Его спутница держала свою маленькую сумочку и газету «Коммерсант», надменно оглядывая меня так, что я почувствовала себя платьем от «Karen Millen», которое мерить лень, но стоит дешево, поэтому надо брать — вдруг пригодится.
По дороге мы познакомились. Ее звали Анастасия, а его — Валерий. Эти имена так же подходили к ним, как они друг к другу. Когда зашел разговор о том, кто, где и чем занимается, Анастасия манерно произнесла:
— Я получаю специальность национального экономиста в ГУУ... — и собралась расшифровывать эту загадочную аббревиатуру.
— Не утруждайся, я тоже там учусь! — перебила ее я. Диплом нашего Государственный университет высоко ценится. Университет дает хорошее образование, да и коррупции в преподавательском составе нет. Многие из извест-ных в Москве управленцев закончили именно наше заведение.
После массажа в отеле я отправилась на ужин с новыми друзьями. Мне было интересно смотреть на их взаимоотношения, как грамотно Анастасия «строила» своего возлюбленного.
Мы поехали смотреть на ночной «White palace», потрясающе красивый дворец. Мы хотели найти кого-нибудь, кто мог провести нам небольшую экскурсию. Настя идеально говорила на английском. Она пыталась выяснить о гиде у местных жителей, а Валера бежал за ней вприпрыжку и все время спрашивал: «Что он сказал?», «Что он имел в виду?»
Нам предложили покататься на «тук-туке» — это самый настоящий тук-тук, точнее, мозготряс. Трехколесный мотоцикл, к которому приделаны сиденье и крыша, а ты в нем, как селедка в банке. А втроем вы там, как три селедки в собственном соку, стукаетесь друг о друга всеми частями тела. На этой чудо-машине мы притуктукали в рыбный ресторан, где я заказала свой любимый арбузный фреш.
— Зе бил, плиз-з-з! — попытался блеснуть знанием английского Валера.
Официант не понял пожелания клиента. Слава богу, что это не Россия, у нас бы тебе за этот «зе бил» плюнули в чай со словами «сам козел». А в Таиланде просто не обратили внимания.
— Could we have the bill, please? — улыбаясь, перевела желание Валеры Настя.
И мы отправились в другое кафе — пить клубничный фреш.
Я наблюдала за ними весь вечер и весь следующий день нашего перелета.
После того как мы с Настькой метнулись в дьютик, Валера исчез из нашего поля зрения. Настька уныло тратила свои финсредства, набрав полную корзину всяких «очень важных» покупок.
После шоппинга Валера ходил за нами с фотоаппаратом и фиксировал все наши действия. Я сняла мокасины и поставила босые ноги на ковролин идеально чистого пола аэропорта Бангкока.
— Странно, какой-то вонючий Таиланд, а у них такой шикарный аэропорт, такой огромный дьютик и такие классные авиалинии! Сервис исключительный.
— Да, — вздохнула Настька, — здесь хорошо... Но надо возвращаться в Ивантеевку.
— Что такое Ивантеевка? — подняла брови я, думая, что это какое-то новое место на Рублевке.
— Ой, это Кукуево, если честно. Двадцать километров от МКАДа по Ярославке. Я там с родителями живу и братом.
— А разве ты живешь не с Валерой? — ошарашенно спросила я. Я всю жизнь думала, что стервы обитают на Рублевке или хотя бы в центре Москвы.
— Нет, — смущенно сказала она и даже чуть покраснела. — Понимаешь, это довольно деликатная тема... Мне как-то не очень удобно сейчас об этом говорить... В общем, у нас с Валерой не совсем полноценные отношения. Ну, как бы это сказать, они, конечно, полноценные, но пока не подразумевают интимной близости.
— То есть у вас секса нет? — Я не знала, как это спросить поприличнее и поэтому брякнула в своем репертуаре.
— Ну да. Нет. Мы недавно встречаемся.
— А почему? — не отставала я.
—Ты, наверное, не поймешь — никто не понимает. Мне сложно это объяснять. Я — девственница.
Тут к нам подошел Валера, я выхватила у него банку колы и чуть не поперхнулась. Отношения между людьми полны сюрпризов, но такого я не ожидала. Никто не знает, что порой происходит за закрытыми дверьми спальни, а если знает, то, как я сейчас, не может понять. Мне казалось, что я подсмотрела отрывок из чужой жизни, и мне стало не по себе.
Но, с другой стороны, раз уж я залезла в эти отношения, нужно разобраться в них поподробнее. Меня мучили вопросы: как они прожили в одном номере две недели, сохраняя платонические отношения, и почему она ему, собственно, не дает?!
В Домодедово меня ждал муж с букетом белых лилий, а мы с Настей обменялись телефонами. Я пригласила своих новых знакомых к себе на день рождения. Мне нужно было мнение эксперта, то есть моего мужа, который видел людей насквозь, как на рентгене, и всегда ставил точный диагноз.
Хотела бы я так же разбираться в людях. Но пока не получается.
— Спасибо, — сказала я и поцеловала Птенчика. И тут же вспомнила случай из нашей жизни. Как-то Птенчик преподнес мне цветы со словами: «Слушай, и чего эти цветы такие дорогие? Зачем их покупать, все равно засохнут».
Поэтому я приняла букет от Птенчика с осторожностью.
— Ты же говорил, что даришь цветы всего два раза в жизни: один — на день рождения, а второй — на похороны. Этот букет как минимум десятый. Я что, так давно умерла?
— Нет, не умерла. Просто хочу сделать тебе приятное.
Но почему-то мне были безразличны эти цветы...
Нет, отношения разрушены, думала я по дороге домой, их уже невозможно склеить. Все кончено.
Наступил мой день рождения. Поздравить меня с ежегодным событием прилетела Анька. «Палаццо Дукале» заполоняли мои знакомые, которых бы я, конечно, не назвала друзьями. Но их заботливо пригласил в мое отсутствие мой муж. Приехали и Настя с Валеркой.
Были подарки, были танцы, музыканты, море цветов и улыбок, тосты и поздравления.
Перед началом праздника мой Птенчик ласково сказал мне:
— Весь этот театр сегодня для тебя, это шоу заказала ты, и ты — режиссер спектакля. Все будут играть свои роли только для тебя. А ты просто смотри и наслаждайся.
И он был снова прав. Прав, к моему великому сожалению, потому что...
Действительно, чтение «Войны и мира» вслух и посещение курсов риторики оказались полезными — я научилась красиво и складно говорить...
Полезным было существование на ограниченный лимит — ведь я научилась считать деньги...
Полезным было одиночество — чтобы ценить отношения между людьми...
И, наконец, «играть в войну» — чтобы уметь побеждать и радоваться победе.
Я смотрела на людей за моим праздничным столом. Наблюдала, как Лизка заигрывала с моим мужем. Может, сдать его в аренду? Мне он для постельных целей не нужен, прибыль хорошая, и главное, ничего делать не надо!
Видела, как Ленка флиртовала с Лизкой. Как Надька специально приперлась на мой праздник с померанским шпицем, чтобы привлечь к себе побольше внимания, ведь маленькая собачка является главной героиней даже на сцене настоящего театра. Усекла, как пара друзей, к которым мы ездим на шашлыки, напились и повздорили, и как Настя с Валеркой наблюдали за мной.
Я поняла, как дилетантски сыграла свою роль, и разревелась прямо в туалете. Нет, я плакала не потому, что расшатала свою нервную систему, и не потому, что много выпила — сегодня я не пила. А просто потому, что именно сейчас и именно здесь я хотела поблагодарить их всех — всех, кто сидел за моим столом. За то, что они были со мной какое-то время и сыграли свои роли на сцене театра моей жизни. Поблагодарить и уйти, уйти, чтобы начать все заново. Написать жизнь с чистого листа...
Птенчик заглянул в дамский туалет:
— Поехали домой, любимая, ты устала! —
Я прижалась к нему и долго плакала на его плече.
Мы обедали с мужем в «Пушкине», как всегда немногословно и не торопясь. В это время мне позвонила Настя и пригласила в Ивантеевку на семейный ужин.
Теперь мы с ней были близкими подругами. Такими, как когда-то с Юлькой, а может даже ближе.
Настя оказалась вовсе не такой уж стервой, а просто характером напоминала мне княжну Тараканову. Она стала мне верным другом и помощником во всех делах. Она читала «Эксперт» и «Коммерсант», потому что на самом деле увлекалась экономикой и политикой, мечтала работать в органах государственной власти и твердо шла к своей цели. В школе она получила золотую медаль, а в университете ее ждал красный диплом. Вообще, я терпеть не могла этих медалистов, мне казалось, что они зубрилы и книжные черви. Но Настя была не такой, она просто твердо знала, чего хочет от жизни. Большое количество знаний не отражались негативно на ее внешности, как у большинства людей, увлекающихся наукой. «Где-то убыло, где-то прибыло» — но это не про нее. Ее внешность идеально гармонировала с богатым внутренним миром.
Альтруист и сестра милосердия по натуре, она была «обьюзана» до опупения всеми своими прошлыми подружками, поэтому надевала на себя панцирь с неоновой надписью: «Чисто московская стерва. Лучше не подходи».
Я нажала на звонок, и в дверях появилась Настя, сияя улыбкой. Милое веснушчатое, как у Тимы, лицо с горящими зелеными глазами и пушистой копной вьющихся волос. Она носила строгую одежду, как бизнес-леди, и нежную улыбку, как Мона Лиза.
— Аллилуйя, сестра! — крикнула она мне, и мы по-сестрински обнялись.
Мы созванивались по нескольку раз в день, а встречались раз в два дня. Я называла ее булкой с маком — потому что люблю булки, а она меня фантасмагорией — потому что считала меня нереальным видением в своей жизни. Нам всегда было о чем поговорить и что поделать. Настя таскала меня в Третьяковскую галерею, в музей Рерихов и на прочие выставки, а я ее — по шмоточным и парфюмерным магазинам. Она зазывала меня на картинги, я ее — в клубы. Мы везде были вместе и всегда понимали друг друга. Моя подружка мечтала о маленьком джипике, а я — о студии имиджа. Она планировала расставаться с Валеркой, а я подумывала о разводе.
Мы вошли на кухню. Радушные Настины родители и Валерка уже сидели за столом и угощались невероятно вкусной едой, которую готовила Настина мама. Обычно в гостях у Насти я так обжиралась, что моим лучшим другом потом оказывался «Мезим».
На кухне появился Настькин младший брат, влюбившийся в меня с первого взгляда, а я, как последняя сволочь, дала этому восемнадцатилетнему мужчине кличку «Клерасил», потому что он был немного прыщавый. Мальчик был замечательный — душевный и отзывчивый. Вырастет — будет супермужиком.
— Здорово! Ты «Ночной дозор» смотрела? — налетел на меня он.
— Нет.
— Вот отстой.
— Слышь, «отстой», ты бы лучше свои прыщи полечил, а то я за тебя замуж не пойду! — ответила на его ехидство я.
— Да, полечит он, жди, — вступил в разговор Настин папа. — Я его к врачу привел. Врач говорит: «Ну, молодой человек, вам или с девушками в серьезные, так сказать, отношения вступать надо, или сидеть на строгой диете». И знаешь, что он ответил? «Нет, я уж лучше на диете».
Я засмеялась, а Настина мама с горечью прокомментировала:
— Вот бедный ребенок! Сидит теперь на яблоках с рисом. Ужас!
Я очень люблю Настину семью. Они мне как родные. Я долго искала такие отношения, и наконец-то нашла их. В этом доме просто тебя любят, любят такую, какая ты есть, и принимают всегда с улыбкой в любое время дня и ночи.
— Какой сок тебе налить, Валера? — спросил папа у Валеры. — Апельсиновый или ананасовый?
— Апельсиновый.
— А я бы посоветовал ананасовый. Он сжигает жиры, — ухмыльнулся Настин отец, намекая на несколько полноватую фигуру Валерки.
Будучи директором среднестатистического государственного учреждения, Настин предок умел шутить, как мои одногруппники. Легко, непринужденно и немного цинично.
— Хорошо, ананасовый, — покорно согласился Валера, и мы переглянулись с Настей и ее мамой.
Настя взяла от своих родителей все их достоинства: от мамы — женственность и сексуальность, а от папы — чувство юмора и силу воли. Она вышла поговорить по телефону, а Валерка в это время выпил залпом рюмку коньяка и чинно произнес, обращаясь к папе:
— Я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться! — выпалил на одном дыхании скороговоркой он.
Настин папа не растерялся и ответил так же скороговоркой:
— А я-то тут при чем? Что ты мне это говоришь? Вон иди ей и скажи!
Мы с Настиной мамой чуть не упали под стол от смеха, глядя на расстроенное Валеркино лицо, на котором читалось: «Никто меня не любит, никто не уважает, пойду я на болото наемся жабонят». Во время застолья, я все время поглядывала на Настиного папу и вдруг поняла, что мне вовсе не нужен сейчас муж, мне просто требуется отец. И желание иметь рядом с собой в качестве мужа более чем взрослого мужчину — ошибочно.
Я вышла к Насте, она говорила по телефону со своей подругой по кличке Белобрыс, характером напоминавшую мою Аньку. Только она нуждалась не в яхте длиной в десять метров, а в женихах — и искала их по Интернету. Когда таковые находились, она пропадала из Настиной жизни, а когда женихи исчезали, Белобрыс возобновляла общение с Настькой.
— Слушай, там твой папа над Валеркой стебается, как всегда.
— Надеюсь, что Валерка не выдержит испытания и капитулирует, чтобы не пришлось самостоятельно проводить разъяснительную беседу.
Настькин отец у нас был как спецназовец в запасе. Если на горизонте появлялся не милый сердцу кавалер, нужно было всего лишь познакомить его с папой. После этого знакомства кавалер пропадал быстро и навсегда. Методы папы действовали безотказно, и мы, грешным делом, подумывали сдавать его в аренду. А что? Неплохой бизнес. Без шума и пыли можно отделаться от ненужного мужчины и еще повеселиться при этом. Я думаю, наше коммерческое предложение пользовалось бы большим спросом, но дальше разговоров дело, к сожалению, не шло. А жаль.
Мы вспомнили один случай из папиных приколов.
К Настьке в «Шинке» очень долго приставал итальянец, и она никак не могла объяснить ему по-английски — потому что он ни фига не понимал — чтобы он отвалил. Иностранный подданый с некоторой периодичностью подбегал к нашему столику и говорил «Белиссимо»!
В это время (как всегда, кстати) позвонил Настин папа. Когда она объявила ему, что перезвонит позже, так как один итальяшка не дает ей спокойно съесть заказанные вареники, папа моментально выдал алгоритм решения проблемы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41