэйл, вернувшись в Обитель, рассказывал о нем.
– Я ничего не понимаю, – обреченно проговорила Аликс. Дункан вздохнул:
– На то, чтобы понять все, уйдет немало времени. Но прежде ты должна поверить, что твой отец – Хэйл. Не Торрин.
Она упрямо вздернула подбородок:
– Я не могу это принять. Почему я должна верить тебе?
Дункан нахмурился, внезапно став похожим на Финна:
– Сейчас не время для подобных глупостей и девчоночьего упрямства. Ты будешь слушать меня?
– Буду.
Но это не значит, что я поверю. Казалось, он услышал ее невысказанные мятежные слова. На мгновение это чувство привело ее в замешательство. Но тут Дункан начал рассказ:
– Хэйл увез Линдир в леса. Ее жехаана – жена Шейна, Эллинда, – вскоре после этого умерла. Шейн взял другую жену, у которой было три выкидыша, а единственный сын оказался мертворожденным. Она осталась бесплодной. Мухаар утверждает, что чародейство Чэйсули отняло у него дочь, убило его первую жену и отняло у второй способность рожать, – Дункан немного помолчал. – Из-за этого началась кумаалин.
– Война? – мягко и участливо спросила Аликс.
– Кумаалин – больше, чем война. Это уничтожение народа Чэйсули. Священное истребление. Мухаар хочет, чтобы мы были уничтожены все до одного, – его желтые глаза, казалось, заглядывали в душу Аликс. – Указ касается и его собственной внучки.
Аликс почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица:
– Внучка Шейна…
– Твоей жехааной была Линдир Хомейнская. Значит, ты – внучка Мухаара.
– Нет. Нет, ты мне лжешь. Ну, скажи, что лжешь!
Дункан впервые улыбнулся:
– Я не лгу, малышка. Впрочем, если хочешь, можешь спросить моего лиир. Кай сказал мне, что ты наделена даром богов и можешь говорить со всеми лиир.
– Ястреб… – прошептала она.
В ее мысли проник мягкий голос, приглушенно звенящий золотом.
Ты дочь Хэйла, лиирэн, и наша родня по крови. Не отвергай своего наследия, это-дар богов.
Дункан увидел боль и страх на лице Аликс и ласково, почти нежно коснулся ее дрожащих рук:
– Если ты хочешь отдохнуть, я могу окончить рассказ в другой раз.
– Нет! – яростно выкрикнула она. – Нет, теперь я хочу знать все! Он убрал руку.
– Так слушай. Хэйл был убит в кумаалин солдатами Шейна – чего, собственно, с самого начала и хотел Шейн. Линдир, носившая в то время ребенка, вернулась к своему жехаану, пытаясь вымолить его сочувствие и понимание. Она хотела, чтобы у ее ребенка был кров над головой, – Дункан помрачнел. – Мухаару был нужен наследник. У него не было сына, а его жена была бесплодна. Если бы у Линдир родился мальчик, наследником стал бы он.
Аликс ощутила, что ее бьет озноб, она начинала понимать. – Но она родила не сына…
– Нет. У Линдир родилась дочь. Сама она умерла при родах. Мухаар, чьи мысли были заняты только истреблением Чэйсули, приказал отнести ребенка-полукровку в леса и там оставить ее – на верную смерть.
– Но… ведь это был только ребенок…
– Изменяющийся. Оборотень. Демон, – хомейнские слова в устах Дункана сейчас звучали жестко, почти грубо. – Лучше было отдать полукровку на съедение диким зверям.
Аликс смотрела в его застывшее лицо, не отрываясь. Черты Дункана постепенно смягчились, в его лице появилось сочувствие и понимание. Девушка поняла: он ждет, что после этого рассказа она поверит ему.
– Но как это узнал ты? – спросила она.
– Это было рассказано шар тэлу, а он поведал клану.
– Шар тэл?..
– Наш жрец-историк – так, кажется, назвали бы его хомэйны? Он – хранитель наших традиций и обычаев, кроме того, он следит за тем, чтобы все Чэйсули знали о своем наследии. Но более всего он занимается толкованием Пророчества.
– Что же это за Пророчество такое, о котором мне тут уже все уши прожужжали? – раздраженно спросила Аликс. – Финн вообще ни о чем другом и не говорит, как мне кажется.
– Это должен рассказывать не я. Шар тэл все объяснит тебе, когда придет время, – Дункан пожал плечами и поднял руку ладонью вверх. – Толмоора.
Дункан был странен ей – чужой, иной, непонятный человек, но Аликс знала, что он не лжет, хотя и не хотела верить в это. Его глаза не лгали.
– Но если то, что ты говоришь – правда, ты забыл сказать еще об одном, заметила она. – Ты, значит, мой брат, как и Финн.
Дункан улыбнулся:
– Нет. У меня и у Финна одна жехаана, а Хэйл – мой отчим, как сказали бы хомэйны. Мой жехаан умер, когда я был совсем еще ребенком.
Аликс сосредоточенно разглаживала складку на юбке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31