И тут они снова получили оба по нулю баллов.
Тогда она решила положиться на мою интуицию:
— А кого ты больше хочешь?
— Никого, — твердо ответила я.
— Это совсем плохо. Слушай, а давай рассчитаем возможные перспективы.
— Хорошо. При разводе с нынешним мужем я не получу ничего, потому что он мне его даст только после того, как я сама от всего откажусь. А при разводе со вторым — минус карьера и плюс дети. К тому же эти два не очень молодых кандидата вряд ли лет через пять удовлетворят мои желания интимного характера.
— Не радостно. Ну ладно, раз ничего не получается, давай отвлечемся и поедем в гости на Рублевку. Сегодня там у одного мужика party, Ленка — моя лесбиянка — зовет поехать вместе.
— То есть ты мне предлагаешь мужей сменить на лесбиянку? А что? Тоже выход.
Я особенно ценила наши с Лизкой отношения за море инициативы и фонтан идей, которыми она сопровождала каждую нашу встречу.
— Вообще-то она меня домогается! — обиженно сказала Лизка. — Поэтому всегда с собой зовет. Но сегодня я буду с тобой и поэтому смогу закосить от ее нежных приставаний..
— А что ты отпираешься? Между прочим, лесбийская любовь — это настоящая любовь и страсть. А не это — сунул, вынул и бежать. Никакой романтики.
— А ты откуда знаешь про страсть и романтизм лесбийской любви?
— Не скажу, а то тоже захочешь! А я, после сегодняшней ночи любви, похожей на школьную физру, вряд ли скоро захочу что-нибудь подобное.
— Алё, Ленка, мы едем, — разговаривала одновременно со мной и с Ленкой Лизка. На секунду она повернулась ко мне: — Ты с этим мужиком уже от одной ночи устала, а еще думаешь выходить за него или нет. Вообще, когда такой вопрос возникает, значит, точно не надо. И в трубку: — Нет, это я не тебе, тоже люблю, давай...
В три часа ночи, когда я поняла, что выпитое количество алкоголя зашкалило за отметку моей привычной годовой нормы, я заняла понравившуюся мне спальню и улеглась под теплое одеяло. Дом трясется и гудит, музон орет, народ суетится туда-сюда по комнатам, кругом полный отрыв, а завтра воскресенье и, значит, я буду спать здесь до обеда. Ура!
— Ты что дрыхнешь? Одевайся, давай поехали! — влетела в комнату Лизка.
— Ты что, с дуба на кактус? Куда поехали?! Ты пьяная в зюзю, и вообще, мне здесь хорошо. Природа. Воздух. Большой дом. Бассейн завтра с утра. И, главное, здесь всем на тебя плевать, — сонно разглагольствовала я.
— Может, на тебя и плевать. А меня в одной комнате Ленка атакует, а в другой Кирилл проходу не дает.
— Спи в моей. У меня, например, какой-то мальчик, не помню, как зовут, взял номер телефона и, довольный, пошел дальше.
— Нет, они меня и здесь достанут. Не могу. Поехали.
За что я люблю наши с Лизкой отношения, так это за ее спонтанность. Не соскучишься.
— Лиз, ты что, нанюхалась? Да никто тебя не будет искать, здесь столько телок свободных. Так что не переоценивай себя и давай ложись спать.
— Я тогда одна поехала, раз ты такая, — верещала тюнигованная Лизка. Рядом с ней я чувствовала себя неотесанной деревенщиной.
Ну, не могла же я ее бросить! Я начала собираться. Но по ходу дела испробовала последние аргументы и страшилки:
— Лиз, а у тебя пятьсот баксов есть?
— Нету. А тебе зачем? — шмыгнула носом Лизка.
— Ну, как... Менты на Рублевке сейчас голодные и злые. Если ты им денег не дашь, они нас сожрут. — Лизку кокс сажал на измену, и ведомая сейчас одной манией преследования, она повелась и на другую.
— Придумаем по ходу, — дрожащим голосом пропела она. — А сейчас надо бежать. — Тут Лизка замолчала. Представила, наверное, как менты за своей будкой на Рублевке жарят наши тела.
Но удача улыбнулась нам. Мы пронеслись мимо голодных ментов с ветерком. Но, только очутившись на Кутузовском, Лизка затормозила и всхлипнула, выбежав из машины.
— Мы прокололи передние колеса!
Я выбежала за ней. Точно прокололи.
— Я же тебе говорила, надо было там сидеть и не ломиться!
— Ладно, будем ловить помощь! — И гордая Лизка уверенно выкатила на дорогу.
Через пятнадцать минут эфирного времени она заявила:
— У меня с лицом, наверное, что-то не то. Иди ты.
Я покорно выгрузилась из машины. Но и мое лицо тоже никого не вдохновило.
— А, может, надо джинсы закатать, чтобы ноги были видны? — хохмила я. Но нам было не до смеха. Надо ж было так попасть! Мы пьяные, сонные и, конечно же, без денег. Кто берет деньги в гости?
Я набрала номер Птенчика. Все-таки муж он мне или как?! Пусть забирает нас отсюда. Сегодня он прилетел из Белгорода и сразу же поперся просаживать наш семейный бюджет в «Кристалл».
Через двадцать минут он оказался при нас.
А через час мы уже были дома и готовились ко сну.
— Вот ты и алкоголичка! И подружка твоя алкоголичка!
Петрович вещал железобетонно и хладно-кровно. Я посмотрела на него и поняла: это живой труп, он никогда не жил по-настоящему, никогда не чувствовал, его сердце — каменная глыба, а мозг — банковская система, способная лишь деньги считать.
— Я выпила первый раз за год. И, между прочим, и вообще, я от тебя ухожу.
— Ух, как красиво составила предложение! Что ты делаешь?
— Ты что, стал плохо слышать? Говорю: я от тебя ухожу!
— К этому своему, рублевскому?
Меня не удивило, что он знает о моем романе. Вообще, все мое окружение узнавало новости обо мне быстрее меня. И наши с ним семейные отношения можно было смело назвать — «ЦРУ при полной боевой готовности».
— Давай ты на эту тему завтра подумаешь, и мы завтра поговорим. А сейчас пойдем спать!
И, о чудо! Он подхватил меня на руки и понес в спальню. У нас случился секс — первый раз месяцев так за пять. И могу сказать — он был мне очень приятен.
Если фраза «я от тебя ухожу» так действует на мужскую потенцию, надо бы сказать ее Коте...
Утро встретило мое пробуждение яркими солнечными лучами, вкусным запахом с кухни, огромным букетом белых лилий на прикроватной тумбочке и тупой головной болью.
— Ты проснулась? Доброе утро! — Мой старый муж, в новом качестве отставника, надвигался на меня, чтобы поцеловать. — Я блинчики приготовил и молочный коктейль. Пойдем завтракать!
И мы переместились на кухню для более «взрослого» разговора. Мой Птенец в очках «Dupont» и спортивном костюме «Nike» смотрелся очень по-домашнему. Но я не забыла наш вчерашний разговор.
И он, по всей видимости, тоже.
— Почему ты хочешь от меня уйти? Чем он лучше меня?
— Ничем. Я и от него тоже уйду, — вспомнила я вчерашние рейтинги. — Просто мне нужен мужчина, с которым я могу передох-нуть, сделать паузу и какое-то время не ра-ботать. Ты же знаешь, мне сейчас нельзя напрягаться сильно. А дальше будь что будет...
Может, разведемся, а может, будем жить долго и счастливо и умрем в один день и на одной подушке. Кто может прогнозировать перспективу развития человеческих взаимоотношений? Если бы, например, я знала, что ты окажешься таким, ну... Я бы за тебя замуж не пошла.
Он долго молчал, потом спросил:
— А что тебя не устраивает? Точнее, чего ты хочешь от меня, чтобы не уходить?
Вот это да! Неужели Птенчик хочет предложить компромисс?! За что я не любила наши с ним отношения, так это, в первую очередь, за невозможность компромисса. Начальник — всегда прав, не согласна — вернись к началу строки, и точка.
— Ты что предлагаешь договор заключить?
— Скажи, что ты хочешь? — настойчиво повторил он.
— Хочу пятерку на мелкие расходы, «Мерседес», новую шубу, полную свободу действий, никаких наездов и оскорблений и просто хорошие отношения.
— Понятно все, кроме последнего. — Он скрутил тонкий коричневый блинчик, намазал его земляничным вареньем и погрузил в рот.
— Расшифровываю. Хочу тебя целовать, когда захочу, и не целовать, когда не хочу. Хочу ходить со своим мужем на дни рождения, вечеринки и в рестораны. И не хочу выслушивать твои наезды, не хочу смотреть на то, как ты матом орешь на водителей в пробке, не хочу слушать про то, что мои подруги все суки, и не хочу, чтобы ты заставлял меня носить кроссовки. Вот! — выдохнула я и тоже взяла блинчик.
— Хорошо, я на все согласен, кроме машины. Пока поездишь с водителем на «Ауди-А-шесть», «Ауди А-восемь» я забираю в Белгород. Идет?
— Только мне деньги нужны на счете. Сразу за десять месяцев! Идет?
— Наглеешь... Идет. — Он прикурил сигарету и раскинулся в кресле.
— Ну, иди ко мне моя, подчеркиваю, МОЯ любимая жена!
Но от того, что мы подписали временное перемирие, мне не стало легче, и я не побежала к нему в объятия. Потому что никак не могла наладить отношения с самой собой.
— Значит, вечером идем в кино, а потом в «Пушкин», — предложила я план на сегодня.
— Хорошо.
Иными словами, старый гардероб я предпочла сомнительному новому, хотя и ожидала привоза новой коллекции или открытия магазина. Конечно, старые шмотки надоели, но ты хотя бы знаешь, как их сочетать, а вот новые душу не грели...
В понедельник я приехала на работу уже с водителем и в двенадцать намеревалась проверить свою карту. Шманька сидела за своим рабочим столом и прямо с утра уплетала чебурек. Ее семимесячный живот обтягивала спортивная красная кофточка. Она поймала мой взгляд.
— Растолстела, как свинья? — грустно уточнила она.
Я занималась не только работой офиса, но и еще иногда внешним видом сотрудников. Ввела dress code и дала каждому консультации, включая макияж, манеры и осанку.
— Нет, Шмань, просто я не заметила, как быстро пролетело время. И что тебе скоро рожать, я вообще забыла.
— Но это же так заметно. Через два месяца...
Я не успела ответить — в офис зашли два утренних «руссо-туристо».
Они приземлились к Шманьке и стали мучить ее вопросами типа: «Сколько стоит на две недели, все включено и пять звезд?» Шманька оглашала им сумму, они делали круглые глаза, как в мультике «Том и Джерри», когда Тому прищемляют хвост, и говорили: «Наши друзья летали в Турцию вдвоем за пятьсот долларов». Шманька деликатно спрашивала:
«В каком году это было?»
А я, невольный свидетель привычного разговора, хотела сказать: «Вот пусть ваши друзья вас и отправляют!» Или не желаете кругосветный тур по "дьюти-фри"? Или, скажем, в пеший эротический — бесплатно».
Туристы хотят вокруг света, чтобы за сто долларов и обязательно все включено — рекламы насмотрелись. Но Шманька, профессиональный продавец, строила с ними доверительные отношения. Они шли копить деньги, собирав нужную сумму, возвращались обязательно к ней. И все были рады, все довольны. Им — качественный отдых, Шманьке — хорошая зарплата.
— У, так бы и дала таким туристам волшебный пендель — для ускорения! — не выдержала Светка.
— Вот из-за таких мыслей у тебя ЗП в два раза меньше, чем у Шманьки. Делай выводы.
Танька не обижалась на кличку Шманька. Во-первых, потому что вообще не обижалась, а во-вторых, потому что Таньки у нас было три, а она такая одна.
В офисе мы все общались на «ты», без фамильярности и иерархии. Но каждый знал, что мои шуточки скрывают вулкан негодования, и тому, кто его разбудит, придет капец. Поэтому шутить шутили, но и работали на совесть.
После того, как я пришла из банка, где дисплей банкомата высветил итог моих сбережений, пятьдесят четыре тысячи долларов, я поняла, что увольняюсь — прямо сегодня и именно сейчас.
Конечно, мне будет очень не хватать отношений с моими сотрудниками. Рабочих отношений со спокойной и нейтральной Шманькой, партнерских — с большим и маленькой боссами, которые никогда и не за что не говорили «спасибо».
Как-то они вызвали меня в кабинет, чтобы узнать: «Кто читает журнал "Урграде"?», потому что подписка на него самая дорогая.
А когда я сказала, что «Урграде» — это «Up grade», они лишь чуть смутились, и решили оставить его, чтобы посмотреть, про что там пишут, для общего развития.
Также мне будет не хватать Алки, которая задалась целью стать руководителем, но постоянно звонит с тупыми вопросами «что? где? когда?». Корпоративщиков, которые хотят дешево, сердито и прямо сейчас. Делегаций, которым надо только сыр и фрукты. И всех остальных, которые работали рядом со мной.
Меня не хотели отпускать с работы, предлагали повысить зарплату, хотя для туризма моя нынешняя ставка была достаточно высока — три тысячи долларов.
Я пыталась объяснить, что просто очень устала и не могу столько работать. Тем более, мне хотелось заниматься тем, что я умею и люблю. Создавать имидж для людей было моей постоянной мечтой, а отказываться от своих мечтаний я не привыкла.
Мне предложили отпуск, и я согласилась, но все равно попросила подписать заявление. Отработав две недели по Трудовому законодательству, я уволилась.
Я приезжала на работу несколько раз, чтобы помочь адаптироваться новому человеку, которого взяли на мое место, а Алка плакала у меня на плече, что не повысили ее.
Шманька родила девочку, и я ездила к ней в роддом смотреть на ее малышку. Боссы звонили мне стабильно раз в две недели и предлагали вернуться, но мои мысли были уже о другом...
Работа в этой фирме еще долго напоминала мне о том, что я смогла самостоятельно сделать, и вселяла надежду, что смогу совершить гораздо больше.
По совету боссов, прямо в день увольнения, я позвонила партнерам в «Илвис-тур» и уведомила их о том, что наконец-то собралась на Бали, куда они мне давно предлагали слетать.
— Сделаем тебе отпуск по высшему разряду. Все самое-самое лучшее, — щебетала довольная руководительница отдела туризма.
Единственный плюс работы в этом бизнесе — уверенность в том, что тебе предоставят все действительно самое лучшее, без завышения тарифов и со всеми полагающимися скидками...
На улице лил дождь, весенний, но уже теплый. Торопливо стучали по мокрому асфальту каблучки девушек, кто-то шел с зонтом, а кто-то без, кто-то прятался под козырек парадной, а кто-то бежал к метро. Город жил, двигался, работал. Все куда-то торопились, спешили.
Мне тоже хотелось убежать куда глаза глядят, скрыться, сгинуть, провалиться сквозь землю...
Мы с Котей вышли из «Ванили». Я сказала ему «нет». Разве могла я подумать, что это слово способно вызвать слезы у взрослого мужчины? Он бросил деньги на стол, не дожидаясь счета, выбежал на улицу, сел в свою машину и, закрыв лицо руками, заплакал, как ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41