Я вздохнул и задал новый вопрос:
– А вдруг один из твоих людей возжаждет овцу другого и попытается ее присвоить?
– Если нужда его так велика, то сосед, несомненно, отдаст ему овцу.
– А если нет? – настаивал я. – Что, если он убьет своего соседа, а другим станет угрожать?
Мое предположение ужаснуло леди Нимайю – и остальных мэйанцев. Ее лицо побелело, челюсти сжались.
– Никто из нас никогда не сделает такого! – выдохнула она.
– Но если кто-нибудь все-таки сделает?
– Тогда мы заберем у него меч и сломаем его, как сломан твой.
– Меч не так легко отобрать. Вам самим придется ковать мечи, чтобы забрать меч того человека.
– Нет, этого мы делать не станем. Просто окружим его и не дадим возможности двигаться.
– Тогда многие из твоих людей могут умереть.
– Могут, – согласилась она. – Но такова цена, которую придется заплатить в том случае, если один из нас впадет в шайду.
Теперь настала моя очередь озадачиться, когда Лильяна произнесла это мэйанское слово, не переводившееся на наш язык. В дальнейшем разговоре между леди Нимайю и Лильяной мне дали понять, что шайда означает что-то вроде безумия, когда человек намеренно отвергает природную гармонию жизни.
– Что вы будете делать с человеком, пораженным шайдой, когда обезоружите его? Убьете собственным мечом?
– О нет, ни в коем случае!
– Тогда он может просто сковать другой меч, и еще больше твоих людей погибнут.
Я начал говорить ей, что если война между людьми началась, её очень тяжело остановить.
– Пойми, до войны не дойдет. Такого человека отдадут Владычице, и порядок будет восстановлен.
Я стоял в смущении, не зная, что она имеет в виду. Разве не она – Владычица Озера? И что ей делать с убийцей?
Пока Лильяна переводила, леди Нимайю печально улыбнулась.
– Я Владычица Озера, как тебе и сказали. Но, конечно же, я не Владычица. Это ей мы должны будем отдать человека, сделавшего меч.
Женщина указала на курящуюся гору над озером – всякий, одержимый шайдой, будет брошен туда.
– Владычица всех забирает себе. Хотя некоторых раньше, чем других.
– Так эта Владычица – гора? – спросил я, пытаясь понять.
Мой вопрос, похоже, развеселил леди Нимайю, как и остальных мэйи, собравшихся вокруг, и они тихо засмеялись.
– О нет, гора – лишь уста Владычицы, причем огненные уста. У нее есть множество других.
Она стала объяснять, что ветер – дыхание Владычицы, а дожди – се слезы; когда земля колеблется, Владычица смеется, а когда трясется так сильно, что двигаются горы, это означает, что Владычица в ярости.
– Мэйи – руки и глаза Владычицы. – Леди Нимайю указала порезанным пальцем на свой народ. – И потому никто из нас никогда не сделает меч.
Я посмотрел на множество мужчин и женщин, окружавших нас.
– А есть ли имя у Владычицы?
– Конечно. Ее зовут Эа.
Едва прозвучало это простое слово, одинаковое в обоих языках, как земля начала слабо подрагивать. Дым продолжал исходить из конуса горы над нами, но означало ли это радость Владычицы Эа или ее недовольство нашим присутствием, я не мог сказать.
У нас была сотня вопросов к леди Нимайю и мэйи, так же как и у них к нам. Они желали знать все о наших народах и землях. Их заинтересовала синяя стеклянная фигурка Лильяны и её способность переводить слова. Но свое самое большое любопытство они приберегли для одного вопроса.
– Зачем вы прибыли на наш остров? – спросила леди Нимайю.
Первым моим побуждением было просто рассказать о великом поиске камня Света. Однако Мэрэм, испугавшись моего простодушия, прошептал мне прямо в ухо, чтобы я был осторожен.
– Если камень Света здесь, то он, конечно же, находится в храме. Узнав, что мы разыскиваем, может быть, их величайшее сокровище, мэйанцы вполне могут отдать нас этой своей кровожадной Владычице.
Он посоветовал сказать, что мы оказываем помощь осажденным суррапамцам и остановились на Лебяжьем поохотиться и восполнить запасы воды. По его мнению, нам следует затаиться, улучить момент и проникнуть в храм. Тогда мы сможем понять, там ли камень Света и как его добыть.
Мэрэм был хитрее меня, однако не каждая ситуация требует этого сомнительного достоинства. Мэйанцы, ощутив что-то подозрительное в тихой речи Мэрэма, которую Лильяна не перевела, стали перешептываться между собой. Мне не хотелось повторять ложь Мэрэма, но также не хотелось, чтобы из-за моих слов нас кинули в огненное озеро.
– Мы находимся в поиске… – Мэрэм громко застонал, однако я продолжил: – Мы ищем истину, красоту и благородство. И любовь Единого, которая, как говорят, где-то в мире нашла свое прекрасное выражение.
Мои слова – когда Лильяна перевела их на язык мэйанцев, – казалось, порадовали их.
Леди Нимайю снова улыбнулась и медленно кивнула.
– Но почему вы решили, что найдете эти вещи на нашем острове, где, с тех пор как Владычица вышла из ночи в начале времен, не было никого, кроме мэйи?
Лильяна без моей помощи могла ответить на этот вопрос. С гордостью, окрасившей ее умное лицо, она рассказала о синем джелстеи и своем разговоре с Морским народом.
Леди Нимайю снова кивнула. Похоже, ее ничуть не удивило, что человек может говорить с китами.
– Спасибо, – сказала она Лильяне. – Вы нам многое поведали о себе и многое должны услышать. Приглашаем вас быть нашими гостями.
Когда такое приглашение делает король, это приказ. Но, как сказала нам Лильяна, у мэйи нет ни королей, ни королев. Я понял, что леди Нимайю дает нам свободу выбора – уйти или остаться, как нам угодно. И мы решили остаться.
Несколькими приветливыми словами Владычица Озера распустила толпы людей. Пилари, попрощавшись с нами, отправилась домой. Леди Нимайю тоже покинула нас и вернулась в храм с пятью своими спутницами. Шестая, довольно простенькая, но с соблазнительными формами девушка по имени Лалайи, получила задание разместить нас на ночь.
Она отвела нас к одной из внешних пристроек, прилепившихся к западной стене храма. Там нам выделили просторные гостевые комнаты, дали и еды и питья: горячий хлеб и белый овечий сыр, ежевику, сливы и свежего лосося, которого мэйанцы вылавливали в реке неподалеку от моря и коптили в можжевельнике с медом.
После ужина Лалайи вернулась, чтобы наполнить горячей водой глубокую мраморную ванну, и принесла мыло, пахнущее травами.
Все в жилье и предметах быта мэйанцев казалось сделанным для того, чтобы радовать чувства. Каждый уголок в наших комнатах был изукрашен, включая ковры и гобелены, что покрывали стены и пол. Даже одеяла, сотканные из мягкого подшерстка мэйанских коз, украшал разноцветный узор из роз и фиалок – двух самых любимых цветов Владычицы Эа.
– Чудесное место! – воскликнул Мэрэм, развалившись на кровати с седьмым бокалом вина в руках. – Никогда не видел страны прекраснее! Такая изобильная, такая свежая…
– Даже Алония не так изобильна, как этот остров, – согласилась Лильяна. – Если не считать дворцов знати.
– Конечно, – с горечью сказал я. – Ведь мэйанцы не тратят время на войну.
– Зачем воевать, если тебя ждут красота и любовь? – удивился Мэрэм. – Да, любовь, помяни мои слова, здесь в чести. Ты заметил огонь в глазах Лалайи, когда она смывала с меня мыло?
– Будь осторожен, – предупредил мастер Йувейн, лежавший на кровати с книгой в руках. – Огонь обжигает.
– О, нет-нет, только не этот. Это сладчайший из огней, подобный свету солнца прекрасным летним днем. Это огонь молодого красного вина в его богатейшем фруктовом румянце, это…
Он мог бы еще долго так распространяться, но Кейн, шагавший по комнате, словно тигр в клетке, нахмурился.
– Твоя Лалайи похожа на несорванный фрукт. Как ты думаешь, что мэйанцы делают с мужчинами, которые пьют вино до того, как оно созреет? Лично я полагаю – отдают их Владычице. Этот огонь вряд ли покажется тебе освежающим.
Его слова отрезвили Мэрэма, и он раздраженно уткнулся в бокал.
Альфандерри взял мандолину. Огонек закружился под его музыку, а Атара подошла к Мэрэму и сочувственно положила ему руку на плечо. Потом она задала вопрос, волновавший нас всех:
– Кто эти люди? Они похожи на валари.
– Они и есть валари, – сказал мастер Йувейн, отрывая взгляд от книги. – Вопрос, какого племени? Эрйи? Или Элахада?
Он предполагал, что предки мэйанцев – кто-то из Потерянных валари: либо те, кто последовал за Эрйи после того, как тот похитил камень Света, либо спутники Эрахада, отправившиеся в Столетние Странствия, чтобы вернуть утрату.
– Потерянные валари… Да, похоже на правду, – кивнул я. – Но разве могут они быть из племени Эрйи?
Кейн перестал метаться и повернулся ко мне.
– Помнишь, что я тебе говорил после битвы с Серыми? Эрйи украл и варистеи, который его народ использовал для того, чтобы приспособиться к холодам и туманам Тали. Что, если кто-то из его племени раскаялся в преступлении Эрйи? Что, если они отделились от своих братьев до того, как был использован варистеи? Если они покинули Тали, бежали на юг и прибыли сюда, то могут все еще выглядеть как валари, верно?
– Это наиболее вероятное объяснение происхождения мэйанцев, – согласился мастер Йувейн.
Я глядел на гобелен с изображением огромного дуба, покрытого листьями. Как-то мне не хотелось верить в то, что мэйанцы – на самом деле эрийцы, только сохранившие валарийскую внешность.
– Допустим, ваши слова верны… почему тогда эрийиы оставили мэйанцев жить здесь в мире многие тысячи лет?
– Кто знает? Может, судьба была к ним благосклонна. Или же на мэйанцев и их остров наложено заклятие.
– Только самое могущественное заклятие способно уберечь от эрийских грабежей, – заметила Лильяна.
Мы обсуждали загадку мэйанцев до глубокой ночи; город вокруг затих. Потом Атара промолвила, задумчиво накручивая на палец золотистый локон:
– Если Сартан Одинан искал безопасную землю для того, чтобы спрятать сокровище, он не нашел бы ничего лучше, чем этот затерянный остров.
Так наши мысли вернулись к храму. Никто не сомневался, что внутри сияющих мраморных стен нас ожидает камень Света.
– Надо как-то пробраться внутрь и посмотреть, там ли чаша, – сказал Мэрэм.
– А потом? – спросил я. Мне не понравился алчный блеск в его глазах.
– А потом?.. Думаю, на что-нибудь ее обменяем. На твой шит к примеру. Или на меч. Они, похоже, заинтересованы во всем, что сделано из стали.
Я не мог поверить в то, что Мэрэм хочет просто купить Чашу Небес, о чем ему и сказал.
– Гм-м… – проворчал он, теребя бороду. – Вдруг они не знают истинной ценности чаши? За прошедшие века они наверняка забыли, что она есть на самом деле.
– А если не забыли?
– Полагаю, мы найдем способ получить ее.
– Мы что, должны ограбить храм? Как эрийцы разграбили Трайю?
Мэрэм резко выпрямился, и все признаки опьянения сбежали с его побагровевшего лица.
– О нет, нет – ты меня не понял, мой друг! Я только указал на то, что может быть несколько путей к получению камня Света.
Я поднял меч и сидел, глядя на уродливый разлом.
– Не этот путь, Мэрэм.
– Вдруг мэйанцы не понимают того, что нужно вернуть камень Света миру? Вдруг они нападут на нас и объявят этими, как их… шайда? Нам ведь придется сражаться с ними?
Атара, смазывавшая в это время лук, дернула плетеную тетиву. Та издала тревожную протяжную ноту, совершенно не похожую на музыку, что Альфандерри извлекал из своего инструмента.
– Сражаться?.. И кто же поведет нас в бой? Ты? Слышал, как леди Нимайю сказала, что ее народ станет бросаться на мечи, чтобы отдать преступников огненной горе?
– Одно дело – говорить, и совсем другое – найти в себе храбрость сделать это. Впрочем, Кейн их сотню уложит, прежде чем кто-то поймет, что происходит. А ты подстрелишь всякого, кто попытается нас преследовать. Если потребуется, уж мы-то прорубим себе путь к берегу.
С яростью, потрясшей меня самого, я выхватил стакан с вином из руки Мэрэма и швырнул его в стену.
– Завтра пойдем в храм. А сейчас ляжем спать и забудем наши споры.
Я стремительно прошел через комнату и бросился на кровать.
Глава 28
Потрясенные внезапной пропастью между нами, ни я, ни Мэрэм не могли заснуть. Следующим утром, после завтрака из фруктов и сливок, который я с трудом проглотил, мы постучались в огромные двери храма – и получили отказ. Женщина-охранница сказала, что не может нас пропустить, пока мы не прошли очищение.
– А как его пройти?
– По воле Владычицы, разумеется.
– Какой из них? Владычицы Нимайю или Владычицы Эа?
Охранницы – если их так можно было назвать – хихикнули, словно вопрос задал ребенок.
– Только Владычица Эа может очистить своими слезами. Но Владычица Нимайю – это ее руки, так что ступайте к ней, если вправду желаете очищения.
– Желаем, – ответил я за всех нас через Лильяну. – Мы бы хотели увидеть Владычицу Нимайю, чтобы обсудить очищение.
Как оказалось, Владычица Нимайю не могла встретиться с нами этим утром. Она занята вопросами чрезвычайной важности, объяснила стражница; нам придется подождать.
– Ах, подождать? – проворчал Мэрэм, когда двери перед нами захлопнулись. – Как долго ждать? Еще два дня, и корабль уплывет – будем мы на борту или нет.
– Так подождем два дня, если нужно. А тем временем почему бы не исследовать остров? Камень Света может быть где угодно.
Мэрэм и я пошли каждый своим путем, выбирая различные дороги через городские улочки или через поля и леса, окружавшие озеро. Меня удивило, что мэйанцы позволили нам расхаживать по своей земле с оружием. Но не в их обычаях было лишать кого-то простых свобод, которыми наслаждались даже дети. Их доверие глубоко меня тронуло. Они не боялись нас и проявляли лишь природное сочувствие к нашему желанию обрести то, чем, казалось, сами владели всегда. Ибо мэйи были самодостаточным народом. Они находили счастье не в воспоминаниях о славе прошедших веков и не в мечтах о будущем вознаграждении, но в камне или листе, ветре и цветах. Сияние солнца на мраморе прекрасного храма радовало их больше, чем золото. Смех детей, игравших на пастбищах и полях, заменял им музыку. Мэйи были неразрывно связаны с землей и находили в этом союзе огромную радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125