В конце концов, это всего лишь учение.— Как небо? — спросил Клаггетт.— Затянуто облаками — звёзд не видно. — Рикс сделал шаг назад и сложил рукоятки вверх, прижав их к корпусу перископа. — Опустить перископ. — Он повернулся к Клаггетту. — Помощник, мы должны снова взяться за слежение, как только представится возможность.— Слушаюсь, капитан.Рикс протянул руку к телефону. Он собирался передать в центр управления запуском ракет, что нужно как можно быстрее заканчивать учение, но связист вошёл в рубку ещё до того, как Рикс успел нажать на кнопку.— Капитан, это не учение..— Что вы хотите этим сказать? — Рикс заметил, как побледнело лицо лейтенанта.— Боевая готовность номер два, сэр. — И лейтенант протянул Риксу текст шифровки.— Что? — Капитан быстро прочитал текст, написанный коротко и с предельно холодной ясностью. — Что происходит, черт побери?Он протянул шифровку Клаггетту.— Боевая готовность номер два? Я никогда не слышал, чтобы объявлялась такая высокая степень боевой готовности с того самого момента, как… Помню, один раз объявили боевую готовность три, но в то время я был ещё курсантом…Находящиеся в рубке обменялись взглядами. В американских вооружённых силах существует пять уровней боевой готовности, от пятого до первого. Боевая готовность номер пять означала обычные операции, проводимые в мирное время. При четвёртой уровень готовности был несколько выше, на некоторых постах постоянно находились команды, большая часть личного состава — в первую очередь лётчики, армейские солдаты и офицеры — не уходила далеко от своих самолётов и танков. А вот боевая готовность номер три была намного серьёзнее. Все воинские части были полностью укомплектованы и готовы к оперативному развёртыванию. При боевой готовности номер два части начинали развёртывание, и такая боевая готовность объявлялась только при непосредственной угрозе войны. Наконец, боевая готовность номер один ещё никогда не объявлялась в американских вооружённых силах. Это означало, что война становилась чем-то более серьёзным, чем просто угрозой. Все боевые системы были заряжены и нацелены в направлении противника, ожидая команды открыть огонь.Однако вся система боевой готовности была более беспорядочной, чем могло показаться. На подводных лодках уровень боевой готовности всегда был выше, чем в других родах войск. Ракетоносцы, постоянно готовые к запуску своих баллистических ракет через несколько минут после получения команды, фактически находились на уровне боевой готовности номер два непрерывно. Полученная шифровка только официально подтвердила это, придав ситуации намного более зловещую окраску.— Что-нибудь ещё? — спросил Рикс офицера связи.— Нет, сэр.— Не поступало никаких новостей, никаких предупреждений?— Сэр, вчера мы приняли обычную сводку новостей. Я готовился получить следующую примерно через пять часов — понимаете, чтобы узнать, с каким счётом закончился матч на Суперкубок. — Лейтенант сделал короткую паузу. — Сэр, в новостях не было ничего, совершенно ничего официального относительно какого-либо кризиса.— Тогда что это за чертовщина? — задал риторический вопрос капитан. — Впрочем, какое это имеет значение?— Капитан, — произнёс Клаггетт, — для начала нам следует оторваться от нашего «друга» на пеленге двести семьдесят.— Да. Сделайте поворот на северо-восток, помощник. В ближайшее время он не должен совершать поворот, и мы сумеем оторваться от него очень быстро, затем ещё больше увеличим дистанцию.Клаггетт взглянул на карту, больше в силу привычки, чтобы убедиться, что в этом районе достаточная глубина. Глубина была более чем достаточной. По сути дела «Мэн» находился на линии дуги большого круга, протянувшейся от Сиэттла до Японии. Клаггетт дал команду, и подводный ракетоносец «Мэн» повернул налево. Вполне можно было повернуть и направо, однако левый поворот позволял немедленно удалиться от «Акулы», которую они преследовали несколько дней. В следующую минуту подводная лодка повернулась бортом к гигантским тридцатифутовым волнам, бушующим всего в нескольких футах над головой, и выступающая над корпусом рубка, именуемая на американском флоте «парусом», превратилась именно в парус, игрушку сил природы. Подлодка накренилась на сорок градусов. Весь экипаж немедленно схватился кто за что смог, стараясь удержаться на ногах.— Может быть, опустимся поглубже, капитан? — спросил Клаггетт.— Подождём несколько минут. Может быть, по системе космической связи услышим что-нибудь ещё.Три бревна, которые когда-то представляли собой одно из самых великолепных вечнозелёных деревьев в Орегоне, плавали в северной части Тихого океана уже несколько недель. В тот момент, когда их смыло волной с палубы лесовоза «Джордж Макриди», они были ещё зелёными и тяжёлыми. Превратившись в плавающий в океане мусор, бревна пропитались водой, и стальная цепь, соединяющая их, лишила бревна остатков положительной плавучести, придав им нейтральную. Они не могли всплыть на морскую поверхность — во всяком случае не в такую погоду. Бушующие волны лишали бревна возможности подняться вверх, под лучи солнца, которого сейчас все равно не было, и потому они плыли на некоторой глубине подобно дирижаблям, медленно поворачиваясь, в то время как море пыталось разорвать скрепляющую их стальную цепь.Младший акустик на борту «Мэна» услышал что-то на пеленге ноль сорок один, почти прямо по курсу. Это был странный звук, подумал матрос, металлический, похожий на звон, но более низкий. Это не корабль, решил он, но и не какое-то живое существо. Шум почти терялся в грохоте волн и никак не останавливался на определённом пеленге…— Черт побери! — Матрос включил стоящий перед ним микрофон. — Мостик, докладывает акустик — звуковой контакт рядом по борту!— Что? — Рикс бросился в гидроакустический отсек.— Не могу понять, что это, но совсем близко, сэр!— Где?— Не знаю, трудно определить, будто по обеим сторонам носовой части — это не корабль, не знаю, что это за чертовщина, сэр! — Матрос взглянул на точку, появившуюся на экране, напрягая слух, пытаясь опознать звук. — Это не точечный источник шума — он совсем близко, сэр!— Но… — Рикс замолчал, повернулся и скомандовал, руководствуясь рефлекторным чувством опасности:— Немедленное погружение!Он знал, что уже слишком поздно.Весь корпус подводного ракетоносца «Мэн» загудел, как гигантский барабан, когда одно из брёвен ударило по фиберглассовому корпусу, закрывающему носовые датчики гидролокационной системы.Это были три бревна, три части одного дерева. Первое ударило вдоль своей оси по краю купола, почти не причинив ущерба, потому что субмарина двигалась с очень небольшой скоростью — всего несколько узлов, а все на подводной лодке строилось с максимальной прочностью. Однако грохот от удара был оглушительным. Первое бревно отскочило в сторону, однако оставались ещё два, и центральное бревно ударило по корпусу как раз в том месте, где находился центр управления.Рулевой мгновенно отреагировал на команду капитана, до отказа оттолкнув от себя рычаг управления горизонтальными рулями. В результате корма субмарины резко поднялась вверх, прямо к тому пути, по которому двигались бревна. Рули на корме «Мэна» располагались крестообразно. Рули направления находились над винтом и под ним, а слева и справа были плоскости рулей глубины, действующие подобно стабилизаторам самолёта. На наружной поверхности каждого находилась ещё одна вертикальная плоскость, похожая внешне на вспомогательный руль, но являющаяся на самом деле арматурой акустических датчиков. Цепь, соединяющая два бревна, зацепилась за неё. Таким образом, одно бревно оказалось по правому борту, а два — по левому. То, что было на правом борту, вытянулось вдоль корпуса и коснулось вращающегося винта. Раздавшийся грохот ещё никому из команды не приходилось слышать. Винт «Мэна» с его семью лопастями был изготовлен из марганцевой бронзы и обрабатывался, доводясь почти до совершенства, в течение семи месяцев. Он был исключительно прочен, но любая прочность имеет предел. Его лопасти в форме сабли начали бить по бревну одна за другой подобно циркульной, медленно работающей пиле. От каждого удара изгибались наружные края винта. Механик в кормовом отсеке ещё до поступления команды принял решение остановить вращение вала. За пределами корпуса подводной лодки, меньше чем в сотне футов от того места, где находился офицер, слышался визг разрываемого металла, когда арматура акустических датчиков была сорвана с плоскости горизонтального руля правого борта вместе с дополнительной арматурой, удерживающей буксируемые пассивные датчики. В этот момент бревна, одно из которых почти совсем расщепилось, остались позади субмарины, попав в её кормовую струю, и шум резко уменьшился.— Что произошло, черт побери? — почти вскрикнул Рикс.— Мы потеряли хвост, сэр. Оторвались буксируемые датчики, — ответил акустик. — Группа датчиков правого борта повреждена, сэр.Рикс уже выбежал из рубки, так что старшина разговаривал сам с собой.— Мостик, говорит центр управления, — донеслось из динамика. — Что-то повредило наш винт. Веду проверку вала.— Кормовые плоскости горизонтальных рулей повреждены, сэр. С трудом поддаются управлению, — произнёс, рулевой.Боцман вытолкнул молодого матроса из высокого кресла и занял его место. Медленно и осторожно опытный моряк повернул руль управления.— По-видимому, вышла из строя гидравлика. Триммеры, — они управлялись электромоторами, — вроде в порядке. — Затем боцман повернул руль влево и вправо. — Вертикальные рули в порядке, сэр.— Закрепить кормовые плоскости в нейтральном положении. Десять градусов вверх на триммеры. — Это был голос помощника.— Слушаюсь, сэр. * * * — Так что это? — спросил Дубинин.— Металлический звук — оглушительный грохот металлического происхождения на пеленге ноль пятьдесят один. — Офицер постучал пальцем по яркой точке на экране. — Вы сами видите, низкая частота, похоже на грохот барабана… а вот этот шум — вот здесь — гораздо выше по частоте. Я слышал его в наушниках, вроде пулемётной стрельбы. Одну минуту… — Старший лейтенант Рыков на мгновение задумался. — Частота — я имею в виду интервалы между импульсами — соответствует скорости вращения винта корабля… это единственное объяснение…— А сейчас? — спросил капитан.— Все полностью стихло.— Вызвать всех акустиков на гидроакустический пост. — Капитан первого ранга Дубинин вернулся в рубку управления. — Начать поворот, ложиться на курс ноль сорок. Скорость — десять узлов. * * * Достать советский грузовик оказалось очень просто. Они взяли и угнали его вместе с военным автомобилем. В Берлине только что наступила полночь, а, поскольку было воскресенье, улицы выглядели пустынными. Вообще-то Берлин — город весёлый и полный жизни, как и другие города мира, но завтра — рабочий день, а немцы относятся к работе очень серьёзно. Редкие автомобили, что попадались, принадлежали тем, кто спешил покинуть местные рестораны, или немногим рабочим, чьи предприятия функционировали круглые сутки. Короче говоря, поток транспорта был редким, и они сумели прибыть к месту назначения точно вовремя.Раньше здесь стояла стена, подумал Гюнтер Бок. С одной стороны находилась американская воинская часть, с другой — советская, причём у каждой из них рядом с казармами был небольшой, но постоянно используемый учебный плац. Теперь стена исчезла, и между двумя механизированными подразделениями пролегала только полоса травы. Военный автомобиль остановился у ворот советской части. Здесь дежурил небрежно одетый старший сержант двадцати лет отроду с прыщавым лицом. Когда он увидел три звезды на погонах Кейтеля, у него округлились глаза.— Смирно! — скомандовал Кейтель на прекрасном русском языке. — Я прибыл сюда из штаба армии для проверки боевой готовности. Приказываю никому не сообщать о нашем приезде. Ясно?— Так точно, товарищ полковник!— Продолжайте выполнять обязанности… и приведите форму в порядок до моего возвращения, иначе окажетесь на китайской границе! Вперёд! — приказал Кейтель Боку, сидевшему за рулём.— Zu Befehl, Herr Oberst Слушаюсь, господин полковник (нем.).

, — ответил Бок, когда машина двинулась дальше. Ситуация была достаточно комичной, по правде говоря. Кое-что в ней действительно было забавным, подумал Бок. Кое-что. Правда, чтобы оценить это, требовалось особое чувство юмора.Полковой штаб находился в старом здании, где размещался ещё вермахт Гитлера, с той лишь разницей, что русские пользовались помещением, не заботясь о его ремонте. И всё-таки перед ним был разбит обычный садик, и летом на клумбе в виде эмблемы полка высаживались цветы. Здесь был расквартирован гвардейский танковый полк, хотя, судя по часовому у ворот, служащие в нём солдаты вряд ли думали о его героической истории. Бок остановился у самого входа, Кейтель и остальные вышли из машин и направились к входу подобно богам, спустившимся с Олимпа в плохом настроении.— Где дежурный офицер этого бардака? — крикнул Кейтель. Капрал молча указал рукой: капралы не вступают в пререкания со старшими офицерами. Дежурным офицером оказался майор лет тридцати.— В чём дело? — спросил молодой офицер.— Я — полковник Иваненко из армейской инспекции. Нам поручено провести внеплановую проверку боевой готовности вашего полка. Объявить боевую тревогу!Майор сделал пару шагов и нажал кнопку. По всему расположению полка заревели сирены.— А сейчас позвоните своему командиру полка, и пусть он немедленно тащит свой пьяный зад сюда! На каком уровне, майор, готовность вашей части? — спросил Кейтель, не дав дежурному офицеру перевести дыхание. Майор, протянувший было руку к телефону, замер, не зная, какой приказ выполнять раньше. — Ну?— Боевая готовность нашего полка находится на должном уровне, товарищ полковник.— У вас будет возможность продемонстрировать это. — Кейтель повернулся к одному из сопровождающих его офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158