Генерал принял корреспондента, уже хорошо известного в японском генштабе, и поручил сотрудникам министерства и военной контрразведки «кемпейтай» предоставить ему нужную информацию. Зорге побывал на маневрах Квантунской армии, на которые обычно не допускались иностранные корреспонденты, беседовал с японскими генералами и офицерами, которые были весьма откровенны с корреспондентом «братьев по оружию», и получил новейшие данные о состоянии и оснащении японских войск. Статья под броским заголовком «Японская армия сегодня: от самурая к танковым войскам» была летом 1937 года напечатана в журнале и вызвала самую благоприятную реакцию в Токио. Конечно, вся информация, полученная во время работы над статьей и, естественно, более подробная, была своевременно переправлена в Москву.

Тайная война

Тайная война – не только разведывательные операции, диверсии и схватки разведок. Понятие тайной войны значительно шире. Сюда входят и дипломатические поединки послов с мидовскими чиновниками страны пребывания, когда каждый скрывает свои мысли и отстаивает интересы своей страны. Но к тайной войне можно отнести и деятельность высшего военного руководства, когда на основании информации оценок и рекомендаций разведки отдаются указания об усилении того или иного региона страны. По приказу из центра снимаются со своего места дислокации воинские части, и под покровом темноты и тайны на платформы и в вагоны грузятся войска и боевая техника. Воинские эшелоны исчезают в неизвестном направлении, и только немногие в Москве знают конечный пункт назначения.
Конечно, полностью скрыть переброски большого количества войск и техники через всю страну было невозможно. На некоторых участках трасса Транссибирской железной дороги проходила у самой границы, и рассмотреть при наличии немецкой оптики, какую боевую технику везут на платформах, и подсчитать ее количество было можно. Японская агентура в наших пограничных районах тоже не дремала. Так что в разведывательном отделе японского генштаба узнали, сколько войск и техники сосредотачивается за Амуром. В ответ на такое усиление в Токио планировали и осуществляли ответные действия. В японских портах на войсковые транспорты грузили личный состав и боевую технику, и новые дивизии отправлялись на материк. Территория «независимого» государства Маньчжоу-Го, – японский плацдарм на азиатском материке, – пополнялась новыми частями, и в штабе Квантунской армии планировали, где лучше разместить новые полки и дивизии, перебрасываемые из метрополии.
В штабе ОКдва в Хабаровске также внимательно следили за тем, что делается за Амуром. Разведотдел штаба имел свою агентурную сеть во всех ключевых точках «независимого» государства. Порты, железнодорожные узлы, крупные города находились под пристальным контролем советской агентуры. И если просмотреть комплекты разведывательных сводок штаба армии хотя бы за 1934–1935 годы, то можно прийти к выводу, что о своем возможном противнике в Хабаровске знали все. Численность, дислокация, вооружение, командный состав, фамилии и послужные списки командиров частей были известны досконально. Количество винтовок, пулеметов, орудий, танков и самолетов было подсчитано по каждой японской части. Появление каждой новой воинской части, и особенно танковой или авиационной, бралось под особый контроль и о ней последовательно сообщалось в каждой разведывательной сводке с упоминанием все новых подробностей, которые удалось добыть агентуре. Во всех разведывательных сводках основным источником информации было трафаретное сообщение: «по АГД» – по агентурным данным.
Вот только один пример с механизированной бригадой. Это соединение Квантунской армии, и первое в японской армии, начало формироваться в феврале 1935 года. И сразу же первые сообщения об этом в разведывательных сводках штаба ОКДВА. В сводке от 7 февраля короткое сообщение: по достоверным данным, в Ганьчжулине формируется отдельная мотомеханизированная бригада. Указывается и состав бригады. В сводке от 27 февраля подтверждается сообщение о формировании и дается название новой части: «1-я отдельная смешанная бригада». В сводке от 22 марта уточняется структура бригады и сообщается количество танков в ее подразделениях. В сводке от 10 ноября уже указывается численность бригады, ее вооружение и то, что это соединение имеет 140 танков и 120 автомашин. Также внимательно отслеживались в сводках и формирования новых авиационных полков с указанием количества и типов самолетов.
Так и старались обе стороны втайне перебросить, разместить, скрыть от посторонних глаз как местных жителей, так и от агентуры противника. Иногда это удавалось, а иногда и нет. Конечно, скрыть переброску людей в закрытых вагонах или замаскировать на платформах орудия и танки было нетрудно, а вот скрыть переброску на железнодорожных платформах подводных лодок или переброску по воздуху эскадрилий тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 было невозможно. Информация о таких перебросках попадала на страницы мировой прессы, и начиналось обсуждение того, как появление подводных лодок или тяжелых бомбардировщиков в Приморье может повлиять на политику Японии по отношению к Советскому Союзу. Но обо всем этом писали только иностранные газеты. Советские газеты хранили молчание – военная тайна!
Весной 1933 года линейные корабли островной империи все чаще и чаще стали выходить в Японское море. Жерла орудий главного калибра линкоров поворачивались в сторону Приморья и Владивостока. Японские адмиралы потирали руки, предвкушая бомбардировку советских городов, высадку десантов в удобные бухты. Планы нападения на советский Дальний Восток с суши и с моря были разработаны в японском генеральном штабе еще в конце 1920-х годов. Флота у Советского Союза на Дальнем Востоке не было, и никакого сопротивления не предвиделось.
Но летом 1933 года в разведывательное управление японского генштаба стали поступать донесения, которые значительно охладили пыл любителей легких прогулок к чужим берегам. Резиденты японской разведки, сидевшие в различных пограничных пунктах Маньчжурии и тщательно наблюдавшие за Транссибирской магистралью, которая в некоторых местах просматривалась с маньчжурской территории, сообщили о необычных железнодорожных эшелонах, следовавших к Владивостоку. При этом в донесениях отмечалось, что на некоторых железнодорожных платформах были установлены крупногабаритные грузы, тщательно укрытые досками и брезентом.
Весной 1933 года с Балтики к берегам Тихого океана потянулись эшелоны особого назначения. Графики их движения, пункты отправления и назначения были известны в штабе РККА, пожалуй, только начальнику военных сообщений и начальнику штаба. Обходя крупные города, передвигаясь в основном ночью, они медленно двигались на Восток. На стоянках, на запасных путях станций, специальная охрана тут же оцепляла эшелон. Донесения об их продвижении поступали в Москву: прошли Волгу, перевалили через Урал, прошли Западную Сибирь и, наконец, позади остался Байкал. Два мощных паровоза тянули пассажирские и товарные вагоны, а в середине состава была многоколесная железнодорожная платформа, закрытая деревянным кожухом. С Балтики на Дальний Восток перебрасывалась железнодорожная береговая батарея крупнокалиберных орудий, предназначенная для усиления береговой обороны главной базы Тихоокеанского флота – Владивостока.
Фотографии, сделанные с наблюдательных вышек цейсовской оптикой, тщательно изучались экспертами японской разведки. Выводы были неутешительными для японских адмиралов. По мнению экспертов, на многоосных железнодорожных платформах, достаточно хорошо им знакомых по фотографиям в американских военных журналах, могли находиться орудия береговой артиллерии, равные орудиям главного калибра японских линейных кораблей. Установить характер крупногабаритных грузов, перевозившихся на железнодорожных платформах, экспертам не удалось.
Конечно, командование советского флота не рассчитывало только на береговые орудия, даже такие мощные. Другие эшелоны особого назначения везли с судостроительных заводов Ленинграда и Николаева подводные лодки, торпедные катера и даже сторожевые корабли. Подводные лодки типа «М» («Малютка») и торпедные катера доставлялись в собранном виде, подводные лодки типа «Щ» и сторожевые корабли разбирались на несколько частей, удобных для транспортировки по железным дорогам.
А потом появлялись приказы, подписанные наркомом обороны Ворошиловым:

«1. Построенные на заводе в г. Николаеве 8 малых подводных лодок типа „М“ включить в состав морских сил РККА, с зачислением во вторую бригаду подлодок ТОФ.
2. Построенные на Балтийском заводе в г. Ленинграде и собранные на Дальзаводе 10 подлодок типа «Щ» включить в состав морских сил РККА, с зачислением в первую бригаду подлодок ТОФ.
3. Сторожевые корабли «Метель» и «Вьюга», построенные в г. Ленинграде и собранные на Дальзаводе, включить в состав морских сил РККА, с зачислением в ТОФ…»

К лету 1935 года в составе Тихоокеанского флота было уже три бригады подводных лодок типов «М» и «Щ», переброшенных из Ленинграда и Николаева по железной дороге.
Разрабатывавшиеся в японском генштабе в конце 1920-х годов планы нападения на дальневосточные границы страны базировались на той информации о вооруженных силах СССР, которую японская разведка тщательно собирала во всех европейских странах, и в первую очередь у наших западных соседей. Разведки Польши, Румынии, Финляндии охотно делились имевшейся информацией с японскими коллегами, надеясь, что агрессия Японии на Дальнем Востоке отвлечет значительные силы РККА с западных границ и облегчит развязывание военных авантюр против СССР. Но ни разведки этих стран, ни японская разведка в те годы не предполагали возможности появления и переброски крупных военно-морских сил через всю страну.
Военный атташе Японии в столице «третьего рейха» сообщал в Токио все сведения, которые получал от абвера и заграничной разведки службы безопасности. В этом шпионском альянсе не было ничего неожиданного. Еще в 1929 году заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс побывал в Японии и написал солидную диссертацию о разведке Страны восходящего солнца. С этого времени и установились самые тесные связи между руководством нацистской партии и японской разведывательной службой.
Летом 1933 года Берлин получил сведения, что на судостроительных заводах Ленинграда и Николаева строятся небольшие подводные лодки. Имелись в виду лодки «М» и «Щ», строительство которых развернулось в начале второй пятилетки. Эти лодки целиком, или разобранные на несколько частей, грузились на специальные платформы и отправлялись в неизвестном направлении. В водах Финского залива и Черного моря агентуре обнаружить их не удалось. Конечные пункты назначения специальных эшелонов тоже не были выяснены немецкой разведкой.
Кстати, следует отметить, что поступление информации из Ленинграда и Николаева вскоре прекратилось. Советская контрразведка своевременно прихлопнула резидентуры немецкой разведки в этих городах.
В это же время офицеры японского военно-морского флота, которые под видом матросов или капитанов рыболовных шхун лезли в территориальные воды Приморья, стали замечать появление около дальневосточных берегов торпедных катеров и небольших подводных лодок. Число этих боевых кораблей все время возрастало. Было отмечено и появление торпедных катеров без экипажей, при этом их всегда сопровождали летающие лодки. Тревожные сообщения, поступившие с рыболовных шхун в японский генеральный штаб, позволили экспертам японской разведки прийти к выводу, что исчезнувшие из Ленинграда и Николаева подводные лодки появились у советских дальневосточных берегов. Особенно беспокоили сообщения о торпедных катерах, управляемых по радио с самолетов. Эти маленькие и почти неуязвимые корабли, обладавшие огромной скоростью, представляли большую опасность для линейных кораблей и тяжелых крейсеров японского флота.
Быстрые мероприятия военного руководства СССР по укреплению дальневосточных рубежей отрезвляюще подействовали на японских адмиралов. Дальнобойные береговые орудия, подводные лодки и торпедные катера могли нанести большой урон крупным кораблям японского флота в случае военной авантюры. Легкая военная прогулка к незащищенным берегам была уже невозможна, а терять линейные корабли от торпедных атак не хотелось, особенно в предвидении будущей схватки с американским флотом за господство в Тихом океане. В памяти японских адмиралов еще были свежи события Первой мировой войны, когда линейные корабли отправлялись на дно от атак подводных лодок и торпедных катеров.
Японская разведка, имевшая солидную агентуру и в Европе, и в Америке, очень внимательно наблюдала за развитием военной авиации крупнейших стран мира. Тщательно исследовалось и развитие воздушного флота СССР. Экспертов японского генерального штаба интересовали тактико-технические данные военных самолетов, которые в случае войны могли появиться над городами и долинами Маньчжурии. О большем эксперты не думали. Японские острова, отделенные от суши сотнями и тысячами километров морей и океанов, считались совершенно недоступными для воздушного нападения любой державы мира.
К середине 1930-х годов в разведывательное управление японского генштаба начала поступать тревожная информация. И агентура в Приморье, которая оставалась там со времен японской интервенции, и разведывательные пункты, расположенные в Маньчжурии и Северной Корее у границ с СССР, начали фиксировать появление в небе Приморья большого количества крупных четырехмоторных бомбардировщиков. Сообщали о них и капитаны многочисленных рыболовных судов, бороздивших Японское море. Часто, подняв головы, они смотрели на эскадрильи могучих воздушных кораблей, уверенно летевших над морскими просторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84