У Хэйла тоже был лиир, верно?
– Убирайся отсюда! – хрипло крикнул Шейн. – Вон! Я не потерплю Чэйсули в Хомейне-Мухаар!
– Уйду, и с удовольствием, мой господин, – четко ответила она. – Я тоже не стану терпеть пустого глупца дольше, чем нужно.
Его лицо перекосилось:
– Убирайся, пока я не позвал стражу! Аликс в гневе отвернулась от него и пошла к дверям, но на пороге обернулась:
– Теперь я знаю, мой господин, почему Линдир ушла. Удивляюсь только, почему она не сделала этого раньше.
Аликс выскользнула во тьму, подобрав юбки, чтобы идти быстрее, она внезапно осознала, что прихватила с собой часть сокровищ Мухаара, но, ожесточившись, решила оставить их при себе – хотя бы по праву дочери Линдир.
Кроме того, у нее не было ни гроша – камешки могли ей пригодиться.
Она ожидала, что ее станут преследовать, справедливо полагая, что Мухаар не простит ей своего унижения. Но когда от стены отделилась и двинулась к ней темная фигура, она отшатнулась в ужасе и чуть не упала. Чья-то рука зажала ей рот:
– Тише! – прошипел незнакомец. Боги, Шейн решил убить меня! Она сопротивлялась изо всех сил пытаясь вырваться из сильных рук стражника, тот больно сжал ее челюсти, когда она хотела укусить его. Свободной рукой она попыталась вцепиться ему в лицо – не смогла: ее скрюченные пальцы скользнули по его руке – по теплому металлу браслета…
Аликс замерла.
– Ну, теперь ты не будешь сопротивляться? – спросил человек и отнял руку от ее лица.
– Дункан… Дункан!
Он тряхнул ее и яростно зашипел:
– Тиш-ше! Ты что, хочешь нас выдать?
– Это Хомейна-Мухаар! Тебя убьют!
– Только если узнают, что я здесь, – мрачно возразил Дункан. – Но если ты будешь и дальше продолжать кричать во весь голос, это не составит труда.
– Я не кричу, – обиженно возразила Аликс, но голос все же понизила.
Чэйсули подтащил ее к стене и заставил сесть на камень, не обращая внимания на ее недовольство, а сам встал перед ней, заслоняя девушку от света дворцовых факелов.
– Ну, выяснила, что хотела? – он не пытался скрыть свой гнев. – Увидела, каково Чэйсули предстать пред светлы очи государя нашего Шейна?
– Дункан, я должна была это сделать. Он тяжко вздохнул:
– Ты не лучше Линдир. Мужественные женщины родятся в доме Шейна, ничего не скажешь…
– Почему ты здесь? – прошептала она, вглядываясь в его лицо, еле различимое в глубокой тени.
– Я отвечу тебе позже. Сперва нам нужно выбраться из города. За стеной нас ждут кони.
Он повел было ее к небольшим воротам, скрытым за густыми зарослями кустарника, но она уперлась. Его удивление рассмешило Аликс, однако заговорила она совершенно серьезно:
– Дункан, я сказала тебе, чтобы вы оставили меня в покое, когда Кэриллон приехал за мной. Почему ты пришел?
Чэйсули чуть пошевелился – слабый свет факелов озарил его лицо, а в желтых глазах заплясали странные огоньки. Он холодно улыбнулся:
– Ты сказала, что я должен поступать так же, как мой брат, чтобы удержать тебя, верно? Так вот. Тогда я отпустил тебя. Больше я этого не сделаю.
– Оставь меня в покое!
– Ты – Чэйсули. Твое место среди людей клана.
– Я отказываюсь от него!
Он сильно, до боли сжал руки девушки, словно бы и не заметив страдальческой гримасы, появившейся на ее лице:
– Аликс, если ты и дальше будешь упираться, нас непременно обнаружат. Или ты хочешь, чтобы нас обоих убили во имя безумия Шейна? То-то будет радости господину нашему Мухаару!
– Если ты не объяснишься, я закричу и позову стражу. Я вообще удивляюсь, почему они тебя до сих пор не нашли, если они такие опытные!
Дункан мягко рассмеялся:
– Тишина – наш покров. Чэйсули ходят бесшумно, малышка, – он сделал многозначительную паузу. – Кроме, может быть, тебя.
Она мстительно улыбнулась и открыла рот, словно собираясь закричать просто из духа противоречия. Дункан мгновенно заставил ее замолчать, но на этот раз он не стал затыкать ей рот рукой. Потрясенная Аликс оказалась в крепких объятиях, а поцелуй, казалось ей, обжег не только губы, но и душу.
Она напряглась, попыталась оттолкнуть его – ладонями в грудь, и в это мгновение с изумлением поняла всю силу этого человека. Она хотела вырваться не сумела…
И в то мгновение, когда губы Дункана коснулись ее губ, у нее возникло новое, странное ощущение – еще непонятное ей самой, но Дункану больше не приходилось удерживать ее силой, и когда по ее телу вновь пробежала дрожь, причиной тому был вовсе не гнев.
Дункан – не Финн, рассеяно подумала она, и я не боюсь его…
Когда Дункан отпустил ее, она увидела в его глазах странную смесь чувств, хотя лицо осталось неподвижным. Но Аликс хотелось сейчас понять только одно, она коснулась его щеки кончиками пальцев:
– Это и есть твоя толмоора? – от волнения Голос не повиновался ей. – И поэтому..?
Его губы еле заметно дрогнули:
У – Быть может, придется все-таки не так долго ждать.
– Дункан… я не понимаю.
– Я ведь поступил так же, как Финн, принуждая тебя к тому, чего ты не хотела, – угрюмо сказал он. – Ну, так как же? Заслужил ли я твою враждебность, как ты мне обещала?
– Я забыла, что говорила тогда. Уголок его рта дернулся:
– Забыла? Ты?
Аликс отвернулась, осознав, что до сих пор стоит, прижавшись к Дункану.
Она застыдилась и попыталась вырваться, но Дункан не позволил ей этого:
– Аликс, я прошу тебя только об одном. Прислушайся к себе. Прислушайся и пойми. Я больше не стану принуждать тебя.
Дункан отошел, оставив ее стоять у стены в странном волнении.
Боги, что сделал со мной этот человек? Почему я хочу, чтобы он был рядом?.. Девушка прикрыла глаза. Ведь мне нужен Кэриллон, а не этот воин Чэйсули, я же его почти не знаю…
– Аликс, – мягко сказал Дункан. – Прости. Прости меня. Ты слишком молода, чтобы понять.
Она подняла ресницы. В свете факелов поблескивали только золотые браслеты, очерком вырисовывалась фигура Дункана – и внезапно ей захотелось вновь ощутить тепло его тела.
– Мне кажется, Дункан, – проговорила она, сама удивляясь своей смелости, что любая женщина понимает это.
Он был удивлен – это было видно по его лицу даже сейчас – но через мгновение облегченно рассмеялся. Его рука запуталась в ее волосах, он притянул ее к себе, пробормотав что-то на Древнем Языке.
На галерее послышались быстрые шаги, потом послышался голос Кэриллона:
– Аликс!
Дункан выругался шепотом и обернулся, его рука скользнула к висевшему на поясе кинжалу.
– Нет! – крикнула Аликс, хватая его за руку.
– Аликс! – снова позвал Кэриллон.
– Здесь, – откликнулась она – и услышала короткий обреченный вздох Дункана.
Вскоре принц отыскал их. Мгновение он напряженно смотрел на Дункана, но никаких угрожающих движений не делал. Когда он перевел взгляд на Аликс, губы его были сурово сжаты:
– Ты привела Мухаара в ярость. Он клянется, что ястреба выследят и убьют, а тебя вышлют на Хрустальный Остров и заточат там до конца жизни, – он вздохнул. – Аликс, я говорил с ним. Все бесполезно. Я отвезу тебя на ферму к Торрину.
– Она едет со мной, хомэйн, – значительно сказал Дункан.
– Да ну? – Кэриллон нахмурился. – Ты что же, теперь решаешь за нее, оборотень?
– Это не твое дело, – спокойно ответил Дункан. – Она не для тебя. Аликс встала между ними:
– Кэриллон, что-то случилось со мной – там, в зале. Что-то… проснулось во мне. Когда Мухаар назвал меня ведьмой и проклял мою кровь, мне не было стыдно. Я не чувствовала страха. Только гнев на то, что человек может так страшно ненавидеть и причинить столько зла целому народу. Словно наконец во мне проснулась кровь Чэйсули, душа Чэйсули, – она просительно коснулась его руки. Я больше не хочу быть здесь.
– Я сказал, что отвезу тебя к Торрину. Как только смогу, приеду за тобой.
Она медленно покачала головой:
– Я думаю… мне кажется, то, что между Нами, не должно иметь названия, сжала его руку. – Понимаешь, о чем я говорю?
– Нет, – Кэриллон ответил так резко, что она поняла – он все знает и понимает.
– Чэйсули – не враги тебе, – сказала Аликс. – Твои враги – солиндцы и Айлини. Обрати свой гнев на них. Не дай Шейну заразить тебя безумием. Ты однажды сказал, что примешь меня, какой бы я ни была. Теперь я прошу тебя принять мой народ.
– Аликс, я не могу…
– Неужели ты приговоришь себя к тому, чтобы служить безумию Мухаара? Он сжал ее плечи:
– Аликс, мне нужна ты, и я хочу, чтобы тебе ничто не угрожало.
Она улыбнулась и уверено ответила:
– Дункан проследит за этим. Кэриллон стиснул руку в кулак:
– И ты с такой готовностью следуешь за ним? Или он приворожил тебя? Или это и есть чары Изменяющихся?
– Нет, – так же мягко ответила она. – Думаю, это что-то во мне самой. Я не знаю, как рассказать об этом: просто – так есть.
Дункан, до сих пор молчавший, протянул руку знакомым жестом – ладонью вверх.
Аликс поняла.
Она отступила от Кэриллона. Руки принца упали вдоль тела, как плети, он взглянул на Дункана – на Аликс – глаза его потемнели от боли и замешательства.
Но Аликс увидела, что он понял и принял то, что услышал и увидел.
– Я дам вам коней, – тихо сказал принц.
– Они у меня уже есть, – ответил Дункан.
– Как ты собираешься перебраться с ней через стены? Ведь Аликс не может летать в облике ястреба.
Лицо Дункана напряженно застыло:
– Нет. Но, если придется, мне несложно будет убрать с пути восьмерых стражников. Кэриллон устало вздохнул:
– Я начинаю понимать гордыню твоего народа, Изменяющийся. И его силу – ту, о которой говорил Торрин. Ты знаешь, что из пятидесяти человек, которых послал против вас в леса Шейн, вернулось только одиннадцать?
– Знаю.
– Сколько потеряли вы?
– Из двенадцати – двоих. Один был убит, второй – лишился души.
Аликс содрогнулась, она чувствовала решимость Дункана и осознала, что, откажись она идти с ним, он легко мог бы принудить ее силой.
Кэриллон кивнул:
– Я провожу вас через ворота. Стражи меня не остановят, даже если я пойду вместе с оборотнем.
Дункан резковато рассмеялся:
– Когда-то мы свободно ходили по улицам этого города, принц… Но, как бы то ни было, я благодарен тебе.
Кэриллон повернулся было к воротам, но Дункан остановил его, схватив за руку:
– Кэриллон, ты многого не понимаешь. Может, просто пока не можешь понять.
Но Шейн не всегда будет Мухааром.
– О чем ты говоришь, Изменяющийся?
– О том, что мы не враги тебе. Мы не можем остановить кумаалин, пока жив Шейн. Он нанес сильный и быстрый удар – от Чэйсули осталось меньше четверти.
Нас по-прежнему становится все меньше, и так будет, пока продолжается кумаалин. Кэриллон, ты сможешь остановить это.
Принц улыбнулся:
– Я был воспитан на рассказах о вашем вероломстве. На рассказах о ваших жестоких чарах, о том, что вы демоны. Так объясни мне, почему я должен остановить истребление, начатое моим дядей?
Рука Дункана легла на плечо Аликс:
– Ради нее, господин мой. Ради женщины, которая желанна нам обоим.
Видно было, что Кэриллону приходится тяжко:
– Верно, Мухаар пугает меня своей ненавистью к вам. В этом есть что-то неестественное. Он даже Беллэма и Айлини не клянет так, как Чэйсули.
Дункан кивнул:
– Хэйл служил ему тридцать пять лет, господин мой, так верно, как могут служить только Чэйсули. Они были ближе, чем братья-Таковы узы служения, которое наш народ чтил долгие века. Своими деяниями Хэйл разорвал эти узы, оставил наследное служение – преступил клятву крови. Такое не понравилось бы никому, любой поклялся бы мстить – но Шейн потерял еще и дочь, а его страна оказалась вновь втянутой в войну. Я понимаю, почему Шейн начал войну с нами, хотя это и губит мой народ, Кэриллон.
– Значит, ты умеешь прощать лучше, чем Мухаар.
– А ты? – спокойно спросил Дункан, – Станешь ли ты служить кумаалин, когда станешь властителем этой земли?
Кэриллон криво усмехнулся:
– В тот день, когда я стану властителем этой страны, – сдержанно ответил он, – ты это узнаешь.
Он развернулся и пошел к воротам. По его приказу стражи немедленно распахнули створки. Дункан взял за руку Аликс и тихо вывел ее из Хомейны-Мухаар.
Глава 3
Дункан провел ее к коням, стараясь идти в тени домов. Из седельного мешка он извлек темный плащ с капюшоном и осторожно укрыл им Аликс.
– На тебе богатые одежды и драгоценности, госпожа моя принцесса, – тихо сказал он. – Я один, и воры могут посчитать, что весьма просто убить меня и взять твои сокровища. Или даже тебя саму.
Он застегнул плащ на ее левом плече брошью в виде ястреба из оправленного в золото дымчатого топаза, набросил на уложенные в замысловатую прическу волосы темный капюшон.
– Дункан, – тихо промолвила она, от его прикосновений, даже еле ощутимых и мимолетных, ее бросало в дрожь.
– Да, малышка?
– Что это? Это, во мне? – она попыталась сдержать дрожь в голосе. – Я словно бы теряю себя…
Он поправил сбившуюся прядь ее волос, чуть помедлил, прежде чем отнять руку:
– Ты не потеряла ничего, кроме, может быть, некоторой доли неведения. В свое время ты это поймешь. Не мне рассказывать тебе об этом. Ты узнаешь, – он убрал руку. – А теперь садись в седло. Нам предстоит долгий путь.
Непривычное платье и тяжелый плащ стесняли движения. Сильные руки Дункана подняли Аликс – и она оказалась в седле, оправила одежду и плащ и, когда Дункан сел в седло, послушно направила своего коня вслед за его скакуном. Никогда прежде она и подумать не могла, что способна поступать столь опрометчиво, однако что-то в ее душе подсказывало, что с ним она будет в безопасности, и что следовать за ним для нее – воля богов.
– Дункан, – тихо сказала она, – ты говорил о человеке, который утратил душу. Что это значит?
– Я рассказывал, что значит потерять лиир, – после долгого молчания ответил Дункан. – Лиир был убит, и Боррс ушел в лес во исполнение обряда смерти.
– И вы его отпустили?
– Таков наш обычай, Аликс. Наш закон. Мы не отрекаемся от того, что века назад принял законом наш клан.
Девушка усталым движением откинула капюшон:
– Дункан, куда ты меня везешь?
– В Обитель.
– Что будет со мной там?
– Ты увидишь шар тэла и поймешь, что значит быть Чэйсули.
– Ты так уверен, что твой клан примет меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31