— Сережа, добрый вечер! — крикнула я, подняв голову и не вставая с места, в сторону диджейского пульта.
— И вас туда же! — послышался ответ.
— Поставь нам Yellow и включи поярче прожектора.
— Слушаюсь!
— Вот жопа ленивая! — возмутился Сморчок.
— Зачем вставать, когда все и так делается, — возразила я и отпила минералки из его сокровенной бутылочки, набирая телефон легендарных близняшек.
Любимые модели Алены Ахмадуллиной были горячо обожаемы не только в Питере, но и в Москве. На их лицах, как на белых полотнах, стилист мог рисовать все, что угодно, и всегда получались яркие образы, а безупречные тела 90ґ57ґ90 и профессионализм моделей-близняшек делали их незаменимыми на всех крупных показах. Девочек выбирали абсолютно на всех кастингах. Поэтому Сморчок сейчас так нервничал.
— Алё, вы где? — Я не знала, как их отличать, а тем более по телефону, поэтому обращалась к ним на «вы».
— Уже здесь, в туалет зашли.
Через две минуты в клубе появились две худышки в красных кедах, джинсах и одинаковых кофточках.
— Вы что?! — заорал Сморчок. — Где туфли, юбки, макияж? У нас кастинг на рекламу очков, а вы в красных кедах приперлись — еще б красные колпаки нацепили.
— Не боись, все равно нас выберут, — обронила Оля... Или Яна?
И оказалась права. Их действительно, как всегда, выбрали.
После кастинга Сморчок перекинул через плечо свой модный портфельчик, и мы отправились в «Магриб».
— Ну что, пройдемся по Невскому?
— Пошли!
Я зашагала в испорченных туфлях в унисон со своим партнером-голубком. Ну и что, что голубой, зато с ним можно поговорить на разные животрепещущие женские темы.
— Слушай, я, конечно, старая проститутка и не знаю слов любви, но мне кажется, тебе нужен настоящий мужик, а не этот «ни рыба ни мясо», в которого ты по уши втюхалась!
— А ты откуда знаешь?
— Я всегда все знаю. Ты что, желаешь его заполучить? Так нет проблем. Ты думаешь, почему он ушел от жены? Потому что та сидела дома, ни хрена не делала и только плешь ему проедала, — со знанием дела произнес Сморчок и жадно глотнул из только что приобретенной бутылки пива. — Теперь у твоего героя женщина-домохозяйка ассоциируется с трутнем, а поскольку ты — полная противоположность, то, следовательно, все козыри у тебя. Пускай он забавляется с модельками, а ты терпи и жди — все равно к тебе вернется.
— Интересная у тебя теория. Только он меня частенько с собой на блядки приглашает. Типа третий — не лишний, третий — запасной.
— Так это ж запипись! Вот мы и нашли у него больное место, просто нужно этим воспользоваться!
— Так его и искать не надо было, оно всегда имелось, — прервала я поток его тупых умозаключений.
— А, между прочим, в сексе втроем ничего плохого нет. Ты пробовала? Нет? А говоришь!..
Вот за такими милыми разговорами мы и доковыляли до «Магриба».
Не успев войти в гримерку, я услышала доносившиеся из нее вопли:
— Да ты, вообще, кто такая? Хочешь сказать, что ты модель? Да ты не модель, а просто чмо!
— Если еще раз откроешь свой хавальник, я вот этим каблуком тебя так разукрашу, что не один хирург не починит!
— Да вы что, с ума посходили! — заорала я, обалдев от увиденной картины. Напротив друг друга стояли разъяренные Анька и Катька, готовые вцепиться друг другу в глотки. Я схватила за руку Аню и оттащила ее в сторону.
— Ань, ты что? Что случилось?
— Да я хотела надеть это платье, вышла кофе попить, прихожу, а эта овца его натянула и не снимает.
— Я понимаю, что Катька — дура, а ты-то что, Ань? Ну, вообще...
— Машенька, — обратилась я к третьей девочке, находившейся в гримерке, — ты не дашь Анютке свое платье? И надень, пожалуйста, то, которое она должна надевать. Ладно?
— Конечно, не вопрос.
Машка, по натуре своей дипломат, никогда не участвовала в грязных склоках, всегда принимала мою сторону и при обсуждениях кого-либо скромно молчала. Наверное, жизненный опыт, а она жила со старым богатым хмырем, сделал ее равнодушной к таким мелочам, как платье, в котором надо выходить на сцену.
Катя разрыдалась и убежала в туалет. Я пошла за ней.
— Катюш, открой! — Я постучала в дверь кабинки.
— Нет, не открою. Ты меня не любишь, ты больше всех ее любишь, а на меня тебе плевать! Она у тебя прима, да? Я, между прочим, на обложку «Elle» снималась и в «Ревью», и в Париже работала. А ты ее больше любишь, ты с ней дружишь! Конечно, вы подруги, а я?!
— Катенька, ну ладно, Анька кричит, а ты-то что? Ты же не такая? Ты у меня молодец. Взрослая и умная девушка, профессиональная модель — я тебя очень ценю. Ну что ты говоришь? — Защелка заскрипела, и дверь отворилась. — Вот так-то лучше! — Я обняла заплаканную Катьку.
— Ну, пойдем, дорогая! Через пятнадцать минут на сцену. Надо привести себя в порядок — ты же у меня звезда!
Я обговорила время с диджеем и вернулась в гримерку.
Машка сочувственно посмотрела на меня.
— Ты меня бросила! Кофе за твой счет после показа! — завопила Аня.
— Я никого не бросаю, Ань, я работаю. Успокойся, пожалуйста!
— Я, между прочим, к тебе приехала, а ты где-то бродишь, про меня забыла! А тут еще какие-то овцы набрасываются... — и она повернулась к Катьке. Та показала ей язык.
— У тебя платье есть?
— Есть! На мне. Что, не видно?
— Оно тебя устраивает?
— Ну да, вполне.
— Замечательно. Так вот, встали быстренько все и к сцене.
Перед выходом Катька подошла ко мне и шепнула на ухо:
— Зачем ты с ней дружишь? Она же дура!
— Я со всеми дружу! — ответила я и подтолкнула Катьку к выходу.
И действительно, приходилось дружить со всеми: и со старыми «боевыми» модельными подругами, как Анька и Машка, и с новыми. Только так можно было сплотить этот серпентарий, чтобы они друг друга не поубивали хотя бы на сцене. Только из уважения ко мне, своей старшей подруге, они этого не делают.
Я вышла в зал и заняла свой «козырный» столик, за которым уже восседал Тима.
— Приветики. Превосходно выглядишь!
— Здравствуй. Ты тоже хорошо.
— Я тут тебе фруктики заказал и «Chateau» твое любимое.
— Чем обязана? Откуда такие широкие жесты? Говори, чего хочешь... Новые девочки нужны?
— Зачем ты так? Ну вот, все испортила.
Я просто хотел тебе приятное сделать, пригласить в «Плазу». Там сегодня наша с тобой любимая группа выступает, — вздохнул он.
— У-у-у, «БИ-2», а я и забыла!
— Так что, поедем?
— Ну, конечно же! Только после показа я должна, как обещала, выпить с Анютой кофе.
— Нет проблем.
На выходе из клуба я с Тимуром услышала свое имя:
— Слушай, сними с меня своего педика, я пидеров ненавижу, ненавижу, ненавижу! — орал разъяренный арт-директор «Магриба». Его глаза наливались кровью, а живот рьяно выпрыгивал из-под ремня. Я вернулась в зал и нашла Сморчка.
— Ты что чудишь? У нас с «Магрибом» договор на месяц, а ты сейчас все испортишь. Давай я тебя домой отвезу?
— Не-ет, я требую продолжения банкета! — кричал дурным голосом, извиваясь в моих руках, пьяный в хлам Сморчок.
— Угу, сейчас будет тебе банкет.
Я вывела его «под белы рученьки» на улицу и запихала в Тимину машину. Недоумевающий Тимур поднял брови:
— Господи, а это куда?
— А это, Тима, забрось домой и вернись за мной. Мне тут нужно перед человеком извиниться! — И я направилась к арт-директору, который усмирял свой гнев порцией коньяка.
Свет. Камера. Мотор. Сцена «улаживание конфликтной ситуации». Дубль первый.
— Извини его, ладно? Он парень не плохой — просто нетрадиционной ориентации и пьет много!
— Слушай, я его, конечно, извиню, но видеть здесь больше не желаю. Ты — молодец, с тобой мы продолжим работать, а его ноги чтобы в этом заведении не было. Позаботься об этом.
— Конечно, но у нас с ним одно агентство.
— Ну-ну, под названием «Luara». Это он, наверное, выдумал — по глубокой синьке. Так вот мне все равно, хоть зарой его, но только чтобы в радиусе километра от этого клуба он не появлялся. Ладно?
— Ладно!
— Так что это... ты меня извини. С тобой приятно иметь дело. До завтра. — После моих объяснений он резко подобрел, куснул лимончик и расслабился.
— Давай, спокойной ночи.
— А ты, небось, на продолжение едешь?
— Да, в «Плазу».
— Ну, удачно тебе отдохнуть! Завтра расскажешь!
— Уже сегодня. Пока.
Стоп. Снято.
«Не потерять бы в серебре ее одну, заветную...»
Это был гимн наших с Тимой отношений. Сейчас он звучал во всю силу динамиков «Плазы». Мы молча танцевали, крепко прижавшись друг к другу. Каждый думал о своем. Я — о Тиме, Тима — о своих девушках.
Эта песня звучала в машине, когда мы под утро возвращались после дебютного показа. Тогда мы синхронно потянулись сделать погромче и, поняв это, засмеялись. Для меня это было началом конца, а для Тимы — очередным приключением.
Он снимал романтическое кино про секс и любовь, и мне досталась роль второго плана с постельной сценой.. Наверное, это и было мое амплуа...
Сейчас ничего не существовало, кроме любимой мелодии. Звучал саунд-трек к моей картине...
Я прокралась в спальню в пять утра. Сегодня, уже сегодня мне предстояли репетиция в университете, поход с Тимой, его друзьями и моделями на «Девятый день Декамерона» в театр, и показ в «Магрибе». В общем, все как всегда...
Ирка тихо посапывала на своей половине кровати. Упав обессилено рядом с ней, я задумалась: вот так каждый день я снимаю кино, полное хауса, метаний и бесконечного накала страстей. Это — мой экшен, в котором есть и гротеск, и фарс, и комедия, и драма. В нем присутствуют как положительные, так и отрицательные герои. Это — мое кино и я люблю его таким, какое оно есть, и, если честно, не хочу переписывать сценарий и переснимать материал...

* * *
«У каждого из нас на свете есть места, куда приходим мы на миг объединиться...»
Место, где тебе когда-то было хорошо, и люди, с которыми ты была счастлива, навсегда остаются в памяти, и очень хочется вернуть эти мгновения счастья... Пусть вы разные, пусть вы уже чужие, пусть вы далеко друг от друга, и вас больше ничего не связывает, но все равно есть возможность встретиться еще раз...
Первый раз за четыре месяца мне удалось отгулять выходные. Два дня — сорок восемь часов — это уйма времени, которое хочется провести, наслаждаясь каждой минутой.
Я зашла в фитнес-клуб — пора «размораживать» неиспользуемый абонемент. Развалилась на коврике и ждала начала тренировки Pilates. Сил на программы, требующие усилий, у меня нет, хочется просто лежать с бабульками и поднимать сначала правую, потом левую ногу. Потом руку в сторону, потом голову налево, и в таком спящем режиме час физкультурной нагрузки-релаксации. Тренеры эффективно втирали, что Pilates — это очень хорошая нагрузка на мышцы, и толстые ленивые бабульки охотно верили в это и ходили постоянно из года в год по три раза в неделю. Судя по их пухлым телам, я с трудом верила заявлениям тренеров, что после подобной тренировки мой пресс покроется заманчивыми кубиками. Просто хотелось потратить свои сорок восемь заслуженных часов с удовольствием.
— Добрый день, прошу выключить звук на мобильных телефонах, у нас тренировка Pilates, спокойная и расслабляющая. Посторонние внезапные звуки могут помешать вашим соседям, — мягко произнесла миниатюрная тренерша и отправилась включать свою медитативную музыку.
Я потянулась к своей маленькой «Motorola», но тут телефон затрясся в моей руке, высвечивая Тимин номер.
— Я.
— Приветики. Ты что делаешь?
— Пытаюсь релакснуть, но ты мне не даешь! — По его первой реплике я поняла, что Тиме опять что-то от меня нужно, и не хотела на это «что-то» тратить свое драгоценное время.
— Извини. Слушай, у меня к тебе дело есть. Давай встретимся, чайку попьем. Где ты хочешь?
— Сегодня и завтра нигде!
— Слушай, это важненько.
— Тим, мне неважненько, что тебе важненько, у меня выходные.
— Ну, ладненько, позвони, как отдохнешь.
— Давай.
Все народонаселение спортзала, включая тренершу, испепеляли меня взглядами, пока я разговаривала по телефону. Мобильник пикнул и выключился у меня в руках.
После «мегаактивной» тренировки я грелась в сауне с мыслями о том, что делать дальше. Тусовки надоели до смерти. Встречаться с многочисленными подружками в ресторанах? Обрыдло до чертиков. «Секс, наркотики и рок-н-ролл»? Постоянного любовника нет, а старым звонить неохота — на этом полигоне ничего нового мне не покажут.
Из всех мыслей, которые приходили ко мне в голову при температуре в сто градусов по Цельсию, я остановилась на одной — а не поехать ли мне на дачу?
Обвязавшись казенным полотенцем, щедро выдаваемым членам клуба, я прошла в раздевалку и набрала номер телефона.
— Алё, Ден, это Киса, здорово!
— Опаньки! Какие люди и без охраны. Как дела?
— Поехали на дачу, там и расскажу!
Я договорилась с Денисом поехать на дачу к Виталику, а он обещал обзвонить остальную нашу дачную компашку и, объединив усилия, вспомнить былое.
Дача на протяжении всей моей жизни была тихой гаванью, сладким воспоминанием о детской дружбе, первом поцелуе и беззаботности. Наш дачный поселок Орехово на станции «67 километр», до которого надо было добираться по Приозерскому шоссе, отличался тем, что практически все его обитатели были одного возраста и одного социального статуса. Эти садоводческие участки по двенадцать соток неплодородной земли получили наши родители за трудовые успехи. Конечно, сейчас все ребята, которые проводили летние каникулы на чистом воздухе, выросли, учились в университетах или работали на перспективных работах. По шкале социальных оценок кто-то стоял выше, кто-то ниже, кто-то остался там, где был. Но мы все равно были большой семьей, мы могли не встречаться годами, не созваниваться месяцами, но нас объединяли наши детские воспоминания, и мы всегда были рады друг другу.
В этот оазис безмятежности я и захотела отправиться сегодня и взбаламутила остальных.
В детстве я дружила только с мальчиками, и поэтому наша компания отличалась небольшим количеством особей женского пола.
Я там была практически единственная и неповторимая в своем роде. Киса — так меня тут называли.
Дениска увивался вокруг меня, как сторожевой пес — невысокий и чуть-чуть для своего возраста полноватый, даже не полноватый, а какой-то мягкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41