Разве мы не можем стать одним народом?
– Ты будешь править в Мухааре, господин мой, – спокойно сказал Дункан, но только если мы поможем тебе в этом.
Кэриллон не ответил. Аликс улыбнулась и проговорила с ласковой настойчивостью:
– Я не позволю им повредить тебе. Обещаю.
Свободной рукой он провел по ее лицу:
– Тогда моя судьба в твоих руках.
– Нет. Твоя судьба принадлежит тебе. Толмоора.
***
Чэйсули вошли в Мухаару под покровом темноты. Кэриллон, который все-таки согласился в конце концов на то, чтобы его лечили магией земли, ехал на атвийском коне.
Сверкающее великолепие города исчезло под ударами магии Айлини. Стены лежали в развалинах и были обезображены, словно какой-то дьявольский огонь выжег самое силу и жизнь. Многие дома лежали в развалинах, в других не было заметно никаких признаков жизни. Они смотрели в темноту пустыми глазницами окон.
Аликс, дрожа, прижалась к Дункану. Там и тут появлялись темные фигуры, мгновенно исчезавшие при виде всадников – боялись чародейства Айлини.
Хомейна… Дункан остановил коня и подождал, пока вокруг него соберутся воины.
– Мы пришли слишком поздно, чтобы защитить город от Айлини, – сказал он, но защитить Хомейну-Мухаар еще сумеем. Если падет дворец, падет и держава.
– Дворец выстоял и против сильных врагов, никто из них за века не вступил в Хомейну-Мухаар, Изменяющийся, – ответил Кэриллон. – И перед черным чародейством он устоит.
Дункан медленно поднял руку и указал на еще дымящиеся руины домов:
– Воздух пахнет смертью. Так ли уж важно, сделали это люди или чародеи?
– Что ты сказал? – Нахмурился Кэриллон.
– Только то, что если ты будешь продолжать верить в то, что Шейн не может быть побежден и дворец, в котором он скрывается, не может пасть, то ты просто глуп, – Дункан горько улыбнулся. – Кэриллон, когда-то мой народ в гордыне своей решил, что с хомэйнами не стоит считаться. И видишь, что из этого вышло?
Тинстар достаточно силен. Если Хомейна-Мухаар может быть взята – а каждый замок может пасть – Айлини захватят ее.
– Я не отрицаю силы демона и его могущества. Достаточно просто видеть, что он уже успел сделать. Но тяжело думать, что вся сила этой земли заключена в одном Мухааре, – Кэриллон закусил губу. – Я думаю, что не слишком похож на своего дядю, но сделаю все, чтобы Хомэйна не попала в лапы Беллэму.
– Мы почти ничего не сможем сделать здесь, рухо, – заметил Финн. – Едем в Хомейну-Мухаар.
Дункан еле слышно вздохнул, потом выпрямился в седле и кивнул:
– То, что мы делаем сейчас, быть может, определит судьбу Чэйсули, – он обернулся к Кэриллону. – Ты все еще веришь, что мы желаем роду Мухааров только зла?
Кэриллон обнажил меч – рубин сверкнул алым оком в свете луны:
– Я сказал, что ты узнаешь, во что я верю, когда я стану Мухааром, Изменяющийся. Шейн еще жив, – его угрюмое лицо немного смягчилось. – Но сегодня я буду рад вашей помощи. Финн рассмеялся:
– И на том спасибо. Дорого же дались тебе эти слова! Что ж, малютка принц, надеюсь, сегодня ты покажешь нам, как славный Хомейнский владыка разит врагов и спасает свою землю?
– Я сражаюсь, как могу. Изменяющийся.
Дункан взял в повод его коня:
– Мы пойдем раздельно, как это обычно делают Чэйсули. Когда доберемся до Хомейны-Мухаар, мы позаботимся о благополучии Мухаара.
Воины растворились в темноте. Через мгновение с Кэриллоном остались только Дункан и Аликс. Из темноты выехал Финн:
– Дункан, я надеюсь, этого ты и желал так долго, – непонятно сказал он.
Аликс нахмурилась:
– Ты о чем?
– Он, – Финн кивнул на брата, – всегда упреждал клан против мести за кумаалин.
Именно он отговаривал Совет совершать нападения на патрульные отряды Мухаара, – в глазах Финна вспыхнул странный огонек. – Ты не знаешь, мэйха, что значит сражаться с Чэйсули. Мы убили бы многих из тех, кто искал нашей смерти, если бы Дункан нам позволил.
– Пророчество не говорит о полном уничтожении, Финн, – ответил Дункан. Оно говорит о мире, который наступит между враждующими народами. Разве не с себя мы должны начать?
– Скорее Шейн увидит нас мертвыми.
– Шейн нас увидит, рухо, в этом ты можешь не сомневаться, но не мертвыми,
– Дункан направил коня вперед. – Ты едешь с нами?
– Нет. Я сражаюсь один, Дункан – как и всегда, – глаза Финна блеснули. Ты глупая женщина, мэйха. Ты должна была остаться в Обители со всеми теми, кто ждет.
– Я не могла вынести этого, – тихо ответила она.
Мгновение Финн как-то недобро смотрел на нее, потом растворился в темноте.
Серебряный волк бежал рядом с его конем.
Аликс прижалась к спине Дункана:
– Дункан, мне страшно.
– В страхе нет ничего позорного. Бесчестье лишь в том, чтобы не исполнить свой долг.
Она вздохнула:
– Ты говоришь со мной, как вождь клана. А я не в настроении слушать такие речи сейчас.
Кэриллон усмехнулся:
– Когда ты вообще была в настроении слушать? Если бы это вдруг случилось, тебя не было бы здесь.
Она бросила на принца мрачный взгляд, но ничего не сказала.
***
…Кэриллон, лучше знавший город, был их проводником. Дункан остановился у полуразрушенной коновязи и, спешившись, помог сойти с седла Аликс. Она смотрела на него с недоумением и хотела было что-то спросить, но Дункан поднес палец к ее губам:
– Ты останешься здесь, чэйсула. Ты уже и так забралась достаточно далеко но это вовсе не значит, что я позволю тебе совать голову прямо в пасть зверю.
– Ты оставляешь меня?
– Да. Похоже, здесь никого нет, и ты будешь в безопасности.
Она заметила, что Кэриллон отъехал в другой конец улицы, оставив их наедине.
– Значит, я останусь здесь в неведении… Но это то же самое, что остаться в Обители!
– Аликс, я понимаю твой страх. На твоем месте я не смог бы подчиниться. Но ты не можешь быть со мной, когда я отправляюсь на войну. Это заставит меня думать не только о бое, но и о твоей безопасности. Это – почти верная смерть для воина.
– И я буду здесь совсем одна? – про-. шептала Аликс.
– С тобой останется Кай. Я не оставлю тебя без присмотра. Чэйсула, дай мне слово, что ты выполнишь мою просьбу.
– Как ты себе это представляешь? Ты оставляешь меня в разрушенном городе и говоришь, чтобы я не волновалась! Это пытка, это жестоко!
Заметив, что Кэриллон возвращается, Дункан вздохнул и повел ее в развалины дома. Прежде, чем Аликс успела возразить, он поднял ее и посадил на полуразрушенную стену:
– Ты останешься здесь с Каем.
– Без лиир ты не можешь менять облик, – Я и так не могу его менять. Здесь Айлини.
– Дункан…
– Делай, что я сказал. Оставайся здесь и Не лезь в бой, – он снова вздохнул и коснулся рукой ее живота. – Я должен дать ребенку имя, чэйсула – Дать имя… сейчас?
– Да. Это обычай воинов – давать имя нерожденному, когда воин уходит в бой. Чтобы боги благословили его, какой бы ни была судьба его отца.
Холодная дрожь пробежала по телу Аликс:
– Дункан, лучше останься со мной!
– Я не могу. Моя толмоора велит мне сражаться за Хомейну.
– Но ты вернешься ко мне!
– Конечно, чэйсула. Не считай меня таким плохим воином.
– Я не воин, я не могу судить об этом.
– Ты воин – для меня.
Аликс хотела что-то сказать, но он заставил ее умолкнуть нежным поцелуем.
И, взглянув на него, Аликс увидела в его лице ту гордость и силу, которую так любила в нем.
– Его будут звать Донал, – мягко сказал Дункан. – Донал.
– А если будет девочка?
Дункан усмехнулся:
– Я думаю, будет мальчик.
– Дункан…
– Я вернусь, когда все закончится.
– Чэйсул…
– Это толмоора, малышка.
С этими словами Дункан исчез в темноте.
Глава 2
Аликс вышагивала по развалинам, как безумная. Она наконец выяснила, где. ее оставил Дункан, и запустение развалин навалилась на ее мозг – ей захотелось с криком бежать прочь. Она обхватила себя руками, словно это могло дать ей безопасность.
Она слышала попискивание крыс по углам. Медленно она подняла глаза и взглянула в ночное небо, усеянное яркими точками звезд.
Я здесь, лиирэн, ласково сказал Кай, я здесь.
Ее губы дрогнули. Я уважаю тебя, Кай, но ты не Дункан. Ты не отец моего ребенка.
Он оставил меня, чтобы с тобой ничего не случилось. Не затем, чтобы занять его место.
Она улыбнулась. Кай… иногда я забываю, что ты ястреб и думаю о тебе, как о человеке.
Я не так отличаюсь от людей, лиирэн. То, что у меня есть когти и крылья, не означает, что я не понимаю страхов женщины. Его голос потеплел. Он славный воин, лиирэн.
– Но они умирают, – сказала она вслух, – Даже самые славные из них.
Казалось, ястреб вздохнул. Я не знаю, будет он жить или умрет, лиирэн.
Знаю только, что он сражается за то, во что верит. Если он умрет, я лишусь лиир, а ты – чэйсула. Но он будет рад, что сделал для Пророчества все, что мог. Пророчество! – крикнула она. – Мне иногда кажется, что на самом деле это не пророчество, а проклятие! Кай пошевелился, со стены посыпалась каменная крошка.
Пророчество – это твоя толмоора, на конец сказал он. Так же, как и моя, и моего лиир. И твоего ребенка.
Аликс вскинула голову и попыталась разглядеть птицу:
– Что ты такое говоришь? Ты хочешь сказать, что знаешь, что с нами всеми будет? Что мы – только пешки в руках богов, и они переставляют нас, как хотят?
Лиирэн, ответил он, мы были первыми. Боги создали лиир прежде, чем людей.
Мы многое знаем.
– Ты мне не скажешь? Какая дорога лежит передо мной?
Я не могу сказать, лиирэн. Пророчество становится яснее только со временем. Лиир не могут предугадать его ход.
– Кай!
Нет, мягко ответил он.
– Это несправедливо! – крикнула она, – Если он должен умереть, ты скажешь мне, что это его толмоора, и что я не должна печалиться. Но если он останется жив и вернется ко мне, чтобы увидеть своего ребенка, когда тот родится, ты скажешь, что именно это и должно было произойти!.. Кай, мне не нравится та сеть, которую ты плетешь.
Ястреб долго молчал. Это не моя сеть: этот узор вышивают боги. Они сказали, что будет. Только шар тэлы могут рассказать, что уже произошло и что будет дальше.
– Это несправедливо, – повторила она. Да, согласился ястреб, и никогда не будет справедливым.
Аликс долго молчала.
– Кай… – ее шепот эхом отозвался в развалинах, – я не могу просто сидеть и ждать здесь, сложа руки.
Вот уж покорной чэйсулой ты никогда не будешь, лиирэн.
Она не улыбнулась:
– Я здесь не останусь. Дункан хотел этого.
– А я хочу быть рядом с ним. Наступила тишина. Потом Кай снова пошевелился, и на Аликс посыпалась каменная крошка.
Лиирэн, он велел тебе быть здесь.
– Я сойду с ума, – спокойно сказала она, – и ничего хорошего нашему ребенку это не принесет.
Но, отправляясь туда, ты рискуешь и собой, и ребенком.
– Кай, я не такая. Я не могу спокойно сидеть и ждать, пока Дункан вернется ко мне… если он только вернется.
Лиирэн…
– Я сделаю то, что должна, птица. Возможно, это моя толмоора.
Ястреб взлетел и опустился на разрушенную стену перед Аликс – в лунном свете блеснули желтые глаза.
Лиирэн, я не в силах остановить тебя. Я сделал все, что мог, Аликс улыбнулась:
– Кай, ты воистину благословение богов.
Ястреб тепло взглянул на нее. Как и ребенок, которого ты носишь.
– Кай, я рожу ребенка. Это моя толмоора.
Ты там недавно пришла к нам, лиирэн, но говоришь, словно тебе ведомо древнее знание шар-тэлов.
Аликс выбралась из разрушенного дома и зашагала по пустой улице:
– Быть может, во мне и правда есть частица этой магии, Кай. Ты летишь?
Ястреб поднялся в небо. Да, лиирэн.
***
…Она шла тихо, стараясь подражать неслышной походке Дункана. Воздух пропах смертью, дома Мухаары давили на нее своей тяжестью. Вскоре Аликс увидела дымящуюся стену, объятую пурпурным огнем – таким же, в котором после их первой встречи скрылся Тинстар. Аликс невольно прикрыла живот рукой, словно пытаясь защитить своего нерожденного ребенка.
По улице скользнула тень, Аликс вжалась в стену – но это оказался всего лишь кот, бежавший от ужасов ночи, И молодая женщина снова двинулась вперед, вытащив из-за сапога нож – так она чувствовала себя увереннее, хотя в глубине души она понимала, что вряд ли сможет ударить человека, будь то даже Айлини.
Ты можешь вернуться, сказал Кай. Ты можешь ждать моего лиир в укрытии, в безопасности, как он того и хотел.
Нет, упрямо повторила Аликс.
Лиирэн…
– Нет.
Приняв решение, Аликс почувствовала себя лучше. Но все-таки она предпочла бы сейчас оказаться рядом с Дунканом, чем бродить наугад по пустым улицам среди развалин.
На улице послышались легкие шаги – она скорее почувствовала, чем услышала их. Сначала Аликс думала, что это Чэйсули: та же плавная грация движений, тот же бесшумный мягкий шаг… и тут она вспомнила, что ни на одном из воинов, отправившихся в Мухаару, не было плаща.
Незнакомец прошел мимо нее. На мгновение он остановился и откинул капюшон, долгим взглядом проследил за полетом ястреба и улыбнулся. Аликс хотела заговорить с лиир, но что-то мешало ей, словно нечто безликое и невидимое пыталось разорвать мысленную связь между ней и Каем. Незнакомец пошел дальше.
Айлини.
Аликс замерла, нахмурившись: она с трудом расслышала голос Кая.
– Айлини?
Да, этот человек в плаще.
– Тогда почему я слышу тебя?
Должно быть, все дело в твоей Древней Крови. Поэтому ты и не теряешь связи с лиир, даже когда Айлини рядом. Воистину, счастлива ты, лиирэн, и благословенна богами…
Все же Аликс удавалось слышать лиир и говорить с ним, только когда она отдавала этому большую часть своих сил. Она испугалась и решила больше не говорить с Каем – боялась, что это повредит ребенку. Похоже, Кай остался доволен ее решением, и Аликс отправилась дальше в еще большем одиночестве, чем прежде.
Через некоторое время Аликс поняла, что заблудилась. Она совсем не знала Мухаару и вполне могла идти прочь от дворца вместо того, чтобы приближаться к нему. Ястреб мог бы подсказать ей дорогу, но она не решалась заговорить с ним.
И тут в отдалении она услышала плач ребенка. Волна жалости захлестнула Аликс, и она пошла, а потом и побежала на голос – плач становился все тише.
Повернув за угол, Аликс увидел распростертое н мостовой тело. Это была женщина в разорванной и грязной одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31