— Ты выпьешь, Хани? — спросил он.— Нет, Дуг, я не пью.Нельсон наполнил два стакана, протянул один Люку, а второй поднял вверх, произнося тост:— За мою дочь.— Дай Бог, чтобы она была так же красива, как ее мать, — добавил Люк.Дуг снова поднял стакан:— И за мать моей дочери! За самую смелую и прекрасную женщину, о которой мужчина может только мечтать! — Посерьезнев, он добавил: — Это была необыкновенная ночь.— Верно, Дуг, — согласился с ним Маккензи. — Думаю, никто из нас ее не забудет.Чуть позже Хани и Люк оставили новоиспеченных родителей. Люк настоял на том, чтобы проводить Хани в «Лонг-Бранч».— Люк, не стоит, — протестовала Хани.— Нет, я провожу тебя, уже очень поздно. Сэм уже закрывал заведение, когда они подошли к двери.— Мальчик или девочка? — спросил бармен, когда Хани объяснила ему, где задержалась.— Девочка, — засияв, ответила Хани.— Не забудь напомнить, чтобы я поставил Дугу выпивку, когда он заглянет ко мне в следующий раз. Спокойной ночи, — сказал Сэм, направляясь в свою комнату.Некоторое время Люк с Хани смущенно смотрели друг на друга.— Что ж, Люк, доброй ночи, — наконец промолвила она. — Спасибо за то, что проводил меня.— Спокойной ночи, — проговорил Маккензи, не сводя с нее глаз.Хани стала подниматься по лестнице, но, поднявшись на один пролет, остановилась и оглянулась назад.— Доброй ночи, Люк, — повторила она. — Это была необыкновенная ночь, не так ли?Войдя в комнату, Хани притворила дверь и подошла к туалетному столику, не зажигая света. Услышав, как дверь открывается, она обернулась.Люк бесшумно подошел к ней и несколько мгновений не сводил с нее глаз. Затем, протянув руку, он намотал на пальцы длинную прядь волос, выбившуюся из прически девушки. Ее волосы были мягкими, как шелк, и пахли медом — тем самым медом, запах которого не давал Люку покоя ни днем, ни ночью.— Да, сойка, эта ночь была необыкновенной, но ведь она еще не кончилась, правда?В таинственном свете луны ее глаза блестели, как голубые озера, и казались такими глубокими, что Люку так и хотелось броситься в их глубину.И Маккензи нырнул.Обхватив девушку за талию, он привлек ее к себе. Ее послушное тело прильнуло к нему еще прежде, чем он накрыл ее губы горячим поцелуем. Хани застонала, загораясь желанием.— Господи, как я хочу тебя, — пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею. Опустившись на колени, Люк ласкал ее бедра и живот, а затем, сорвав с Хани одежду, припал губами к самому сокровенному ее месту. Откинув голову назад, Хани трепетала и, наконец, достигла вершины наслаждения, выкрикивая имя Люка.Маккензи поднялся, и Хани дрожащими пальцами помогла избавиться от одежды. Люку казалось, что он не выдержит этой сладкой пытки, когда ее пальцы принялись ласкать его плоть. Он хрипло застонал. Когда она дотронулась языком до его восставшего естества, Маккензи не выдержал и, схватив Хани на руки, быстро вошел в нее. Через несколько секунд плоть его взорвалась в ее теплом лоне…Они не сразу смогли прийти в себя. Открыв глаза, Люк взял Хани за подбородок и, поцеловав ее в кончик носа, прошептал:— Да, сойка, ты совершенно права. Это была необыкновенная ночь. Глава 24 На следующее утро Хани поспешила к Нельсонам проведать Синтию и малышку. По пути ей повстречался Джош.— Куда ты ходил так рано? — удивилась девушка.— Я хотел посмотреть на новорожденную, — ответил мальчуган.— Я тоже иду к Синтии, — сказала Хани.— Девочка такая малюсенькая. Тетя Синтия почему-то сказала, что нам с Амиго надо уйти из-за того, что она собирается кормить ее. Ничего не понимаю, — возмущался Джош. — Подумаешь, она будет есть! Все-таки девочки какие-то другие, не такие, как мальчишки.Наклонившись к ребенку, Хани обняла и поцеловала его.— Не девочки, мое золотко. Все младенцы едят не так, как взрослые.— Ах да! Чуть не забыл! Я буду крестным у малышки! — расхвастался Джош. — Вот здорово, Хани!— Боже мой! Это очень большая честь, Джош!— Хани, а кто такой крестный отец? — поинтересовался мальчик.— М-м-м… Крестный отец должен сделать все для того, чтобы ребенок приобщился к Богу, — пояснила девушка.Джош почесал затылок:— Ты хочешь сказать, я должен буду водить ее в церковь?— Только если что-нибудь случится с тетей Синтией и дядей Дугом.— То есть если они умрут, как умерла моя мама?— Да, мой золотой.— Но как же они могут умереть? — продолжал расспросы ребенок. — Ведь доктор Нельсон умеет лечить все-все болезни!— Знаешь, малыш, иногда бывают несчастные случаи. Человек может упасть с лошади или с лестницы. — Хани намеренно не упоминала об огнестрельных ранениях.— Ох! — вздохнул мальчик. — Не хотел бы я, чтобы они умерли, а я стал бы настоящим крестным отцом.— Ничего плохого не случится, — заверила его Хани, — так что давай и не думать об этом. Я посмотрю на малышку, а потом мы пойдем с тобой в магазин, и ты сможешь купить ей куклу.— Куклу? — изумился Джош. — А почему не лошадку, как у меня?— Маленькие девочки любят кукол, Джош. А теперь беги домой и подожди меня там. Я обязательно зайду за тобой.Подойдя к дому Нельсонов, девушка постучала. Дверь отворил Дуг и с обычной теплотой поздоровался с Хани.— Доброе утро, милая леди! Вы уже завтракали? Девушка кивнула.— А я как раз заканчиваю есть. Жена и дочь — в спальне.Отдохнувшая и посвежевшая за ночь Синтия сидела в постели и кормила малышку.— Синди, к тебе гости! — крикнул Дуг, провожая Хани в спальню. — Вот бы меня кто-нибудь покормил так же, как ты кормишь нашу дочку, — засмеялся он.— Твоя дочка, между прочим, опять заснула. Похоже, она совсем не ценит того, как ее кормят.— Да уж, не ценит, — подмигнув ей и проводя рукой по груди жены, промолвил Нельсон.— Ду-уг! — укоризненно произнесла Синтия.— Хани своя, — усмехнулся доктор. Поцеловав жену, он взял на руки малышку. — Иди к папе, сахарок!— Сахарок! — засмеялась Синтия. — Нет, подумать только! Кто же называет ребенка «сахарок»? Хани приподняла брови.— Дорогая моя, ты еще задаешь такие вопросы человеку, которого прокляли именем Хани! Женщины расхохотались.— Хани, побудешь с моими девочками, пока я схожу к себе в приемную за медицинским журналом? — спросил Дуг, укладывая младенца в колыбельку. — У меня еще не было времени прочесть его.— Конечно.— Я быстро, — пообещал Дуг. Хани присела на край кровати.— Я только что видела Джоша, — сообщила она подруге. — Он очень гордится, что ты попросила его быть крестным отцом девочки.— А тебя мы просим быть крестной матерью, — сказала Синтия.— Синтия, я же не могу быть примером ребенку, — удивленно заметила Хани.— Мы с Дугом иного мнения и думаем, что лучшей крестной для девочки нам не найти. На глазах девушки навернулись слезы.— Но горожане Стоктона терпеть меня не могут! — воскликнула она. — А у вас с Дугом все-таки определенное общественное положение, о котором вы не можете не думать.— Ты наш добрый друг, Хани. Для нас это важнее, чем какое-то общественное положение. Скажу тебе по секрету, что Дугу предложили место хирурга в больнице Сиэтла. Он пока не дал ответа, но, кажется, склонен принять предложение.— Как же вы уедете из Стоктона? — спросила Хани.— Мне не хочется расставаться с семейством Маккензи и с тобой, ведь я так полюбила вас обоих. Но зато я буду рядом с отцом, а моя дочка — рядом с дедушкой. Так что, наверное, надо ехать в Сиэтл. Разумеется, ты тоже можешь приехать туда.— А как же другие члены твоей семьи? Ты уверена, что не обидишь их, если поселишься недалеко от отца?— Мама умерла пять лет назад — она попала в катастрофу, и отец женился второй раз в том же году. Теперь у меня есть трехлетняя сводная сестра. Правда, мне нелегко ладить с мачехой Кэтрин. Больше того, по-моему, Дугу она вообще не нравится.— Дугу? — изумилась Хани. — Добродушному Дугу? Не могу даже представить себе, что Дугу кто-то не нравится!— Дуг считает, что она… алчная и вышла за отца только из-за денег. — Синтия пожала плечами. — Надеюсь, что это не так. Мне даже думать не хочется о том, что папа может быть несчастлив. — Помолчав, она довольно усмехнулась. — Но погоди, вот услышит папа, что у него появилась внучка! Надеюсь, Дуг не забыл отправить ему телеграмму. Ах, надо было ему напомнить перед уходом! — Молодая мать сжала руку подруги. — Но ведь ты не откажешься быть крестной? А Люк и Джош будут крестными отцами.— Для меня большая честь стать крестной матерью для твоей дочери, Синтия. — Хани улыбнулась сквозь слезы.— А ты сможешь спеть на церемонии? Дуг слышал твое пение в «Лонг-Бранче». Он говорит, что у тебя чудесный голос.Хани попыталась возразить, но Синтия и слышать ничего не захотела:— Пожалуйста, Хани. Нам будет очень приятно.— Ну хорошо. Вот только, наверное, понравится мое пение лишь тебе да твоему мужу.Скрестив руки на груди, Синтия улыбнулась:— А теперь решим, как пройдет обряд крещения.— Да, кстати. Я принесла подарок. Не девочке, конечно, а тебе, — заявила Хани, вытаскивая из кармана яркий сверток.Увидев подарок, Синтия ахнула от восторга:— Господи! Тот самый веер! О, Хани, какой он красивый! Обязательно возьму его в церковь, когда будем крестить малышку.— Я подумала, что потом ты сможешь отдать его… — Хани остановилась на полуслове. — Синтия, а как же ты назовешь девочку?— Мы решили назвать ее в память моей мамы — Мелисса Диана. Вряд ли оно придется по нраву Кэтрин, — усмехнулась женщина.Тут девочка проснулась. Синтия снова стала кормить ее, а Хани принялась мыть посуду. Вскоре доктор вернулся, и Хани оставила Синтию на его попечение.В субботу почти все горожане собрались в церкви, чтобы присутствовать на церемонии крещения новорожденной Мелиссы Дианы Нельсон.Пока пастор Райт крестил малютку, Хани слышала за своей спиной зловещий шепот возненавидевших ее дам. Девушка высоко держала голову и старалась не обращать на них внимания. Когда Хани вернулась на свою скамью, Поуп О'Леари тайком пожал ей руку в знак поддержки.Но вот наступил момент, когда девушка должна была петь. Расправив плечи, она поднялась со скамьи и направилась к органу. Нэнси Райт даже не посмотрела в ее сторону, заиграв первые аккорды «Прекрасного мечтателя» — песни, которую захотела услышать Синтия.Хани допевала лишь первую строку куплета, когда Клара Вебстер громко сказала:— Гирам, что-то здесь очень душно. Выйдем на свежий воздух.Мэр с женой поднялись и направились к выходу. За ними последовали Миртлили и Делмер Куинн. Проходя мимо Люка, могильщик робко улыбнулся.Маккензи стиснул кулаки и держался с показным равнодушием, когда за первыми двумя парами двинулись другие прихожане. «Ты многих оскорбила в этом городе, Хани», — подумал шериф, восхищаясь тем не менее выдержкой девушки, которая продолжала петь, несмотря на шушуканье и движение вокруг нее.Нэнси Райт перестала было играть, но, встретив свирепый взгляд мужа, снова тронула клавиши. Доиграв мелодию, она вскочила и тут же бросилась вон из церкви.На скамейках остались лишь Нельсон, Джош да Поуп О'Леари. Их оставила даже фрау Фрик. Сухо поблагодарив Хани и кивнув Люку, пастор Райт поспешил вслед за женой.Хани не проронила ни единой слезинки, твердо решив не давать местным сплетникам повода для новых пересудов.— Мне очень жаль, что я испортила церемонию крещения, — пробормотала она.— Какой вздор, — заявила Синтия, обнимая ее, — и тебе прекрасно это известно. Ничего ты не испортила — а пела восхитительно.— Да, дорогая, — поддержал докторшу Поуп О'Леари. — Я уверен, что в этой церкви не звучало голоса лучше.— Верно, — подхватил доктор Нельсон, тоже обнявший девушку. — Мы с Синди очень ценим твою помощь, Хани. Ты так много сделала для нас. Стоять здесь перед сплетниками было нелегко, но у тебя достало на это смелости. Поверь, мы навсегда запомним день крещения Мелиссы и будем с гордостью рассказывать о тебе нашим внукам.— Что ж, чтобы не разогнать ваших гостей, я, пожалуй, пойду, — заявила Хани. — Сегодня такой важный день в жизни малышки. Празднуйте без меня.— Не уходи, пожалуйста, Хани, — взмолилась Синтия. — Останься на пирог и кружечку пива. Я предпочитаю веселиться в компании друзей, а не местных лицемеров.— Мне надо работать, — соврала Хани.— Почему же? — вмешался в спор Джош. — Ты ведь не работаешь по субботам.— Да, но сегодня я пообещала Сэму поработать. Мне надо идти. — Хани поцеловала новорожденную в щечку и обняла Джоша.— Я пойду с тобой, дорогая, — сказал Поуп. Проходя мимо шерифа, девушка задержалась:— А ты-то что здесь делаешь? — спросила она дерзким голосом. — Уж кому-кому, а тебе лучше других известно, какая я великая грешница. — С этими словами девушка вышла из церкви.— Мы еще увидимся, и я верну вам пять долларов, — сказала Хани единственному игроку, припозднившемуся в «Лонг-Бранче».Некоторое время незнакомец задумчиво постукивал монеткой по столу. Хани обратила внимание на его руки — изящной формы, загорелые, с длинными пальцами и ровными, чистыми ногтями. «Можно подумать, — пришло ей в голову, — что он вообще ничего не делает».Наконец молодой человек бросил монету на середину стола.— Хорошо, мисс, я зайду в салун. — У него был низкий голос и легкий техасский акцент.Хани заметила незнакомца сразу же, как только он вошел в «Лонг-Бранч». Худощавый, невысокого роста, он был каким-то уж слишком чистеньким. Держался молодой человек весьма уверенно, хотя и казался немного застенчивым. Он сразу же занял место за игральным столом.Заглянув ему в глаза, Хани увидела, что они серебристые, а кончики ресниц — светлые, с золотистым отливом. Тонкие, правильные черты лица незнакомца придавали его внешности какой-то неземной вид. Густые, шелковистые волосы лежали на голове аккуратными, как у античной статуи, кольцами. И если бы не ровная щеточка усов, человек этот показался бы слишком красивым для мужчины.— Тузы — все, — заявила Хани, поворачивая голову.На лице молодого человека застыла улыбка.— Что ж, мэм, сдаюсь, — промолвил он. Собрав оставшиеся на столе монеты, он встал из-за стола. — Рад был познакомиться с вами, мисс… — Он восхитительно приподнял аристократические брови.— Хани, — ответила девушка. — Просто Хани. Незнакомец широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41