Его бойцы за свободу в течение жизни целого поколения боролись и умирали ради дела, которому теперь не суждено стать реальностью.Его предали соотечественники-арабы, чьи деньги и политическая поддержка имели такое значение для борцов за освобождение.Предали русские, которые вдохновляли его и снабжали оружием с момента зарождения движения.Предали американцы — да-да, американцы, потому что лишили его противника, против которого он боролся.Предал Израиль — заключив что-то похожее на справедливый мир. Этот мир не был, конечно, справедливым. Пока на арабской земле жив хотя бы один сионист, справедливости не будет.Неужели его предали и палестинцы? Вдруг они примут это? Откуда взять тогда преданных борцов за свободу?Значит, его предали все?Нет, Бог не допустит этого. Бог милосерден и освещает путь преданным вере.Нет, такого не может произойти. Это невозможно. Слишком много проблем нужно решить, чтобы этот адский план стал реальностью. Разве было мало попыток установить мир в этом регионе? И чем они кончились? Даже переговоры между Картером, Садатом и Бегином в Америке, когда американцы с помощью угроз заставили своих мнимых союзников пойти на серьёзные уступки, рухнули после того, как Израиль наотрез отказался рассмотреть проблему справедливого урегулирования прав палестинцев. Нет, теперь Куати не сомневался в своей правоте. Может быть, ему не следовало полагаться на русских и даже на саудовцев. И уж он никак не мог полагаться на американцев. Но на Израиль Куати мог положиться всегда. Евреи слишком упрямы, слишком высокомерны, слишком близоруки для того, чтобы понять, что их единственная надежда на прочную безопасность заключается только в справедливом мире. Ирония происшедшего стала настолько очевидной для Куати, что он не удержался от улыбки. Это, по-видимому, воля Бога — его движение будут защищать его злейшие враги. Всегда можно положиться на еврейское высокомерие и упрямство. Оно не позволит Израилю принять план американцев. И если это необходимо для того, чтобы война продолжалась, то ирония такого факта может означать только одно — дело, ради которого борются и умирают люди Куати, действительно является святым. * * * — Нет, никогда я не соглашусь на такой позор! — воскликнул министр обороны. Зрелище было впечатляющим даже для него. Министр ударил по столу кулаком с такой силой, что опрокинул стакан с водой, и образовавшаяся лужа начала стекать ему на колени. Он сделал вид, что не замечает этого, его разъярённые голубые глаза обежали комнату заседаний совета министров.— Ну, а если Фаулер действительно выполнит свою угрозу?— Мы погубим его карьеру! — ответил министр обороны. — Это в наших силах. Нам не впервой наставлять американских политических деятелей на путь истинный.— А вот дома нам это удаётся далеко не всегда, — заметил министр иностранных дел, громким шёпотом обращаясь к своему соседу.— Что?— Я сказал, что в данном случае, Рафи, это может оказаться невозможным. — Давид Ашкенази поднёс ко рту стакан с водой и сделал несколько глотков. — Наш посол в Вашингтоне передаёт, что, по их сведениям, План Фаулера находит широкую поддержку в конгрессе. В прошлый уик-энд посол Саудовской Аравии в Вашингтоне устроил роскошный приём для руководства конгресса. По нашим сведениям, приём прошёл весьма успешно. Верно, Ави?— Совершенно верно, господин министр, — отозвался генерал Бен-Иаков. Его начальника сейчас не было в Израиле, и он говорил от имени Моссада. — Саудовская Аравия и остальные «умеренные» арабские государства готовы покончить с объявленным ими состоянием войны ещё до полного признания нашего государства, через некоторое — неопределённое — время установить с нами дипломатические отношения, а также покрыть часть расходов по содержанию американских войск и самолётов — плюс, хочу добавить, полностью оплатить расходы по содержанию здесь сил поддержания мира и — подчёркиваю — финансировать реконструкцию экономики наших палестинских друзей.— Как можно отклонить подобное предложение? — сухо осведомился министр иностранных дел. — Вас удивляет одобрение американского конгресса?— Это обман! — возразил министр обороны.— Если это обман, то исключительно ловкий, — заметил Бен-Иаков.— Ты веришь этой брехне, Ави? Ты? — Бен-Иаков столько лет назад командовал у Рафи Манделя лучшим батальоном на Синайском полуострове.— Не знаю, Рафи. — Заместитель директора Моссада никогда раньше так остро не осознавал, что говорить от имени босса совсем непросто.— Как вы оцениваете обстановку? — спросил премьер-министр спокойным голосом. По-видимому, он решил, что кому-то следует вести себя спокойно.— Американцы совершенно искренни, — ответил Ави. — Их готовность предоставить гарантии — заключить договор о взаимопомощи на случай нападения и разместить войска — доказывает это. Сугубо с военной точки зрения…— За оборону Израиля отвечаю я! — рявкнул Мандель. Бен-Иаков обернулся и смерил взглядом своего бывшего командира.— Рафи, ты всегда был рангом выше меня, но и мне довелось убивать врагов, и ты хорошо это знаешь. — Ави помолчал, ожидая, пока остальные члены кабинета оценят его слова. Когда он снова заговорил, его голос был спокойным, размеренным и бесстрастным — Ави хотел, чтобы его рассудок одержал верх над эмоциями, которые ничуть не уступали чувствам Манделя:— Американские военные подразделения представляют серьёзную силу. Они увеличат ударную мощь наших ВВС примерно на двадцать пять процентов, а их механизированный полк превосходит по силе нашу лучшую бригаду. Более того, я не вижу, как смогут американцы отказаться от выполнения своих обязательств. Чтобы случилось такое… — наши друзья в Америке никогда не допустят этого.— Нас бросали в беде и раньше, — напомнил Мандель ледяным тоном. — В обороне страны мы должны полагаться только на себя.— Рафи, друг мой, — произнёс министр иностранных дел, — и что это нам дало? Мы с тобой сражались рядом, причём не только в этой комнате. Неужели нашей борьбе не будет конца?— Лучше уж никакого договора, чем плохой договор!— Полностью согласен, — кивнул премьер-министр. — Но насколько плох этот договор?— Мы все читали его проект. Я хотел бы предложить некоторые изменения в его тексте, но мне кажется, что пришло время стремиться к миру, — ответил министр иностранных дел. — Поэтому я советую принять План Фаулера с определёнными условиями. — И он перечислил эти условия.— Ты считаешь, Ави, что американцы согласятся с этим?— Они будут жаловаться на увеличение расходов, однако наши друзья в конгрессе поддержат нас — понравится это президенту или нет. Они признают наши исторические уступки и разделят желание Израиля чувствовать себя в безопасности внутри своих границ.— Тогда я ухожу в отставку! — выкрикнул Мандель.— Нет, Рафи, я не допущу этого. — Премьер-министр уже устал от этого спектакля. — Если ты подашь в отставку, порвёшь все связи. Когда-нибудь ты можешь снова пожелать занять этот пост, но ты никогда его не получишь, если сейчас выйдешь из состава кабинета.Мандель покраснел.Премьер-министр окинул взглядом присутствовавших.— Итак, какова точка зрения правительства? * * * Прошло сорок минут, пока на столе Райана зазвонил телефон. Он поднял трубку, заметив, что это была прямая линия, непосредственно соединявшая его с абонентом.— Райан. — Около минуты он молча слушал, делая заметки. — Ясно. Спасибо.Затем заместитель директора ЦРУ по разведке встал, прошёл через приёмную, где сидела Нэнси Каммингс, и свернул налево в более просторный кабинет Маркуса Кабота. Директор отдыхал на диване в дальнем углу. Подобно своему предшественнику судье Артуру Муру, Кабот любил иногда выкурить сигару. Ботинки его стояли рядом, а он уткнулся в папку с полосатой лентой по краям. Ещё один секрет в здании, полном секретов. Папка опустилась, и появилось лицо директора с дымящейся сигарой, похожее на круглый розовый вулкан.— Что случилось, Джек?— Мне только что позвонил наш друг из Израиля. Они примут участие в римской встрече, правительство решило согласиться с условиями договора, внеся некоторые изменения.— Что за изменения?Райан передал лист бумаги с пометками. Кабот прочитал.— Вы с Талботом оказались правы.— Если бы только я дал ему возможность самому высказать эту точку зрения.— Неплохо, ты предсказал все поправки, кроме одной.Кабот встал, сунул ноги в ботинки, подошёл к столу и поднял телефонную трубку.— Скажите президенту, что я хочу встретиться с ним в Белом доме после его возвращения из Нью-Йорка. Нужно пригласить Талбота и Банкера. Передайте президенту, что план принят. — Он положил трубку и посмотрел на Райана, стараясь улыбнуться с сигарой в зубах подобно Джорджу Паттону. Впрочем, насколько Джек помнил, Паттон совсем не курил. — Ну как?— Сколько времени понадобится для окончательного заключения договора?— Принимая во внимание предварительную работу, которую проделали вы с Адлером, и завершающую стадию, осуществлённую Талботом и Банкером?.. Гм. Думаю, пару недель. Так быстро, как это получилось с Картером в Кэмп-Дэвиде, на этот раз не выйдет — слишком много профессиональных дипломатов принимают участие. Однако через четырнадцать дней президент сможет отправиться на своём Боинге-747 в Рим для подписания документов.— Мне ехать с вами в Белый дом?— Не надо, сам справлюсь.— Хорошо. — Этого следовало ожидать. Райан вышел из кабинета через ту же самую дверь. Глава 7Город Бога Камеры были установлены. Транспортные самолёты ВВС «С-5В Гэлакси» погрузили самые современные телевизионные трейлеры на военно-воздушной базе Эндрюз и доставили их в аэропорт Леонардо да Винчи. Готовились не столько к съёмкам церемонии подписания — если удастся достичь этого этапа, беспокоились комментаторы, — сколько к тому, чтобы, как выражались остряки, передавать шоу, предшествующее этой церемонии. Полностью дискретное оборудование с высочайшей разрешающей способностью, которое только что начало выпускаться электронными компаниями, должно было, по мнению продюсеров, отлично передать зрителям красоты шедевров живописи, украшающих стены Ватикана, подобно тому как деревья наполняют национальные парки. Местные плотники и специалисты, прилетевшие из Атланты и Нью-Йорка, работали круглые сутки, сооружая специальные помещения, из которых поведут передачи лучшие комментаторы. Все три телевизионные компании передавали утренние программы новостей из Ватикана. Кроме того, сюда прибыли Си-эн-эн, Эн-эйч-кей, Би-би-си и почти все остальные телекомпании мира, которые боролись между собой за место на гигантской площади, что простёрлась перед собором, строительство которого, начатое в 1503 году архитектором Браманте, продолжили Рафаэль, Микеланджело и Бернини. Непродолжительный, но яростный дождь залил водой из соседнего фонтана временное помещение, откуда вёл свои репортажи комментатор «Немецкой волны», в результате произошло короткое замыкание, и аппаратура стоимостью в сто тысяч марок вышла из строя. В конце концов представители Ватикана начали протестовать, заявив, что на площади не останется места для желающих присутствовать при историческом событии — за успех которого они молились, — но менять что-либо было уже слишком поздно. Кто-то вспомнил, что в древнем Риме здесь находился огромный цирк — Circus Maximus, и все сошлись во мнении, что сейчас они присутствуют при самом грандиозном цирковом представлении последних лет. Правда, в римском цирке проводились главным образом гонки колесниц.Телевизионщики прекрасно чувствовали себя в Риме. Группы, обслуживающие передачи «Сегодня» и «Доброе утро, Америка», могли на этот раз вставать до неприличия поздно, тогда как обычно просыпались раньше разносчиков газет, — они начинали здесь свои передачи после ленча (!!!) и заканчивали их, когда оставалось ещё достаточно времени для посещения магазинов, после чего отправлялись ужинать в какой-нибудь из многочисленных тут прекрасных ресторанов. Исследовательские группы каждой телекомпании копались в справочниках, разыскивая сведения об исторических местах вечного города, таких, например, как Колизей (один книжный червь докопался, что его правильнее было бы называть амфитеатром Флавия), где римляне восхищённо аплодировали зрелищам, заменявшим им американский футбол: ожесточённая схватка, борьба насмерть, человек против человека, человек против зверя, зверь против христианина и прочие комбинации. Однако внимание всех телевизионных компаний сфокусировалось на Форуме. В своё время тут и Цицерон, и Сципион встречались, прогуливались и беседовали со своими сторонниками и противниками, и сюда столетиями стекались посетители. Рим, вечный город, мать гигантской империи, снова обрёл важную роль на мировой арене. И в центре его — Ватикан, всего горстка акров, но тем не менее суверенное государство. «Сколько дивизий у папы римского?» — процитировал один телевизионный комментатор высказывание Сталина и затем принялся говорить о том, что христианская церковь с её ценностями пережила марксизм-ленинизм и оказалась настолько прочной, что Советский Союз решил установить дипломатические отношения со Святейшим престолом и советская служба вечерних новостей «Время» располагается всего в пятидесяти ярдах от помещения, откуда комментатор ведёт сейчас передачу.Особого внимания удостоились ещё две религии, представители которых принимали участие в переговорах. Во время церемонии прибытия папа римский вспомнил событие, имевшее место вскоре после возникновения ислама. Католические епископы прибыли в Аравию, чтобы выяснить, кто такой Мухаммед и что он затевает. После первой же тёплой встречи старший из епископов спросил, где он и его спутники могли бы, отслужить мессу. Мухаммед тут же предложил им воспользоваться мечетью, в которой они находились. «В конце концов, — заметил пророк, — разве это не Божий дом?» Святой отец оказал такую же любезность израильтянам. В обоих случаях более консервативные священники испытывали определённую неловкость, однако Святой отец рассеял все сомнения в речи, произнесённой — весьма характерно для него — на трех языках:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158