Однако в лунном свете стоял незнакомец. Точнее, я сначала так решил, потому что он был одет в длинный дорожный плащ с капюшоном, полностью скрывавшим лицо.
Когда он заговорил, я понял, что это вовсе не незнакомец.
– Вэлаша Элахад, почему ты бежишь от меня?
Его голос звучал еще слаще, чем голос Альфандерри, а когда человек отбросил капюшон, луна осветила прекраснейшее из лиц. Волосы сияли как золото, глаза были словно два солнца источавших золотистый свет во тьму. На груди туники, отороченной черным мехом, красовалась вышивка: огромный красный дракон.
Я старался не смотреть на него, но мои веки словно пришпилили гвоздями. Я старался не слушать, но этот голос заглушал скрипение досок и вой ветра.
– Ты убил моего сына.
Я начал было отрицать, потом вспомнил, что ни в коем случае не должен с ним разговаривать.
Морйин протянул изящную руку и коснулся ножен, в которых лежал мой сломанный меч.
– Я говорил тебе, что ты снова убьешь этим мечом… Так и случилось.
– Нет, – прошептал я. – Он…
– Мой сын! – неожиданно зарычал Морйин – так громко, что я испугался, как бы не сломались корабельные мачты. И так ужасна была мука в его голосе, что я испугался, как бы не сломался я сам.
– Мой сын, – повторил Морйин уже тише. – Мой единственный сын.
Я прижал руки к ушам, а потом закрыл и глаза, чтобы оградить себя от вида невыразимого страдания, отражавшегося на его лице.
Тогда Морйин коснулся рукой моего лба, прижав палец к шраму. Голос отдавался у меня в мозгу серебряными перезвонами; глаза заглядывали туда, куда не должен заглядывать человек.
– В последнюю нашу встречу мы пришли к выводу, что тебе надлежит умереть. Но теперь, когда ты убил Мелиадуса, тебе надлежит умереть тысячу раз. Хочешь, я покажу тебе как?
Не дожидаясь ответа, он поднял руку и ударил меня в грудь. Сила удара была такова, что я перелетел через борт и упал в темную пустоту, а потом погрузился в еще более безбрежную тьму моря. Я тонул в бурлящих волнах, словно камень, задыхаясь, барахтаясь, глотая воду… Соль обжигала легкие, а холод проникал все глубже, высасывая саму жизнь.
Потом тьма моря сменилась жалящим блеском, и я понял, что уже не падаю в океанские глубины, а пойман в расселине меж двумя горами, и вокруг бушует снежная буря. Дыхание перехватило, ветер заморозил мои члены, ледяные иглы вонзались в плоть. Боль была ужасна, меня словно пронзали холодные стальные ножи.
Потом они пронзили меня на самом деле – под крики свирепых синекожих воинов, которые каким-то образом окружили меня и прижали к скальной стене. Сверкающие топоры сокрушили щит моего отца и кольчугу и вонзились в мой живот. Я открыл рот, чтобы закричать в агонии, но другой топор ударил меня в лицо, и я уже ничего не мог произнести, даже прошептать о том, как боюсь умирать.
Так и продолжалось. Лорд Лжи обещал мне тысячу смертей, однако пока я стоял на носу качавшегося корабля, а прекрасная рука касалась моего лба, мне почудилось, что я умер тысячу тысяч раз.
– Ты видишь, Вэлаша? Видишь?
Казалось, луна уже многие часы изливает на нас свое сияние, пока я боролся с ужасными картинами, что насылал на меня Морйин. Но я боролся недостаточно успешно. Даже яростная воля сражаться, которой научил меня Кейн, не могла дать ему отпор.
Наконец Морйин отвел руку. Миллионы звезд висели над нашими головами словно ножи.
– Теперь ты видел свою судьбу. Знай, что лишь одно может изменить ее. Лишь одним способом можно убедить меня оставить тебе жизнь.
Я проследил направление его взгляда и неожиданно увидел у себя в руках золотую чашу. Он взял у меня эту чашу и повернул так, чтобы я мог заглянуть внутрь.
Там, в сияющих глубинах, что были глубже морских, я увидел себя стоящим на вершине высочайшей горы мира перед огромным золотым троном. Морйин, сидевший на троне, сошел вниз и протянул руку ко мне. Потом указал на восток и запад, север и юг, на Дэли и Суррапам, Сунгару, Алонию и остальные королевства мира. Все это, сказал он, будет дано мне во власть. Он сделает Атару моей королевой, и я буду править тысячу лет как Верховный король Эа.
Долгое время я смотрел в золотую чашу. Я видел Красную пустыню, покрытую цветами, и Вардалуун, превратившийся в Райский сад. Я видел, как воины тысячами бросают оружие и мир приходит во все земли.
Когда я наконец поднял взгляд, Морйин снова изменился, Если это возможно, он стал еще прекраснее, чем раньше. Золотые глаза сияли состраданием, место туники с вышитым драконом заняло неземное радужное сияние. Я понял что он превратился из человека в одного из великих Элийинов.
– Находясь три эпохи в жестоком и ужасном мире, я и сам делал жестокие и ужасные веши. Я часто убивал людей – так же, как и ты, Вэлаша Элахад.
Страдание, которое я разглядел в прекрасных печальных глазах, было истинным и глубоко меня тронуло. Лишь золотая чаша струившая свет, как прохладнейшую и свежайшую воду, удержала меня от того, чтобы броситься ничком и зарыдать.
– Вскоре камень Света будет найден, – продолжил Морйин, глядя в чашу, – старый мир разрушен и построен новый. Ты и Атара, и все ваши дети и внуки будете жить в мире, не знающем войны.
Лишь Морйин понимал, как сильно я желал всего этого. И все это было ложью. Самая ужасная ложь – та, в которую безумно хочется верить.
– Ты уже близок к предмету поисков, верно?
Я закрыл глаза и медленно покачал головой.
– Да, очень близок.
– Открой глаза, чтобы я увидел, где ты.
Я страстно желал открыть глаза и узреть мир, превратившийся в место красоты и света.
– Открой глаза, прошу – становится поздно, светает.
Я стоял на носу колыхавшегося корабля, пытаясь прислушаться к шуму ветра, а не к золотому голосу, и понимал, что долго противиться не смогу.
– Звезды, Вэлаша. Дай мне увидеть те же звезды, что видишь ты.
Моя рука сжалась на рукояти меча, но я помнил, что тот сломан.
В конце концов я открыл глаза и посмотрел на звезды на востоке. Мастер Йувейн однажды сказал мне, что тьму можно одолеть не в битве, а лишь при помощи света. И там, как раз над темной линией горизонта, сверкала белая звезда, более яркая, чем остальные. Я устремил взгляд на одинокий огонек, что звался Вэлаша, Утренняя звезда, и открыл себя этому сиянию. Оно неожиданно заполнило небо и совершенно поглотило меня. Я исчез в нем, как серебряный лебедь, сгорая в священном огне, не имеющем ни начала, ни конца.
– Будь ты проклят, Элахад! – донесся голос Морйина откуда-то издалека.
Когда я повернулся, он уже исчез.
Я схватился за борт, вдыхая аромат моря и острый запах смолы, которой пропитывали швы скрипевшего корабля. Хотя ночные созвездия все еще висели в небе, словно сияющие маяки, на востоке разгоралась красная полоска, возвещающая восход солнца.
Вернувшись к своим спутникам на корму, где мы расстелили спальники, я обнаружил, что Кейн бодрствует. Он, похоже, бодрствовал всегда.
– Что случилось? – прошептал Кейн, когда я уселся на свою шкуру. – Ты словно привидение увидел.
– Хуже. Морйина.
Много раз мастер Йувейн просил меня не произносить проклятого имени; вот и теперь простое его упоминание заставило целителя проснуться. Впрочем, наставник всегда вставал рано, а палубу корабля уже осветили первые робкие лучи солнца.
Я рассказал им обоим о том, что случилось, когда я стоял в одиночестве у борта.
– Ты правильно поступил, Вэль, – кивнул мастер Йувейн. – Утренняя звезда, говоришь? Хм-м, интересный вариант медитации света…
Глаза Кейна, черные, как ночное море, обшаривали палубу и мачты, словно в поисках Морйина.
– Меня беспокоит то, как много он знает о смерти своего сына. Боюсь, он становится сильнее.
Они вместе с мастером Йувейном согласились с тем, что мне следует продолжать медитации. Также я должен был учиться охранять вход в свои сны.
– И надо упражняться на мечах, – сказал Кейн. – Не все сражения с Морйином будут идти среди чертовых иллюзий и обманов.
Я заметил, что у меня теперь нет меча.
– Так давай сделаем. Думаю, капитан Кэральд выделит тебе кусочек дерева.
Как оказалось, капитан Кэральд был только счастлив снабдить меня куском сломанного весла, которое один из его людей принес из трюма, – за плату. Он сказал, что хороший дуб нынче высоко ценится, и запросил серебряную монету. Однако у нас не было серебра – только золотые монеты в кошельке у Атары, а одну из которых можно было купить целую дубовую рощу. Мы решили проблему, обкромсав монету по краям и вручив золотые обрезки капитану Кэральду. Порча королевских денег была бы, конечно, преступлением, однако эта монета была отпечатана с профилем короля Сунгару Анганда, вассала Морйина, так что угрызений совести никто не испытывал.
Большую часть утра я провел, строгая твердую дубовую деревяшку. Паруса надо мной наполнились славным попутным ветром, и «Снежная сова» быстро летела по воде, а я срезал кинжалом длинные стружки с куска дерева – тем же клинком который некогда вонзил в сердце Ральду. Когда солнце поднялось высоко и нагрело палубу, у меня в руках оказался деревянный меч, такой же длины, как кэлама. Дерево легче стали, так что я сделал его гораздо толще обычного, чтобы добиться привычного веса. Однако баланс был хорошим, и меч прекрасно лежал в руке – так хорошо, что я успешно противостоял Кейну почти до конца тренировки. Ему пришлось немало постараться, чтобы наконец пробить мою защиту.
Весь день и следующую ночь мы плыли на запад под ясными небесами. Капитан Кэральд сказал, что за сутки мы делаем сотню миль. На второе утро мы достигли точки как раз к югу от Неду. Тут набежали облака, ветер усилился, и море заволновалось. Корабль тяжело переваливался по волнам. Нас одолела странная немочь, которая называлась морской болезнью и была по симптомам похожа на то отвратительное состояние, когда случается поесть несвежего мяса. Особенно она мучила меня и Мэрэма, тогда как Атара, Лильяна и Альфандерри почти не испытывали неприятных ощущений. Мастер Йувейн, выросший возле кораблей, сказал, что его вообще редко тошнит. Что до Кейна, то корабль мог перевернуться и вышвырнуть нас всех в океан, прежде чем он пожаловался бы на неудобство.
– А-ах, о-ох… – стенал Мэрэм. Мы дружно бросились на колени, перегнулись за борт и расстались с содержимым своих желудков. – О, это слишком, хуже не бывает…
Вокруг нас как раненое животное завывал ветер, а бурлящая вода приобрела черно-зеленый оттенок. Мачты корабля, освобожденные от большинства парусов, ревели даже громче, чем Мэрэм.
– Я хочу вернуться, Вэль, – сказал он. – Не верю, что нам когда-нибудь удастся найти камень Света.
Хотя я и знал, что мы близки к тому, чтобы взять в руки заветную чашу, но прижал кулак к желудку и кивнул.
– Хорошо, возвращаемся.
Мэрэм посмотрел на меня сквозь брызги, пролетавшие мимо корабля.
– Ты серьезно, мой друг?
– А почему нет? Вернемся в Меш… Встретят нас тепло, даже если мы потерпим неудачу в поисках.
– Вся твоя семья соберется, чтобы приветствовать нас, да?
– Конечно. И лорд Харша.
При упоминании этого имени стоны Мэрэма стали громче.
– О, лорд Харша… Я о нем совсем забыл!
Его живот свело судорогой, и мой друг высунулся за борт корабля еще дальше – я едва успел схватить его за пояс, спасая от падения в море. Вместо того, чтобы поблагодарить меня, он только недовольно зарычал:
– Просто отпусти меня и дай покончить со всем этим! О, я хочу умереть, я хочу умереть!..
Потом мы немного приободрились – Кейн сказал, что мы скоро привыкнем к качке, как привыкли капитан Кэральд и его команда. Выпив немного чая, что приготовил мастер Йувейн, желая облегчить наши страдания, я бросил свое измученное тело на спальную шкуру и застыл – насколько такое возможно на ходившей ходуном палубе. Через некоторое время я заснул и видел темные сны, сны о смерти. Трудно было сказать, происходили ли эти кошмары от Морйина или от моего плохого самочувствия. Однако союзник, которого предложил мне вызывать мастер Йувейн, был в ту ночь плохим стражем.
На следующее утро море поутихло, так же как и мой желудок. Я обнаружил, что могу стоять на ногах, и посмотрел на волнующуюся синеву на горизонте. Рыжий бородач по имени Йональд указал на туманный клочок земли по правому борту: один из Ветреных островов. Длинная цепь каменистых выступов тянулась более чем на три сотни миль между Неду и южным побережьем Эанны. Йональд сказал, что мы идем с хорошей скоростью и с тех пор, как покинули город короля Вэкарана, проделали уже двести пятьдесят миль. Еще полтораста – и мы войдем в огромную гавань Йувало.
У нас появилась возможность посоветоваться друг с другом и избрать наилучший курс к Лебяжьему острову. Кейн высказал общее мнение:
– Капитан Кэральд – человек жадный, но дело свое знает. Думаю, что у него хороший корабль и хорошая команда. Почему бы не добраться до острова вместе с ним?
Атара достала кошелек и подбросила его; звякнули монеты.
– Жадный… хм-м, да уж, точно. Золото у нас есть. Вот только достаточно ли?
Этот вопрос разрешился часом позже, когда мы отозвали капитана Кэральда в сторонку и изложили ему свои намерения. Узнав, куда мы на самом деле направляемся, он остолбенел.
– Вы сказали, Лебяжий остров? Зачем вам? Он проклят!
– Как проклят?
– Никто точно не знает. Но говорят, что там водятся драконы. Туда никогда не плавают.
Я объяснил ему, что мы должны попасть на этот остров, и побыстрее, и рассказал о наших обетах, данных во дворце короля Киритана, а также о надеждах отыскать камень Света.
– Камень Света, камень Света!.. – вздохнул капитан Кэральд. – Ни о чем другом и не болтают во всех портах от Йувало до Элиссу. Вашей золотой чаши давно уж нет – наверняка переплавили на монеты или украшения.
– Переплавили!.. – воскликнул Кейн. – Можно ли переплавить солнце? Камень Света сделан не из обычного золота.
– Предположим, – согласился капитан Кэральд. – Но я признаю золото только одного вида.
Он многозначительно улыбнулся Атаре. Отлично поняв намек, она достала кошель.
– Ага, обычное золото у вас есть! – Капитан взял кошель Атары и взвесил на одной руке, другой потирая рыжую бороду, потом открыл его и заглянул внутрь глазами, вспыхнувшими, как изумруды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125