И всегда тихо говорила.— Но почему же она ушла от нас. Она больше не любит нас?Маккензи крепко прижал сына к себе. Ох , сынок, она очень любит нас обоих. И я знаю, что она вовсе не хотела оставлять нас. Ее… ее просто очень обидели. Ты понимаешь, Джош, что такое смерть?— Амиго чуть не умер, — проговорил мальчик, погладив собаку. Верно , сынок. Но Амиго оказался счастливее твоей мамы и выздоровел.Некоторое время отец и сын сидели в полном молчании. Наконец Люк спросил:— Ты еще не передумал идти на рыбалку, Джош? Мальчуган покачал головой.— Тогда чего же мы ждем?Люк подхватил сынишку под руки и, сопровождаемый веселым лаем Амиго, усадил Джоша во взятую напрокат телегу. Взглянув на собаку, шериф увидел, что пес яростно машет хвостом. Маккензи тяжело вздохнул и посадил Амиго к ребенку. К большому отвращению Люка, Амиго не замедлил облизать его лицо своим розовым языком.— Смотри только, чтобы эта псина не вздумала сделать здесь лужу, — проворчал шериф.Стоя у дверей, Хани слушала их разговор. Когда Маккензи рассказывал сыну об одеяле, она с грустью посмотрела на сундук. «Он все еще тоскует по ней», — подумала она.Устроив сына с собакой, Люк вернулся в дом за удочками.— У вас еще есть возможность присоединиться к нам.— Видите, Маккензи, оказывается, иногда бывает достаточно простого объяснения, чтобы избежать криков и ругани.— Я же извинился, черт возьми!Хани протянула ему корзину с Провизией.— Поезжайте с Джошем на рыбалку, как вы и собирались. Я вам в этой поездке не нужна. К тому же, — добавила она с многозначительной улыбкой, — у меня свои планы. Сегодня, как вы помните, шериф Маккензи, суббота.Глаза шерифа сверкнули досадой, но он молча взял корзинку и ушел.Прислонившись к косяку двери, Хани смотрела, как повозка исчезла за поворотом дороги. Люку и Джошу надо как можно больше времени проводить вместе, чтобы получше узнать друг друга. Кроме того, неумолимо приближался день разлуки с семейством Маккензи, и она не хотела, чтобы воспоминания о совместно проведенных пикниках, поездках на рыбалку и прочих развлечениях тревожили память Джоша и… ее собственную.Почти все столики были заняты, когда девушка вошла в «Лонг-Бранч». Бар гудел — по вечерам в выходные здесь собирались отдохнуть почти все местные фермеры и работники. Оглядевшись вокруг, Хани направилась к одинокой фигуре, примостившейся за столиком в углу.— Привет, Поуп, — поздоровалась она со стариком.— Добрый вечер, дорогуша. — На лице Поупа О'Леари засияла обычная добродушная улыбка. Девушка сразу же заметила, что ее пожилой приятель был слегка навеселе.— Привет, Хани, — раздался голос Сэма Бразнера, подошедшего к их столу с бутылкой в руках. — Хочешь выпить?Она отрицательно покачала головой.— Нет, но налей стаканчик Поупу. И оставь бутылку.— А кто будет платить? — В голосе бармена послышались воинственные нотки.— Включи ее в мой счет, — попросила Хани.Наполняя стакан Поупа, Сэм исподволь разглядывал Хани.— Может, поработаешь сегодня наверху, а? А то Лили не успевает.— Мы же договорились, Сэм, — оборвала его девушка. — Я не шлюха.— Ну хорошо, хорошо, — проворчал Сэм. Поставив бутылку на стол, Бразнер пошел к стойке, качая головой.Поуп произнес тост:— За тебя, моя дорогая. Мне тебя Господь послал.— Я не сделала тебе ничего хорошего, Поуп. Когда-нибудь виски погубит тебя.— Но перед этим я поторгуюсь с ним, так и знай. Хани накрыла его морщинистую руку своей маленькой рукой.— Не думаю, что тебе это удастся. — Девушка ласково улыбнулась. — А где твой дом, Поуп?— Дорогуша, моя временная резиденция — на дне вот этой самой бутылочки.— Но ты же не был рожден в бутылке, Поуп. Что случилось?— Что случилось, ты спрашиваешь? — вздернул брови О'Леари. — «Быть или не быть?..» — Поуп подмигнул девушке. — Шекспир, моя дорогая. Величайший из поэтов.— Похоже, Поуп, ты был актером.Старик сорвал с головы шляпу и театрально поклонился Хани.— «Весь мир — театр, а люди в нем — актеры», — провозгласил он.— Итак, ты играл в театре. Улыбка исчезла с лица О'Леари.— Вряд ли ты мне поверишь, дорогуша, но должен сказать, что был-то я адвокатом. Гордым рыцарем, блюстителем справедливости и закона!— Адвокатом? — изумленно переспросила Хани. — И почему же ты бросил это занятие?— Это долгая история. Не думаю, что она придется тебе по вкусу.— Знаешь, разговаривая с тобой, я заметила, что твой ирландский акцент то усиливается, то почти совсем исчезает. Признаюсь, мой дорогой Даниэл Вебстер О'Леари, порой мне кажется, что вы куда умнее, чем стараетесь казаться.Старик довольно усмехнулся.— А ты весьма проницательна, моя дорогая. Неудивительно, что ты мне так нравишься.— Знаешь, Поуп, поскольку большую часть жизни мне приходилось прикидываться кем-то, кем я на самом деле не была, я с легкостью узнаю своих собратьев. Так что же прячется за твоей улыбкой, Поуп? — спросила она серьезно.О'Леари помрачнел.— Ты слыхала когда-нибудь о Джеймсе Уортингтоне Хантингтоне Третьем?— Нет, но, судя по столь внушительному имени, мне бы следовало знать что-нибудь об этом человеке, — весело бросила Хани.— Да уж, этот мистер Хантингтон Третий был не менее внушительным, чем его имя, и деньжат у него было хоть отбавляй.— Так он был богат, Поуп? О'Леари кивнул.— Мистер Хантингтон Третий мог позволить себе нанять лучших адвокатов, а всего лишь десяток лет назад Даниэл Вебстер О'Леари был лучшим из лучших, вот так-то. — Старик налил себе еще виски. — Хантингтон женился на молодой девушке по имени Фрэнсис Мэри Макдоннелл с золотыми, как солнечный свет, волосами и глазами голубыми, как божественное небо моей Ирландии. Ее отец разводил лошадей на плантации мистера Хантингтона Второго. Когда Мэри Макдоннелл узнала, что ждет ребенка, Хантингтоны попытались от нее откупиться, да не смогли, так что Мэри и Джеймс Уортингтон Хантингтон Третий обвенчались. К тому времени как я познакомился с ними, у них уже было двое детей: трехлетний мальчик и двухлетняя девочка с огромными голубыми глазами и длинными локонами. Точная копия своей матери.— Так для чего же им понадобился адвокат, Поуп?— Миссис Хантингтон потребовала развода и хотела получить опеку над детьми. Она говорила, что мистер Хантингтон издевался над ними, и утверждала, что ее муж опасен в своем безумии. Она умоляла судей устроить ему психиатрическую экспертизу. Правда, о безумии Хантингтона уже давно ходили слухи, но его семейство их отрицало, так что я предпочел не обращать на досужие домыслы внимания, тем более что мне неплохо платили. В конце концов, интересы клиента для меня превыше всего. Защищая Хантингтона, я напомнил судье о том, что Мэри была из небогатой семьи и вышла замуж за Хантингтона только из-за его огромного состояния. Я обвинил эту женщину в клевете на мужа для того, чтобы сорвать с него большой куш. Мои доводы были столь убедительными, что судья счел возможным закрыть дело. Он сделал это не задумываясь, а я… я получил большой гонорар и был таков.— И что же случилось с Хантингтонами? — поинтересовалась Хани.— В ту же ночь Джеймс Уортингтон Хантингтон Третий повесился на люстре в своей комнате… — Старик помолчал, а потом добавил: — Правда, сначала он убил свою жену и детей и расчленил их трупы…Хани в страхе зажала рот рукой:— Ох, Поуп, какой ужас!— Я уехал из Лексингтона, и с тех пор ноги моей больше не было в суде, — договорил О'Леари.— Но в этом не было твоей вины. Ведь окончательное решение принял не ты, а судья, — горячо возразила девушка. — Так за что же ты казнишь себя?Глаза старика увлажнились.— Да уж, дорогая, за что?.. — эхом отозвался он.— Эй, Хани, я-то думал, что ты пришла сюда, чтобы подзаработать деньжат, — раздался голос Сэма. — Будешь петь или всю ночь слушать этого старого пьяницу? Мы хотим послушать пение.— Твои слушатели ждут тебя, дорогая, — промолвил Поуп, наполняя свой стакан.Позже вечером, играя в карты, Хани то и дело бросала тревожные взгляды на одинокую сгорбленную фигуру за столиком в углу. Потом голова старика упала на руки, и он заснул…Люк еще не спал, когда девушка вернулась домой. Увидев Хани, шериф молча встал и направился к двери.— Наловили рыбы, шериф? — спросила девушка. Люк задержался в дверях, лицо его напоминало застывшую маску.— Да. А как вы провели время, мисс Хани Бер? — резко бросил он.Еще неделю назад его слова вызвали бы взрыв негодования девушки, но сейчас ей не хотелось заканчивать день нелепой ссорой. Чем приветливее они были друг с другом, тем быстрее поправлялся Джош.— Люк! — воскликнула Хани.— Что еще? — отозвался Маккензи.— Люк, я не шлюха, — тихо вымолвила она.Шериф даже не обернулся.— Меня не касается, как вы проводите субботние вечера. Мы же заключили соглашение, если вы помните?— Я выигрываю деньги в покер.— Да уж, нам обоим хорошо известно, как блестяще вы играете в покер, мисс Хани.— Люк, прошу вас, не будем ссориться. Мне так хочется, чтобы мы были друзьями. Помолчав, он промолвил:— Мне бы тоже этого хотелось, но вряд ли это возможно.— Но почему же? — недоумевала Хани. По телу шерифа пробежала дрожь. Глубоко вздохнув, он сказал:— Все зашло слишком далеко. Я дошел до того, что не в состоянии думать ни о чем, кроме вас. Я уже нас обоих ненавижу за это! Мы не сможем быть друзьями, пока все не образуется.— Даже ради Джоша?Люк обернулся и встретил пытливый взгляд девушки.— Неужто страсть пылает в нас только из-за Джоша? — насмешливо спросил он.Внезапно Хани почувствовала, что колени ее подгибаются. Боже, как она хотела принадлежать этому человеку! Ее тело изнывало от жажды его ласк, его прикосновений, его любви…Не сводя с нее глаз, Люк ждал. Лукавить и хитрить было бесполезно. В это мгновение надо было говорить только правду.— Если бы не наша сделка, — хрипло начала Хани, — если бы я не боялась, что Джош в любую минуту может войти… Думаю, нам обоим понятно, что мы бы стали большими друзьями, Люк.Итак, карты были раскрыты! Она призналась, что хочет его не меньше, чем он ее. Лишь гордость не позволяла броситься в объятия друг друга.— Что ж, мисс Хани, похоже, мы оба поставили наши судьбы на карту… — Маккензи открыл дверь и оставил Хани наедине со своими чувствами. Глава 14 Ночью пошел дождь. Лежа в постели, Хани слушала, как капли барабанят по крыше, думала о Люке и вспоминала его поцелуи. Как бы ни старалась она убеждать себя в том, что шериф Маккензи ничем не отличается от других мужчин, все доводы рассудка тут же куда-то улетучивались, как только она вспоминала его прикосновения. Незаметно для себя девушка стала представлять себе, каково это — быть замужем за Люком. И не ссориться с ним. Каково это — отрицать его любовь, а не презрение? «Как, должно быть, была счастлива Сара Маккензи», — думала девушка.Впрочем, Хани решила остановиться — какой смысл в несбыточных мечтах? Жизнь так непредсказуема! Сара Маккензи изнасилована и убита, а жизнь Поупа О'Леари пошла прахом из-за чувства вины, которое грызло его. А мать Хани… «Нет, даже самые добрые и хорошие люди не застрахованы от страшных ударов судьбы», — заключила Хани, засыпая.Наутро девушка встала пораньше, чтобы приготовить завтрак и собрать Джоша в церковь, куда сама она идти не собиралась. Мрачный после бессонной ночи, Люк не стал скрывать своего раздражения.— Вы должны подавать Джошу хороший пример, — проворчал он.— Вот если бы вы старались подавать ему хорошие примеры, вместо того чтобы ждать этого от других, то у ребенка, пожалуй, было бы меньше затруднений, — ехидно заметила девушка. — Полагаю, с меня и так довольно осуждающих взглядов, которыми награждают меня ваши добропорядочные горожане, когда я гуляю с Синтией. Я не собираюсь целый час сидеть на жесткой скамье и быть бельмом на глазу у всех.— Я бы сказал, что они не зря на вас глазеют.— Еще бы! — огрызнулась Хани. — Уж вы-то им не уступите в лицемерии! К тому же в нашем соглашении ни слова не говорилось о том, что я обязана посещать церковь.Решив покончить с бессмысленным спором, Люк схватил шляпу и позвал сына:— Ладно, Джош, пойдем.— Ну почему я должен ходить в церковь? Хани же не идет туда? — заныл мальчик. — И там вовсе не весело.Люк красноречиво взглянул на девушку.— Джош, в жизни не всегда бывает весело. И ты должен все узнать о нашем Господе.— Тогда почему Амиго не может пойти со мной? Он тоже должен узнать все о Боге!Колокольный звон, разнесшийся над городом, положил конец их пререканиям. Теряя терпение, Маккензи взял сына за руку.— Пойдем, Джош! — сердито сказал он. Амиго увязался было за ними, но шериф крикнул: — Марш домой!Пес улегся на крыльце, положив морду на лапы. Хани пристроилась рядом с ним и принялась почесывать Амиго за ушами. Собака доверчиво положила голову Хани на колени.— Ах, Амиго, дружище, — тихо проговорила она, — церковь не для таких потерянных существ, как мы с тобой.Через час отец с сыном вернулись домой. Люк направился в тюрьму, а Хани решила, что настала пора обучить Джоша алфавиту.Мальчуган с восторгом смотрел на буквы и переписывал их на листочек. Он воспринял обучение, как новую увлекательную игру. Повторив упражнение всего несколько раз, Джош уже без труда различал буквы от «А» до «Л» без подсказок няни. Девушка радовалась успехам мальчика и в награду предложила ему поиграть в камешки.Не прошло и нескольких минут, как Хани уже лежала на земле и целилась в камешек Джоша, прищурив один глаз.— Ага, мой мальчик, сейчас мой Черный Красавчик поразит твой камешек… — расхвасталась она. — Как ты назвал своего? Кровавый Серп?Амиго, вертевшийся возле них, подтолкнул носом камень Джоша.— Так нечестно, Амиго! — вскричала Хани. — Уйди отсюда! — И она бросила камешек.— Ты промахнулась! — радостно взвизгнул Джош, бросаясь к круглым камешкам.Хани приподнялась на четвереньки.— Ну ладно, так и быть, ты выиграл, — проворчала она. — Но только потому, что Амиго подыгрывал тебе.Девушка подняла голову и вдруг увидела, что на нее осуждающе смотрят четыре женщины, остановившиеся неподалеку.— Доброе утро, дамы! — весело крикнула она им. — Хотите присоединиться к нам?— Что-о-о?! — возмущенно выкрикнула Клара Вебстер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41