Блеск Мухаары лишил ее дара речи, она внезапно вспомнила о своем изорванном платье и босых ногах.
– Мое место не здесь, – пробормотала она.
– Твое место везде, где ты только пожелаешь быть, – сказал Кэриллон и жестом указал, – Вот – Хомейна-Мухаар.
Она взглянула – и увидела. Замок-крепость стоял на небольшом возвышении в центре города, скрываясь за древними стенами из необработанного розового камня.
Прямо перед Кэриллоном и Аликс поднимались окованные бронзой ворота, охраняемые восемью стражами в алых туниках с гербовым львом поверх кольчуг. Тот же герб, что и на кольце-печатке Кэриллона, и на рукояти его меча.
Стража распахнула ворота, коротко отсалютовав Кэриллону. Под их равнодушными взглядами Аликс покраснела и выпустила пояс принца.
– Кэриллон… отвези меня назад на ферму! Я не должна быть здесь! – с отчаяньем и стыдом взмолилась она.
– Тише, Аликс. Твое законное место – здесь.
– Шейн выслал меня отсюда!
Принц не ответил. Аликс прикрыла глаза – сейчас она готова была оказаться где угодно – хоть на ферме, хоть в неведомой Обители Чэйсули – только бы не здесь…
Дункан был прав… Хомейна-Мухаар не для меня.
Кэриллон остановил коня у подножия мраморной лестницы, ведущей во дворец королей Хомейны. Подбежавший грум поймал поводья коня и поклонился, спешившийся Кэриллон снял Аликс с седла прежде, чем она успела возразить ему хоть словом.
Она шла, опустив взгляд, с преувеличенным вниманием разглядывая темно-красные и золотые прожилки в розовом мраморе ступеней, пока не заметила, что слуга смотрит на нее с нескрываемым презрением. Кэриллон этого не видел, но Аликс вдруг поняла, кем она видится слуге. Если она будет и дальше вести себя так, ее примут за вшивую уличную девку, которую по какой-то неведомой своей прихоти принц решил привести во дворец. А потому она подняла голову и пошла рядом с Кэриллоном гордо и уверено, словно ее место всегда было – подле него.
Они проходили по коридорам и залам великолепного дворца: слуги в ливреях почтительно кланялись Кэриллону – и ей. Девушка улыбнулась про себя: всего-то капелька заносчивости – а как изменилось отношение!
Они прошли по лестнице красного камня к окованным бронзой высоким дверям, но тут Аликс остановилась:
– Куда ты меня ведешь?
– Это комнаты госпожи Лорсиллы.
– Жены Шейна?
– Она проследит за тем, чтобы тебя выкупали и одели, как подобает принцессе, прежде чем ты встретишься с Мухааром, Кэриллон улыбнулся. – Аликс, я обещаю, что с тобой ничего не случится.
Верь мне.
– Я не хочу, чтобы со мной ничего не случалось. Я хочу назад, на ферму.
Кэриллон не стал обращать внимания на эти слова – он уже стучал в дверь.
Аликс закрыла глаза, не чувствуя больше прежней уверенности – чувствуя себя просто маленькой деревенской девчонкой, неведомо как попавшей во дворец и затерявшейся здесь, среди бесчисленных залов и коридоров огромного холодного замка.
Дверь распахнулась.
– Кэриллон! – воскликнула женщина. – Ты уже возвратился? Так скоро?
Аликс осторожно приоткрыла глаза: у дверей в почтительном реверансе замерла горничная, за ней стояла маленькая белокурая женщина в голубом шелковом платье, отороченном белым мехом.
– Я привез то, что обещал, – серьезно сказал Кэриллон. – Хочет этого дядя, или нет.
Женщина вздохнула и невесело улыбнулась:
– Временами ты больше похож на Шейна, чем думаешь: Что ж, дай мне посмотреть на нее.
Кэриллон вывел вперед Аликс, она услышала стук захлопнувшейся двери за своей спиной, и внезапно ее охватил страх.
Женщина села на скамью, и расправила платье:
– Аликс, мы рады видеть тебя.
– Нет, – возразила Аликс. – Шейн когда-то вышвырнул меня отсюда и, без сомнения, сделает это снова.
Королева Хомейны Лорсилла тепло улыбнулась:
– Сперва он должен увидеть тебя. Думаю, он прикусит язык – хотя бы от удивления.
– Или от ненависти.
– Он не может ненавидеть то, чего не знает, – мягко сказала Лорсилла. Аликс, он – твои дед. Он гневался не на тебя, а на себя – за то, что потерял Линдир. Если бы он обошелся с ней поласковее, когда она отказала Эллику, она, может, и осталась бы здесь.
Аликс беспомощно развела руками, словно давая возможность лучше рассмотреть ее синяки и кровь на лице:
– Я не думаю, что король меня примет…
Кэриллон рассмеялся:
– Еще как примет – когда она закончит возиться с тобой. Я оставлю тебя с госпожой. Уверен, когда я приду, перед тобой не сможет устоять ни один человек в Хомейне, будь даже его сердце из камня или стали!
Она невольно вздрогнула и схватила его за руку:
– Кэриллон!..
Принц осторожно высвободился:
– Мне надо идти, Аликс. Не дело мне смотреть, как ты моешься и одеваешься, – он весело и лукаво усмехнулся. – Хотя я, сказать по чести, вовсе не возражал бы!
Лорсилла приподняла тонкую изогнутую дугой бровь:
– Кэриллон, наследному принцу Хомейны пристало вести себя с большим достоинством.
В ответ принц только рассмеялся, поклонился королеве и вышел. Аликс осталась стоять перед королевой Хомейны, не в силах сдержать невольной дрожи.
Ноги ее болели, а лицо заливала краска стыда.
Лорсилла подошла к девушке. Коснулась нежными пальцами полузажившей царапины на щеке Аликс. Стерла с ее лица следы крови. Ее голос был тих и нежен:
– Не нужно бояться меня, Аликс. Ведь я твоя бабушка.
Голос Аликс дрожал:
– Но я полукровка…
Маленькая женщина печально улыбнулась:
– У меня не будет ни детей, ни внуков. Пусть же хоть дочь Линдир станет моей дочерью – на время.
Девушка склонила голову, внезапно ощутив острую жалость. Она услышала, как Лорсилла приказывает приготовить ванну и одежду, потом королева рассмеялась:
– Ты была крестьянской девчонкой, Аликс. Но теперь, девочка моя, уж раз ты решила предъявить свои права на наследие, в котором отказал тебе Шейн, я сделаю из тебя настоящую принцессу.
– Но… я Чэйсули…
Лицо Лорсиллы приобрело напряженное, почти жесткое выражение:
– Это неважно. Ты – внучка Шейна, вот все, что имеет для меня значение.
А для него? подумала Аликс. Что важно для самого Мухаара?.. Что нужно ему…
Глава 2
Аликс предстала перед Мухааром в шелках и бархате, в блеске золота и драгоценных камней. Темно-коричневая роскошная ткань шелестела при каждом шаге, израненные ноги были обуты в изящные туфельки. В волосах, уложенных в сложную прическу, мерцали жемчуга и гранаты, недавно проколотые уши болели, но поблескивающие в них и, кажется, еле слышно звенящие драгоценные серьги были столь чудесны, что заставляли девушку забыть о боли.
Деревенская девчонка исчезла, перед Мухааром Хомейны стояла совсем другая Аликс. Она изменилась – и не знала, сможет ли когда-нибудь стать прежней.
Стоявший рядом с ней в приемном покое Кэриллон прямо-таки лучился от гордости: он был абсолютно уверен в себе. Но одного взгляда было довольно, чтобы понять: царит здесь все же Шейн.
– Господин мой, – тихо сказал Кэриллон, – это Аликс. Дочь Линдир.
Мухаар стоял на небольшом мраморном возвышении в глубине зала. Позади него был резной трон на львиных лапах, изукрашенный бронзой и серебром: в дерево спинки врезаны золотые руны, само дерево отполировано до блеска. В воздухе витал запах воска и теплой пыли. Сам Шейн был в золотом и черном, на лице его читались жестокая гордыня и надменность.
Услышав слова Кэриллона, он прищурил серые глаза. Аликс смотрела на него, стараясь думать о том, что он – ее дед, а не властитель Хомейны. Не помогало.
Чело государя венчал широкий обруч, усеянный бриллиантами и изумрудами, перехватывавший седеющие темные волосы. Небольшая бородка не скрывала ни твердо очерченного подбородка, ни жесткой линии тонких губ.
Этому человеку неведомы прощение и милосердие, поняла Аликс. Она гордо вскинула голову и сжала зубы. Кэриллон отступил на шаг, словно давая ей право говорить самой за себя, но ей уже не было страшно.
Непокорная и своевольная не менее, чем ее мать – для Шейна это открытие было подобно удару молнии.
– Я не вижу в тебе ничего от Линдир, – спокойно сказал Мухаар, совладав с собой. – Я вижу только отродье оборотней.
– И о чем это говорит моему государю? Так же спокойно и чуть отстранение:
– Это говорит мне о том, что тебе не место здесь. Это говорит мне о предательстве, чародействе и проклятии Чэйсули.
– Но это значит, что вы признаете – я могу быть дочерью Линдир, господин мой.
На мгновение серые глаза затуманились. Он мог бы отречься от нее – здесь и сейчас, не признать ее права. Но для этого Мухаар Шейн был слишком горд.
– Кэриллон сказал, что эта дочь – ты, – после долгого молчания заговорил Мухаар. – Сказал и то, что тебя вырастил и воспитал Торрин. Потому, если хочешь, ты можешь называть себя дочерью Линдир, но это ничего не даст тебе. Я не признаю тебя.
– Я и не ожидала этого.
Он поднял брови:
– Не ожидала? В это трудно поверить.
Аликс, старалась ничем не выдать своего волнения.
– Я пришла, потому что хотела видеть человека, который способен обречь на смерть ребенка и проклясть целый народ. Я пришла, чтобы посмотреть на человека, начавшего кумаалин.
– Не произноси при мне слов оборотней, девчонка. Я не желаю, чтобы они звучали здесь.
– Когда-то здесь неплохо принимали этих оборотней.
В серых Шейна глазах вспыхнула ярость, сдерживаемая только могучим усилием воли:
– Я был обманут. Их чары сильны. Но я заставлю их заплатить за это!
Аликс вскинула голову с той же надменностью, что и Шейн:
– Неужели то, что сделала Линдир, стоит уничтожения целого народа, мой государь? Или вы хотите быть не лучше Беллэма Солиндского, который стремится уничтожить гордость этой земли и тем самым подчинить ее себе?
Глаза в глаза – долгий, бесконечный взгляд.
– Ты Чэйсули, – жестко бросил Мухаар. – Ты подлежишь уничтожению… как и все они.
– Значит, вы прикажете убить меня?
– Чэйсули приговорены к смерти. Кэриллон подошел ближе к Аликс:
– То, что сделала Линдир, было давно, и лучше было бы забыть об этом.
Однажды вы уже изгнали Аликс, государь. Не делайте же этого снова.
– Это не твое дело, Кэриллон! – слова Шейна хлестали, как плеть. – Покинь этот зал.
– Нет, – Я приказываю тебе.
– Нет, господин мой.
Шейн стиснул руки на золотом поясе:
– Чэйсули взяли тебя в плен и натравили на тебя волка. Эта девчонка – одна из них. Как ты можешь мешать мне?..
– Аликс – моя племянница, государь. Моя родня по крови. Я не потерплю, чтобы кто-либо обращался с ней так – даже если это будешь ты.
Мухаар стиснул зубы – дыхание со свистом вырывалось из его горла, в гневе он шагнул с возвышения:
– Ты не смеешь говорить со мной так! Я твой сюзерен, Кэриллон, я сделал тебя моим наследником. Ты заставляешь меня думать, что Чэйсули околдовали тебя, чтобы привлечь на свою сторону. Значит ли это, что я должен лишить тебя права наследования?
Аликс бросила на Кэриллона острый взгляд, тот побледнел и стиснул зубы:
– Мой господин, вы можете делать все, что вам угодно, но, думаю, бессмысленно лишать права наследования единственного возможного наследника трона. Или вы забыли, сколько лет провели в бесплодных надеждах?..
– Кэриллон!..
– Ты сделал меня своим наследником, – твердо сказал тот. – Но это не значит, что я утратил все человеческие чувства.
– Убирайся отсюда! Аликс шагнула вперед:
– Чтобы вы могли разобраться со мной наедине, господин мой Мухаар? Чтобы никто не помешал вам приказать увести меня и казнить на алтаре вашей гордыни?
Лицо Шейна побелело:
– Не смей распускать язык, ведьма! Ты будешь делать то, что прикажу я!
Аликс не успела ответить – в ее мозгу внезапно раздался звенящий золотом голос. Она ошеломленно посмотрела на Мухаара. Голос явно принадлежал Каю.
Я здесь, лиирэн. Если этот человек слишком много возомнит о себе, мы ему кое-что покажем вдвоем.
Кай! беззвучно вскрикнула она.
Я здесь ради тебя, лиирэн. Этот зазнавшийся господин ничем не сможет повредить тебе.
Аликс улыбнулась:
– Кай… Кэриллон напрягся:
– Аликс, что ты говоришь?
Она не обратила на него внимания – твердо посмотрела на Мухаара и заговорила спокойно, с вновь обретенной уверенностью. В ней росло ощущение собственной силы:
– Государь мой, ваша власть основана на крови и страданиях Чэйсули. Вы же обязан им большим, чем смеете признаться даже себе самому.
– Я выдворю их из этих земель! – прорычал Шейн, лицо его подергивалось. Они – демоны! Колдуны! Служители темных богов… хуже Айлини! Я уничтожу их!
– А с ними и сердце Хомейны! – крикнула девушка. – Подобный глупец… глупец не достоин быть государем!..
Шейн поднял руку и шагнул вперед – Аликс не дрогнула, она ощутила растущую в глубине ее сознания силу – и ястреб откликнулся на ее призыв, золотой стрелой ворвавшись в окно прежде, чем Мухаар успел ударить девушку.
Свечи замигали от ветра, поднятого крыльями лиир, несколько светильников погасли, по стенам метнулись странные крылатые тени.
Шейн обернулся, почувствовав движение воздуха, поднятая было рука безвольно упала, он, оцепенев, уставился на птицу и только издал странный горловой звук, когда Кай едва не задел его лицо крылом.
Хищная птица легко кружила по залу. Аликс почувствовала гордость – следя за Каем, она начинала понимать магию своей крови, осознавала, что значит быть Чэйсули.
Они не лгали… беззвучно прошептала девушка. Они говорили правду – лучше принадлежать к, проклятому народу, но нести в крови дар богов, чем быть хомэйном, лишенным лиир.
Кай описал круг под сводами зала и вновь приблизился к ним, в его темных глазах плясали отблески пламени свечей. Он замедлил полет и опустился на спинку трона.
Ну что, лиирэн, мы заставили этого человека понять?
Аликс мысленно рассмеялась, радуясь своему дару, и почувствовала одобрение ястреба.
Шейн отшатнулся от нее, но не подошел и к трону, на ротором, словно диковинное украшение, застыл ястреб. Рука Мухаара поднялась, указывая на птицу:
– Это ты сделала? Ты что, решила призвать сюда своих дружков-демонов?
– Он – лиир, мой господин, – спокойно отозвалась девушка. – Вы, конечно, помните, что это такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31