– Думаешь, он вторгнется в Дэли из Гальды? – с беспокойством спросил Мэрэм.
– Не сразу, у него нет на это сил. Нет, сначала он двинется против Эанны.
– Но если Суррапам удержится, то тогда он должен будет…
– Суррапам не удержится. Мы все это видели.
– Может, и нет, – сказал я. – Но гесперийцы не смогут продолжать свое завоевание и одновременно атаковать Эанну.
Кейн свирепо тряхнул головой.
– Не сами. Поэтому Морйину нужен черный ход в Эанну. И теперь он у него имеется, через Йаркону.
Сияние камня Света померкло, я отдал чашу Мэрэму, а сам сидел, глядя в огонь. В пламени его мне виделась гибель великой Библиотеки. И полные ненависти глаза герцога Юлану.
– Герцог Юлану не так силен, чтобы атаковать Эанну.
– Скоро будет. Морйин прибавит ему сил.
– Через Элайвагар?
– Только так – это ключ к его завоеваниям. Однажды земли иманиров захватят, и у него окажется путь через горы, по которым можно будет провести армии в Йаркону, а потом и в Эанну. А когда Эанна падет, настанет очередь Тали и всего северо-запада. – Кейн перевел дыхание и продолжал. – И тогда ничто не остановит Морйина. Он соберет флот, отправит армии мимо Неду и через Дельфиний пролив нападет на Алонию.
Я смотрел на языки пламени, пляшущие на чаше камня Света. В Мэрэме же закипал огонь другого рода.
– Тогда мы должны остановить Морйина раньше.
Я снова сжал рукоять меча, великая горечь терзала мою душу.
– Наверное, я должен был убить его.
Кейн положил руку мне на плечо и сказал странную вещь.
– Ты сделал это из сострадания, и не о чем тут сожалеть. Хорошо, если бы мы все были способны на такое сострадание.
Атара, державшая теперь камень Света, повернулась ко мне.
– Даже прорицательница не в силах видеть все вероятности, ты же знаешь. Если бы ты умер в Аргатте, возможно, мы никогда бы не спаслись. Так что камень Света мог бы сейчас держать в руках один из Красных клириков Морйина.
Это был один из тех моментов, когда казалось что золото камня Света скрывает в своих глубинах чистый свет – как и Атара. Она кивнула мне.
– Придут ли валари на помощь иманирам и станут ли сражаться с Морйином?
– Да, – отвечал я. – Если мы не будем сражаться друг с другом.
Мэрэм посмотрел на Кейна.
– Я не перенесу, если Зверь увидит Аландиль, – сказал он. – Может быть, Звездный народ вернется и окажет помощь?
Все мы понимали, что Кейну запрещено говорить о других мирах. Так же, как он сам себе запретил говорить о своем прошлом. Однако на этот раз, к нашему удивлению, нам был дан ответ.
– Однажды они уже посылали помощь. Но Элийины никогда не вернутся снова, пока Морйин свободно творит зло. Ты говоришь о великолепии Аландиля. Оно ничто по сравнению с городами Звездного народа и Элийинов. И Галадинов, да, Галадинов. Что, если Морйин или ему подобный вложит камень Света в руки Темного? Они не станут рисковать разрушением целых миров и красоты, которой вы и представить себе не можете.
Лильяна, взяв камень Света, кивнула Кейну.
– И поэтому нам нужно прежде всего и всегда смотреть на этот мир. И поэтому же я обязана вернуться в Трайю. Сестринство должно приготовиться к тому, что грядет.
Лильяна рассказывала о Мэйтрише Тэли так же мало, как Кейн о Черном Братстве. Однако мое сердце возрадовалось, когда она посмотрела на мастера Йувейна.
– Возможно, настало время, когда два наших ордена откроют друг другу свои цели.
Она отдала ему камень Света, и уродливое лицо Йувейна осветилось прекрасной улыбкой.
– Время воистину настало. Главное, я знаю – мы можем звать друг друга Сестрами и Братьями.
Потом камень Света взял Дэй, и его глаза расширились от удивления, а Лильяна пожала руку мастеру Йувейну.
Мастер Йувейн вытащил варистеи и сидел, глядя на него. Движимый внезапным вдохновением, он поднес кристалл ко лбу Дэя. Казалось, камень Света влил свое сияние в зеленый камень – из него полился изумрудный свет, и эти лучи уничтожили татуировку в виде красного дракона, обезображивавшую Дэя. Через несколько мгновений сияние угасло, а мы все смотрели на мальчика сквозь пламя костра.
– Это не сон? – прошептал Дэй, отдавая камень Света Кейну. Он потер пальцами лоб, словно ощущая под ними ненавистную татуировку. – Я хочу посмотреть! Вэль, можно я в твой меч посмотрюсь?
Я вынул из ножен Элькэлэдар и держал его так, что Дэй мог видеть свое отражение в сияющем серебре. Но меч в присутствии камня Света вдруг вспыхнул так ярко, что на несколько мгновений никто из нас не мог видеть. Потом вновь обрел зеркальную гладкость, и Дэй сидел, с удивлением глядя на себя.
– Она и в самом деле исчезла. Теперь в Трайе меня не выследят.
Мы решили, что мальчик отправится в Трайю с Кейном и Лильяной, а там Лильяна за ним присмотрит. Атара проводит их мимо гор со стороны Вендраша. Она собиралась засвидетельствовать свое почтение Сайаджаксу и племени кармэк, прежде чем продолжить путь с Кейном и остальными в Трайю, чтобы закончить дела с отцом.
– Король Киритан должен узнать, что камень Света найден и поиск закончен. И я должна сказать ему это.
– Хотелось бы посмотреть… – Кейн глядел на чашу, которую держал в руках. Его глаза, похожие на черный камень, казалось, коснулись яростного света самого творения. – Хотя также хотел бы я посмотреть на его лицо, когда Вэль покажет ему это.
Он передал камень Света мне.
– Ты уверен, что не хочешь изменить свои планы?
Я сжал чашу в ладонях.
– Камень Света прежде должно принести к валари. Мы его стражи и не сможем выполнить свой долг, если я тайком от моего народа отнесу его в Трайю.
– Но, Вэль, – напомнил мне Мэрэм, – король Киритан велел нашедшему камень Света принести его к нему. Наши клятвы…
– Мы клялись отыскать камень Света для всего Эа, но не для себя самих. Для Эа, Мэрэм, – не для короля Киритана.
– А как тогда насчет твоей клятвы?
Золото камня Света вдруг стало в моих руках холодным, как лед. Я прекрасно помнил, как стоял в зале короля Киритана перед тысячами рыцарей и знатных лордов, обещая королю, что принесу ему камень Света и тогда объявлю Атару своей невестой.
Я посмотрел на Атару, сидевшую неподвижно, словно статуя.
– Эту клятву я один исполнить не в силах.
После наш разговор свернул на воспоминания о том, что мы перенесли вместе, и о радостях, и о печалях. Кейн припомнил, как Огонек кружился на носу Альфандерри. Эта история заставила Дэя рассмеяться легким детским смехом, который мы были рады услышать, ибо казалось, что мальчик никогда уже не будет смеяться снова. Его неожиданная радость заставила всех нас прослезиться, особенно Лильяну, которая сама едва не потеряла способность смеяться, как и предсказывала когда-то Атара на берегу залива Китов. Ибо эта женщина слишком глубоко заглянула в разум Морйина и увидела там зло такое огромное, что ее собственная радость жизни могла бы угаснуть навеки. Даже сияющего присутствия камня Света оказалось недостаточно, чтобы излечить ее.
Наконец настало время начать долгие и горькие прощания. Мастер Йувейн рассказал Дэю о Великом Белом Братстве и отдал ему свою копию «Сэганом Эли». Дэй пообещал прочесть ее и когда-нибудь приехать в Меш. Я отдал Кейну точильный камень из спрессованной алмазной пыли, который когда-то подарил мне мой брат Мэндру. Лезвие Элькэлэдара не нуждалось в заточке, а кэлама Кейна иногда требовала этого. В ответ он отдал мне один из камней крови, которые взял в покоях Морйина, и научил меня им пользоваться. Далеко за полночь, когда луна уже висела низко над горизонтом, я переговорил с Лильяной о некоторых вещах, которые она увидела в разуме Морйина.
А потом мы с Атарой бродили среди волнующихся трав на краю нашего лагеря. Дважды она чуть не упала, когда длинная трава цепляла ее за ноги. На этот раз она была воистину слепа. Я предложил ей руку, но Атара отказалась.
– Я должна научиться обходиться сама.
– Никто из нас не должен быть один. Если этот поиск и научил меня чему, так этому.
– Все же ты не можешь ходить за меня. Не можешь смотреть за меня.
– Нет. – Я коснулся кольчуги на своей груди, под которой находился камень Света. – Но теперь, когда камень найден, я могу жениться на тебе.
– Я все еще не исполнила своего обета, – напомнила она мне.
Остановившись, я посмотрел через степь на запад, в сторону Аргатты.
– Так скольких ты убила? Шестьдесят человек? Семьдесят?
– Ты хотел бы, чтобы больше?
Я прислушался к биению ее сердца.
– Тебя удерживает не клятва.
– Нет, – тихо ответила Атара, прикасаясь к повязке на своем лице. – Я не могу выйти за тебя так .
– Но зрение вернется, – сказал я, имея в виду ее способность к пророчествам, которая, казалось, стала только сильнее. – В Аргатте, когда Кейн коснулся…
– Кейн пойдет своим путем, а я своим. И Кейн – всего лишь Кейн, понимаешь?
Я оглянулся на костер, где, подобно одинокому стражу, стоял мой друг, обозревая кругом степь.
– Иногда Кейна ведут пути Единого. Но слишком часто влекут его собственные пути. У него нет силы даровать мне видение. В Аргатте, на мгновение, он помог мне отыскать путь обратно к Единому. Но я… не могу навсегда остаться там. И поэтому я совершенно слепа.
– Мне все равно.
– Но мне не все равно. Когда-нибудь, если я принесу тебе сына, как я желала тысячи раз и к чему стремилась, как только могла… моего сына… Когда я возьму его на руки и буду кормить своим молоком, когда я посмотрю на него… Если я не смогу увидеть его, если я не смогу видеть, как он смотрит на меня, мое сердце разобьется.
Я стоял под пылающими звездами, недоступными ей теперь, этими узорами жизни и смерти, вышитыми серебряной иглой рока. И тот же рок выковывает наши сердца, а в огне ненависти или любви, это уж решать только нам.
– Понимаю. – Как мог я любить эту женщину, если бы не охранял ее сердце, как свое собственное, как сам камень Света?
– Я знаю, что это тщетно. Я знаю, что это эгоистично, но я…
– Понимаю.
Шевельнувшись, я погладил ее волосы, мерцающие в звездном свете серебром и золотом. Но Атара покачала головой и отодвинулась от меня.
– Нет-нет, я теперь имакла , разве ты не слышал. Я имакла и меня нельзя касаться, – прошептала она.
– Мне все равно, Атара.
Я знал, что ей будет тяжело, если я прикоснусь к ней, но еще тяжелее – если нет. И так в последний раз я поцеловал ее, и губы мои обожгла боль худшая, чем от драконьего огня.
Мы сели рядом на холодную траву и, держась за руки, ждали, пока солнце не зажжет небо над горами на востоке. Когда настало время прощаться, Атара сжала мою руку.
– Удачи тебе, Вэлаша Элахад.
На мгновение глаза мои обожгло словно огнем, и все расплылось, так что я стал почти так же слеп, как она.
– Ступай в свете Единого.
Она ушла седлать лошадь, а я сидел, молча глядя на последние ночные звезды. Через некоторое время ко мне подошел Мэрэм. Каким-то образом он понял, что произошло между нами, и я любил его за это.
– Будь храбрым, старый друг, ибо всегда остается надежда. Если ты и научил меня чему, так этому.
Я вынул из-под кольчуги камень Света и протянул к небу. Первые лучи солнца, встающего над склонами Таркеля, вдруг окрасили его, и я понял, что Мэрэм прав.
– Спасибо тебе.
Я сжал руку друга, и он помог мне подняться на ноги. Я указал на восток в сторону Таркеля.
– Почему бы нам теперь не поехать за тем пивом, которое я обещаю тебе вот уже последнюю тысячу миль?
Улыбка, осветившая лицо Мэрэма, напомнила мне о том, что не важно, как сильно буду я скучать по Атаре и тем, кто покинет нас сегодня, ведь дорогие мне люди ждут у сияющих гор моего дома.
Глава 47
В миле от лагеря Атара отыскала брод через Алмазную реку и повела через него Лильяну, Дэя и Кейна. Там уже простирались земли племени эдарийи, в настоящее время союзного Кармэку. Атара ехала на огненной лошади, со шкурой черногривого льва на плечах, и я не боялся за нее – лишь испытывал великое сомнение в том, что мы сможем увидеться снова.
В тишине утра мы с Мэрэмом и мастером Йувейном направились на восток вдоль реки. Здесь не нашлось пограничных камней, отмечающих точное место, где Эльтару впервые поставил копыто на почву Меша. Но когда степь уступила пологим предгорьям, предшествующим Шошанской гряде Утренних гор, я понял, что больше мы не найдем здесь сарнийцев, обрабатывающих каменистую землю или пасущих на пастбищах стада овец, но встретим лишь воинов валари, следующих за знаменем короля Шэмеша.
Под склонами горы Таркель стояла крепость, обращенная к Алмазной и к долине, через которую текла река. Это было огромное квадратное сооружение с толстыми гранитными стенами – одна из двадцати двух сторожевых крепостей, окружавших королевство моего отца. Вежливость требовала, чтобы мы проехали через нее и засвидетельствовали свое почтение командующему. И рыцари, и воины, стоявшие на стенах, пожалуй, потребовали бы этого, если бы мы попытались проехать мимо. Правду сказать, трое неизвестных никогда не смогли бы просто проехать из Вендраша в Меш незамеченными и неостановленными.
У северных ворот нас встретили пятьдесят воинов в кольчугах и командир крепости, мужчина с полным длинным лицом, почти седой, длинноволосый. Он представился как лорд Мэнтану из Пушку. Чуть ли не весь его гарнизон вышел посмотреть на трех странных людей, которые явно не были сарнийцами, и при этом невредимыми пришли из сарнийских земель.
– Кто вы? – спросил лорд Мэнтану, как только мы остановились за воротами.
Его люди выстроились по обеим сторонам дороги, ведущей от ворот, на всякий случай сжимая рукояти кэлам. Я не узнал никого из них. Похоже, крепость населяли воины из земель по берегам реки Савош, той части Меша, что я навещал более десяти лет назад.
– Мое имя, – сказал я, откидывая плащ, чтобы показать лебедя и звезды на истрепанном сюрко, – Вэлаша Элахад.
Как молния лорд Мэнтану выхватил свою кэламу и направил на меня. И так же быстро обнажили мечи его воины.
– Невозможно! – воскликнул он. – Сэр Вэлаша погиб прошлой весной в Ишке, в Черной трясине. Нам докладывали об этом!
– Это новость для меня, – проговорил я с улыбкой. – Похоже на то, что ишканы прислали неверный доклад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125