— Люк, — прошептала она.Он ничего не ответил. Приглядевшись, девушка увидела, что шериф спит. Некоторое время она молча смотрела на него, а потом веки ее сомкнулись, и она опять заснула.Когда Хани снова пришла в себя, у кровати стоял Дуг Нельсон и, держа ее за руку, считал пульс. Люка в кресле не было.— Проснулась? Доброе утро! — весело промолвил Дуг.— Доброе… доброе утро, — пробормотала девушка.— Как ты себя чувствуешь?— Еще не знаю, — с трудом проговорила девушка.— Пульс нормальный и ровный. Давай-ка измерим температуру. — Нельсон сунул ей в рот термометр. — Люк говорит, минувшей ночью ты была такой горячей, что вода на полотенце закипала, когда он вытирал тебе лицо.Стало быть, ей не привиделось, что Люк сидел рядом.Не в силах говорить, Хани скептически приподняла брови и тут же скривилась от непереносимой боли — даже такое движение причиняло ей страдания.— Голова болит? — спросил Дуг. Она кивнула, и ей снова стало больно. Посмотрев на градусник, Дуг нахмурился.— У тебя все еще высокая температура. На сегодня можешь забыть о дневной прогулке.Хани почувствовала, что опять впадает в забытье.— А Джош? — едва слышно прошептала она.— С ним все хорошо, Хани. Отдыхай.…Она ощущала себя невесомой и, кажется, летала по воздуху. Потом вдруг стала плескаться теплая вода…— Нет, — пробормотала Хани. Ее язык так распух, что едва помещался во рту. — Не хочу я учиться плавать. Постель… Я хочу лечь в постель… — Она принялась вырываться из чьих-то объятий.— Успокойся, Хани. — Хриплый голос Люка подействовал на нее умиротворяюще.— Ты не дашь мне утонуть?— Нет, ты не утонешь, — тихо ответил он.Хани с усилием приоткрыла глаза и поняла, что сидит в корыте с водой. Люк держал ее за руку, другой рукой поддерживал ей голову.— Что… что ты делаешь?— Так велел доктор. Ты просто расслабься. Вода соленая, а соль помогает бороться с лихорадкой.— С лихорадкой? — недоуменно спросила девушка. — Какой лихорадкой?— Ты очень больна, сойка. Доктор говорит, что солевые ванны помогают.Она себя как-то странно чувствовала. Корыто, вода, ее нагота, Люк… Вдруг ее голова упала вниз, и девушка уткнулась носом в грудь Маккензи. Она больше не хотела плавать. Ей хотелось только спать.— Люк, не дай мне утонуть, — пробормотала она и закрыла глаза…
— Тебе сегодня лучше? — Голос Синтии вернул Хани к действительности. Ощутив прикосновение мягкой, прохладной руки к своему лбу, Хани открыла глаза. На краю постели сидела улыбающаяся Синтия.— Да, мне гораздо лучше, — неуверенно ответила Хани. — А что случилось?— У тебя была сильная лихорадка.— Да-а? — Девушка закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Ах да, кажется, я вспоминаю. Мы с Джошем ходили в лес, но внезапно начался дождь. — Она встретилась взглядом с подругой.— Верно. Ты промокла и простудилась. Ты была очень больна, дорогая. Мы целых три дня за тебя переживали.— Три дня? Ты хочешь сказать, что я была без сознания три дня? Не могу в это поверить!— Слава Богу, самое худшее уже позади. — Синтия похлопала ее по руке. — Хочешь есть?— Пожалуй, да, — подумав, ответила девушка.— Замечательно. Я приготовлю тебе чай. А каши тарелочку осилишь?— Да, Синтия, если тебе не трудно.Синтия поспешила на кухню, а Хани закрыла глаза, чтобы подремать немного. Когда она открыла их, у кровати стоял Джош. Синие глаза мальчугана были полны тревоги.— Привет, мой золотой, — прошептала Хани.— Тебе лучше? — спросил он дрожащим голосом.— Все хорошо, золотко.Тут на кровать вспрыгнул Амиго и принялся лизать ей лицо.— А вот и ты, приятель. — Девушка рассмеялась и хотела согнать пса с кровати, но не смогла даже поднять руку. — Похоже, потребуется некоторое время для того, чтобы я набралась сил.— Амиго нас спас, — заявил Джош.— Да-а? Знаешь, я вообще ничего не помню. Расскажи, что случилось после того, как я заболела.В это время в комнату вошла Синтия с подносом в руках.— Поболтать сможете позже, — сказала она. — Сначала Хани надо поесть. Амиго, убирайся с кровати! — велела женщина.Пес тут же соскочил на пол.— Можно мы вернемся, когда ты поешь? — спросил мальчик.— Конечно, можно, мой золотой, — ответила девушка. — Не забудь, я хочу узнать, что произошло.— Пойдем к папе, Амиго.Хани принялась за еду, а Синтия присела на кресло.— Ты должна рассказать мне, что здесь делалось три дня, пока я болела. Я почти ничего не помню.— У тебя был очень сильный жар, — отозвалась жена доктора. — Судя по словам Дуга, Люк почти не выходил из твоей спальни.— Похоже, я должна благодарить не только его, но и Дуга.— Да, он замечательный врач, — безразличным тоном промолвила Синтия, — но за тобой ухаживал один Люк.Хани улыбнулась — в глазах Синтии появился обычный блеск.— Смотри, он повесил занавески, которые ты сшила.Девушка удивленно осмотрелась по сторонам и только теперь заметила, что на окнах висели ее занавески.— Что ж, поблагодарю его за это, — молвила она, поглядывая на подругу поверх чашки.Хани догадалась, что Синтия, не оставившая надежду поженить их, нарочно преувеличивала роль Люка в ее выздоровлении.Еда утомила больную, и она опять уснула.Когда Хани проснулась, в комнате сгустились сумерки. Сквозь открытую дверь она увидела Люка и Джоша, сидевших за кухонным столом. Подперев голову одной рукой, другой Джош лениво ковырял что-то вилкой в своей тарелке.— Джош, так за столом не сидят, — сказал Люк. — Тебе не нравится еда?— Не нравится, — капризно ответил ребенок. — Хани готовит вкуснее.— Не сомневаюсь, сынок, но лучше у меня не получается.Джош подцепил кусочек мяса и лениво поднес его ко рту.— А Хани сможет снова готовить нам?— Не знаю. Пока тебе придется довольствоваться моей кухней.— Печенье такое жесткое — его даже Амиго не ест.Люк опустил глаза и увидел, как Амиго грызет его кулинарное изделие, которое Джош украдкой бросил ему под стол.— Мне вовсе так не кажется.— Он просто не хочет тебя огорчать, потому и ест, — убежденно заявил малыш.— Тебе бы пример с него взять, — вымолвил Люк. — Думаю, ты тоже мог бы съесть то, что я приготовил.— Ну да, стану я есть это печенье… — капризничал ребенок.— Хорошо. Давай приготовим другое для Хани.Девушка удивленно наблюдала за тем, как отец и сын убирали все со стола. Затем Джош пододвинул к столу табуретку, а Люк принялся за тесто.— Ну что ж, вперед, шеф Маккензи! — взмахнув рукой, проговорил Люк.— Какой шеф? — с подозрением спросил мальчик.— Это человек… В общем, это хороший повар, — усмехнулся отец.Похоже, это объяснение пришлось Джошу по нраву, во всяком случае, он улыбнулся во весь рот и погрозил отцу пальцем.— А теперь ты должен тонко раскатать тесто. Я скажу тебе, когда хватит, — заявил мальчуган.— Есть! — Люк взял скалку и принялся за дело. Не сводя с него глаз, Джош облокотился на стол.— Кажется, довольно, — важно заявил он, когда тесто, по его мнению, стало достаточно тонким.— Что теперь? — поинтересовался Люк, откладывая скалку в сторону.— А теперь бери стакан и вырезай кружочки.Отец принялся старательно выполнять указания ребенка, но тот остановил его:— Нет, ты все делаешь не так. Джош взял у Люка стакан и стал показывать, как надо вырезать тесто.— Ничего не получится, если ты не будешь вертеть бедрами. — Мальчик покрутил попкой, как учила его Хани.— Ты хочешь сказать, что надо делать вот так? — спросил Люк, надавливая рукой на стакан и вертя своими стройными бедрами. — Наверное, под музыку у нас бы все получилось лучше.— Папочка, ну откуда же мы возьмем музыку, особенно когда Хани болеет и не может играть на гитаре? — с грустью спросил мальчик.Глаза девушки наполнились слезами умиления.Поставив противень с печеньем в печь, Люк подбоченился и спросил сына:— Шеф, а что, по-твоему, надо делать с невкусным мясом?Маккензи едва сдержал смех, когда увидел, как важно нахмурился ребенок.— Может, подсолить его немного? — предложил Джош.— Не пойдет… Хани и так жаловалась, что я пересаливаю кашу.— Тогда, может, выбросим его?— Еду не выбрасывают, так всегда говорила моя мама.— Я знаю, что мы сделаем с мясом! — засияв, вскричал ребенок. — Давай отдадим его Амиго.— Хорошая мысль. — Люк вывалил мясо в миску и поставил ее на пол.Пес с шумом принялся поглощать нежданное угощение.Шериф, подбоченясь, смотрел на собаку.Сын невольно скопировал позу отца и проговорил:— Этот чертов пес сожрет все что угодно.— Не смей употреблять бранные слова, — строго сказал Маккензи-старший.— Но ты же сам так всегда называешь Амиго, — немедленно возразил мальчик.Упрек был справедлив, и Люк почувствовал себя виноватым.— Хорошо, с этого момента мы оба будем называть собаку только по имени, — проворчал он.Словно поняв, о ком идет речь, Амиго поднял голову, посмотрел на хозяев и вернулся к еде.— Чем мы накормим Хани, когда она проснется? — спросил Джош.— Осталось немного супа, который вчера принесла тетя Синтия.Лицо ребенка засияло от удовольствия:— Вот здорово, пап! Хани поест вкусного супа тети Синтии и нашего вкусного печенья!Когда печенье испеклось, они приготовили для Хани поднос с едой и понесли его девушке. Джош торопливо сбегал в свою комнату и принес подушку, чтобы подложить девушке под спину.— Боже мой, я не привыкла к такому заботливому отношению! — засмеялась Хани, когда Люк помог ей сесть поудобнее.Джош примостился в изножье кровати, и Амиго тут же устроился рядом с ним.— Джош, вели этому чертову… то есть вели Амиго спрыгнуть на пол, — приказал шериф.— Пусть останется, Люк. Он же не делает ничего плохого, — заступилась за собаку Хани.— Еще немного, и он с твоей тарелки начнет есть, — насупился Маккензи.— Не беспокойся. Ого! Какое вкусное печенье! — воскликнула Хани. — Надо же, легкое как перышко. — Она делала вид, что не замечает довольных перемигиваний отца и сына.И тут, как Люк и предсказывал, Амиго вмиг прокрался к подносу и стащил одно печенье.Все рассмеялись.…Когда Джош уже лежал в постели, Люк вошел в комнату Хани и сел в ногах кровати.— Как ты себя чувствуешь, сойка? — ласково спросил он.Хани никак не ожидала от шерифа такой мягкости.— Лучше, теперь лучше.— Ты нас сильно перепугала, — проговорил Маккензи и, наклонившись, убрал с ее лица растрепавшиеся волосы.Хани была поражена.— Прости, что доставила вам столько беспокойства, Люк, — робко улыбнулась девушка.— Я очень рад, что тебе лучше и ты вне опасности. Тебе ничего не нужно? А то я собираюсь лечь.— Нет. Ничего не надо, Люк. — Ее вдруг обдало жаром, и она подумала, что, наверное, покраснела как рак. — Ты так устал. Завтра я встану.— Только с разрешения Дуга. Завороженная взглядом Люка, девушка едва сдерживалась, чтобы не обнять его.— У меня есть хорошая новость для тебя, — добавил Маккензи. — Думаю, тебе сразу станет лучше.— Мне не придется больше есть твоей пересоленной каши? — продолжила она.— Вообще-то да. Я нашел экономку. Взрослая женщина, недавно овдовевшая. Ее зовут Фрида Фрик. Сейчас она живет с дочерью в Сакраменто. Миссис Фрик приедет через неделю. Тогда ты сможешь уехать из Стоктона, куда захочешь.Хани оцепенела. Она столько раз думала и говорила об этом, она так ждала того момента, когда сможет уехать. Были минуты, когда девушка была готова сорваться с места, сесть в дилижанс и покинуть Стоктон, даже не вспоминая о Люке Маккензи. Но сейчас… Все зашло слишком далеко. Хани думала о нем день и ночь. Представив себе, что не увидит больше этого человека, не услышит его насмешек, от которых по ее спине ползли мурашки, девушка едва сдержала слезы.— Ты хочешь сказать, — отводя глаза от его пристального, немигающего взгляда, промолвила Хани, — что прощаешь меня и мне не нужно больше дорабатывать мои девяносто дней? — Девушка выдавила из себя улыбку. — Не думаю, что ты делаешь это по причине моего хорошего поведения. Похоже, тебе не терпится избавиться от меня, Люк.— Я не ожидал, что на мое объявление так скоро придет ответ, — сообщил шериф.— Говоришь, она приедет через неделю? Значит, я не успею научить Джоша считать. — Хани прибегла к уловке: он мог попросить ее остаться. — Да и буквы он еще не очень хорошо выучил.— Не подумай, будто я пытаюсь выставить тебя, сойка. Знаю, Джош тебе не безразличен. Если хочешь остаться, я напишу миссис Фрик и попрошу ее отложить приезд в Стоктон.— А ты бы хотел, чтобы я осталась?Люк посмотрел Хани в глаза.— Если учесть, как ты жаждала уехать отсюда, то, полагаю, с моим желанием вряд ли стоит считаться.Хани заключила для себя, что Маккензи просто не решается напрямую попросить ее убраться поскорее. Она отвернулась с полными слез глазами.— Да, ты прав, — деланно-равнодушным тоном проговорила она. — Мне не стоит оставаться, раз в моей помощи больше не нуждаются.Маккензи с болью подумал, что Хани могла бы остаться в Стоктоне только ради Джоша. Он испытывал жгучее чувство стыда: еще совсем недавно ему казалось, что девушка озабочена только собственными интересами. Он был несправедлив к ней — так же несправедлив, как и большинство жителей Стоктона. Люк почти завидовал сыну — девушка так привязалась к малышу. Шериф невидящим взором смотрел на ее профиль — даже больная, Хани была прекрасна. В том, что их отношения не сложились, только его вина. А теперь поздно что-либо менять.Когда Люк поднялся, Хани повернула голову и посмотрела на него.— Я лягу с Джошем, — сообщил он. — Если тебе что-то понадобится, позови. — В дверях Люк задержался. — Доброй ночи, сойка.Еще долго Хани лежала, вперив взор в темноту. По щекам ее текли горькие слезы. Глава 19 На следующее утро Хани твердо решила встать с постели. Едва держась на ногах, она медленно побрела на кухню и принялась разводить огонь в плите. Это так вымотало ее, что девушке пришлось присесть и перевести дух; зато к тому времени, когда вода в кофейнике закипела, сил у Хани немного прибавилось.Вскоре проснулся Люк. Хани пыталась убедить его, что уже достаточно оправилась от болезни и готова сама взяться за стряпню, но он и слышать ничего не захотел. Всем снова пришлось довольствоваться пересоленной кашей, сваренной хозяином дома.После завтрака Люку надо было съездить на ранчо Кэлунов. Желая дать отдых Хани, шериф прихватил с собой сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41