Лагерь разбили на песчаном берегу Нашбрума, бдительно следя за окрестностями.
Однако ночь прошла довольно мирно; лишь вой волков, задравших морды к луне, напоминал нам, что мы не одни в этих пустынных краях. Когда настало утро, чистое, голубое и таящее в себе лишь слабый намек на удушающую дневную жару, мы выехали, торопясь проехать побольше, пока еще свежо. Хорошо, что мы придерживались реки – взмокшим лошадям хватало воды, да и нам тоже. Когда солнце достигло зенита, мы решили остановиться и перекусить под тенью кривого хлопкового дерева. Есть никто не хотел, зато можно было отдохнуть от палящего солнца.
Однако довольно скоро мы снова двинулись в путь. Где-то к полудню начали собираться облака, и налетела короткая гроза. Ее едва хватило для того, чтобы слегка смочить полынь, сухую траву и острые камни. К тому времени, как солнце стало терять свой яростный блеск и от залитой светом земли начали исходить волны жара, мы добрались до Вайрада. К северу и востоку от нас отражали красный огонь заходящего солнца острые пики Белых гор.
– Ну и денек был, – вздохнул Мэрэм, спешиваясь, чтобы поискать дров для ночного костра. – Я испекся, хочу пить и устал, и, что еще хуже… я воняю. – Он прижал нос к подмышке. – Эта жара еще страшнее, чем дождь в горах Полумесяца.
– Гм-м, – протянула Атара. – Она страшнее только потому, что ты страдаешь от нее сейчас . Подожди, когда мы будем возвращаться…
– Если будем, – проворчал мой друг, смахивая бисерины пота с густой бороды. – Вэль, ты уверен, что это Вайрад?
Я указал на реку.
– Ринальд велел смотреть, когда она повернет. Нам тоже надо будет повернуть на юго-восток и ехать еще сорок миль до перевала.
На востоке виднелось нагромождение черных камней, совершенно не проходимое для лошадей.
– Ну что ж, завтра нам придется проехать около сорока миль.
– Слишком много, – сказал Кейн, подходя к нам и изучая местность. – Половину бы осилить.
– Не нравятся мне эти края. Лучше поскорее отсюда выбраться.
– Если загоним лошадей, то застрянем надолго. Хочешь прогуляться в Кайшэм пешком?
Лагерь укрепили бревнами и ветками, которые отыскали у реки. Луна, поднявшаяся над черными холмами, потихоньку убывала, но все еще была почти полной. Ее свет заставлял выть волков на равнинах; высокий жалобный звук тревожил Мэрэма и Лильяну с мастером Йувейном. Чтобы успокоить их, Альфандерри перебирал струны и пел о прошлых эпохах и о лучших временах, которые придут, когда Галадины и Элийины будут вновь бродить по земле. Его чистый голос разносился вдоль реки, эхом отражаясь от зловещих скал.
Только Кейн остался недоволен.
– Слишком громко, – проворчал он Альфандерри. – Это не Алония. И даже не Суррапам.
Менестрель запел потише. Нежные звуки, казалось, гармонировали с воем волков, смягчая его и делая менее пронзительным. Однако затем, перекрывая прекрасный голос и волчий вой, с севера, там где река поворачивала к пологим холмам, донесся Далекий звук, который было страшно слышать.
– Ш-ш-ш, что это? – спросил Мэрэм, трогая Альфандерри за колено.
Альфандерри отложил мандолину. Снова раздался этот далёкий звук, а потом в ответ такой же, много ближе – с холмов на востоке. Кошачьи вопли, крики раненой лошади, плач проклятых – все сливалось в единый пронзительный вой.
– Это не волк! – воскликнул Мэрэм. – Но что?
Снова повторился вой, ближе, и сейчас он был одновременно похож на карканье вороны и медвежий рев: ОУВРРРУУЛЛЛ!
Кейн вскочил на ноги и выхватил меч.
– Ты знаешь, что это? – спросил Мэрэм, тоже вынимая меч.
ОУВРРРУУЛЛЛ!
Теперь уже все мы, за исключением мастера Йувейна, схватили оружие и стояли, вглядываясь в освещенные луной скалы у реки.
– Ради женской любви, Кейн, прошу, скажи нам, с чем мы столкнулись!
Однако Кейн хранил молчание, вглядываясь в темноту.
Крик повторился снова, но, похоже, отдаляясь. Через некоторое время он совсем ослабел и исчез в ночи.
– Нет, для меня слишком! – Мэрэм с обвиняющим видом повернулся к Кейну, словно бы это он вызвал ужасные голоса. – Волки так не воют!
– Не воют, – проворчал Кейн. – Но Синие – еще как.
– Синие!.. Кто такие Синие?
Вместо Кейна ему ответил мастер Йувейн, который склонился у костра, достал книгу и процитировал из «Видений»:
– «Тогда придут синие люди, полумертвецы, чьи крики подобны смерти. Они – предвестники Красного Дракона и призраки битвы». Всегда удивлялся, что означают эти строки. – Он закрыл книгу.
– Вот что они означают, – сказал Кейн. – Никто из нас не уснет этой ночью.
Он поведал нам то немногое, что знал о Синих, низкорослом и сильном народе, расе воинов, выведенной Морйином в эпоху Мечей. Их тела имели мало нервов и были нечувствительны к боли. Этот дар усиливался тем, что они ели ягоды кирки, позволявшие идти в бой в безумии гнева. Ягоды также окрашивали кожу в бледно-голубой цвет, а большинство Синих усиливали этот эффект, втирая в кожу синий сок. Многие также демонстрировали струпья и воспаления на руках и ногах, ибо, нечувствительные к боли, они не обращали внимания на свои раны. Зато не могли не обращать внимания враги – Синие шли в бой обнаженными, размахивая ужасными стальными топорами, выли, как сумасшедшие волки, и убивали без сожаления, словно их души были мертвы. Поэтому их называли Бездушными или Полумертвыми.
– Если Зверь создал этих воинов в эру Мечей, то почему здесь не сказано о них больше? – спросил мастер Йувейн, постучав по книге.
– Есть и другие книги, – буркнул Кейн, изучая мерцающую землю вокруг нас. – Вот доберемся когда-нибудь до Библиотеки, может, ты их и прочтешь.
Потом, сообразив, что слишком резко разговаривает с человеком, который заслуживает уважения, он поменял тон.
– К тому же они слишком ужасны, чтобы их описывать. Синие орудуют огромными топорами и заботятся о плоти других еще меньше, чем о своей собственной.
Морйин использовал Синих в начале завоевания Алонии. Они с успехом истребили всех своих противников, но сами оказались почти неконтролируемыми. Поэтому после одной особенно кровавой битвы Морйин – лорд Лжи, Предатель – пригласил вождей Синих на празднование победы. И там своей собственной рукой налил в их чаши отравленное вино.
– Говорят, все Синие исчезли в одну ночь, – сказал Кейн, глядя на горы. – Но думаю, что кто-то смог бежать и найти убежище здесь. Давно ходят слухи о том, что в Белых горах кроется какой-то ужас.
Мы молча смотрели на заснеженные вершины, сверкающие в лунном свете.
– До гор еще добрых сорок миль, – заметил Мэрэм. – Если на самом деле мы слышали Синих, то что они делают в холмах Йарконы?
– Я тоже хотел бы это знать. – Кейн хлопнул его по плечу и зловеще улыбнулся. – Но не так чтобы очень сильно. И не сегодня. Давайте наконец спать. Альфандерри и я покараулим первыми. Если Синие решат нам спеть, не сомневайтесь – мы вас разбудим.
Полумертвые, если это и вправду были они, ночью не вернулись. И все равно мы спали плохо. Когда настало утро, все поднялись красноглазые и раздражительные, уставшие так, что с трудом взобрались на лошадей. Хоть бы несколько облачков скрыли солнце!.. Увы, с каждым часом оно становились все жарче, угрожая затопить огнем все небо. Люди покинули эту местность. Свернув на юго-восток у изгиба реки, мы отыскали несколько покосившихся хижин на усеянной камнями равнине и хотели удостовериться, правильно ли едем. Однако хижины оказались пусты. Наверное, ночные крики Синих спугнули обитателей деревни, и те отправились искать защиты в замке местного лорда.
Поздним утром мы заметили несколько стервятников в небе и, подъехав ближе, ощутили отвратительный запах. Мэрэм предлагал заблаговременно свернуть, что бы ни лежало в том направлении, но Кейн, как всегда, пожелал взглянуть на то, что должно быть увидено. Вскоре мы добрались до небольшой возвышенности. Перед нами, вырастая из полыни и травы подобно жутким деревьям, высились три деревянных креста, с которых свисали почерневшие тела трех обнаженных людей; рядом на перекладинах сидели стервятники.
Кейн увидел птиц смерти, и его лицо потемнело. Он поскакал вперед, размахивая мечом и рыча как волк. Сначала стервятники не обратили внимания на одинокого всадника, но когда его меч отсек одному голову, остальные поднялись в воздух и принялись встревоженно кружить, ожидая, когда обезумевший человек оставит их в покое и можно будет спокойно попировать.
– Как я ненавижу этих проклятых птиц! – Кейн спешился, чтобы вытереть меч о траву. – Они – насмешка над благороднейшим творением Единого!
Мы подъехали ближе, закрывая лица плащами, – запах стоял невыносимый. Я заставил себя взглянуть на останки людей, так ужасно истерзанных клювами стервятников.
– Ты не говорил нам, что Синие научились гнусностям Палача.
– Я никогда и не слышал о таком. – Кейн бросил взгляд на кресты. – Это, наверное, дело рук одного из лордов, перешедших на сторону Каллимуна.
– Какого лорда? – спросила Лильяна, подъехав к нам. – Ринальд сказал, что лорды Вайрада следуют за Кайшэмом.
– Ну, похоже, что некоторые из них следуют за Айгулем.
Я слез с Эльтару, подошел к центральному кресту и, протянув руку, коснулся ступни распятого человека. Мертвая плоть была мягкой, вздувшейся и горячей – такой же горячей, как раскаленный воздух.
– Мы должны предать их земле.
Кейн воткнул меч в каменистую землю.
– Не спорю, Вэль. Однако нам придется копать целый день. А тот, кто распял их, может вернуться…
Мэрэм, дрожащими руками придерживавший у лица край плаща, не выдержал:
– Прошу, едем, пока не поздно!
Кейн, всегда с ним споривший, на этот раз кивнул.
– Он прав, надо ехать. Оставим птицам их обед. Даже стервятники должны есть.
Помолившись за трех людей, закончивших жизнь в этом пустынном месте, мы сели в седла и продолжили путешествие. Альфандерри увлажнил горло кровью с потрескавшихся губ и запел, чтобы подбодрить нас. Он выводил прекрасную мелодию в память об умерших, чьи души ушли к звездам за глубоким синим небом, но, несмотря на только что увиденный ужас, слова песни были о жизни:
Пой же песню славы,
Пой же песню славы,
Ибо свет Единого
Над миром воссияет.
– Слишком громко, – проворчал Кейн, оглядывая пологие холмы.
Однако Альфандерри, сосредоточившись на образе камня Света, что лежал где-то впереди, пел громко, с опрометчивой самозабвенностью, и его голос наполнял окрестности. Даже травы, выжженные и чахлые, должно быть, плакали при звуках чудесного пения.
– Проклятие, слишком громко, я сказал! – рявкнул Кейн, бросая на Альфандерри разгневанный взгляд. – Ты хочешь о нас всему миру растрезвонить?
Альфандерри, казалось, был пьян от красоты собственного пения и не обратил на Кейна никакого внимания. Странные и прекрасные звуки лились из его уст неиссякаемым потоком.
– Черт побери, Альфандерри, приди в себя!
Кейн с негодованием посмотрел на менестреля, и тот неожиданно затих, как побитый щенок.
– Мне очень жаль… я был так близок… так близок к тому, чтобы отыскать слова ангелов…
– Если явятся палачи, даже ангелы нам не помогут.
Атара указала на далекий холм. Я посмотрел в ту сторону и увидел, как за ним мелькнула туманная фигура.
– Что там? – покосился Кейн.
– Человек – похоже, одетый в синее.
При таких новостях Мэрэм сглотнул комок в горле.
– Мне жаль, – повторил Альфандерри. – Но, может быть, синий человек нас не заметил…
– Глупый менестрель, – тихо сказал Кейн. – Поехали, и будем надеяться на лучшее.
Мы снова двинулись в путь. С каждой пройденной милей воздух становился все раскаленнее, мерцал и плавился; нас преследовало зловоние смерти. Местность круглилась холмами, как волнами; петляя между ними, мы старались выдерживать курс.
Через некоторое время я почувствовал спиной что-то неприятное, словно на меня смотрел стервятник. Я остановился и поглядел налево.
– Что там? – спросил Мэрэм, остановив коня. – Что вы увидели?
Нам советовали избегать Айгуля, и мы старались. Однако Айгуль нашел нас сам.
Отряд рыцарей перевалил через гребень холма и поскакал вниз по склону прямо к нам. Их было человек двадцать. Кольчуги и шлемы сверкали на солнце. Всадник рядом с предводителем отряда вез древко с развевающимся штандартом: на ярко-желтом полотнище выделялись чешуя и свирепый язык огромного красного дракона.
– О Боже! – закричал Мэрэм. – О Боже!
Лильяна обнажила меч.
– Бежим или деремся, Вэль?
– Может быть, ни то, ни другое, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие – ради Мэрэма и самого себя. Повернувшись, я показал направо, где, подобно покрытому травой замку, высился холм. – Туда!
– Правильно, – согласился мастер Йувейн, глядя на несущихся на нас людей. – Может, это просто какой-нибудь своенравный лорд и его слуги. Если мы побежим, они решат, что мы боимся.
– Ну, мы и вправду боимся, – заметил Мэрэм. Он сказал еще что-то, но мы уже сорвались в галоп, и ветер отнес его слова в сторону.
Нам потребовалось всего несколько минут, чтобы подняться на почти плоскую вершину холма. Теперь было хорошо видно: следом за лордом с красным драконом на желтом сюрко ехали три обнаженных воина, чьи тела казались покрытыми синей краской. Их маленькие горные лошадки двигались легче, чем боевые кони тяжеловооруженных спутников. Мышцы у синих воинов бугрились, и каждый сжимал в руках огромный стальной топор.
– Мне очень жаль, – сказал Альфандерри Кейну, обнажившему меч и не сводившему глаз с приближавшегося отряда.
– Нам теперь не твое сожаление понадобится, мой юный друг, а твоя сила. И твоя храбрость, – с мрачной усмешкой ответил Кейн.
Отряд поднялся на гребень соседнего холма. Потом их предводитель вместе со знаменосцем и одним из синих людей отделился от основной группы и подъехал ближе к нам. Это был быстроглазый человек с лисьим выражением на жестком лице. Многие могли бы назвать его красивым, и он, казалось, нарочно демонстрировал свое изящество, прямо и горделиво сидя на лошади. Его глаза, такие же темные, как и аккуратно подстриженная бородка, уставились на меня, словно отравленные копья, пронзая сердце тьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125