А мы с Иркой заказали «Bacardi» с колой и вазу фруктов.
«Три товарища» не заставили себя долго ждать. После возвращения Аньки, продефилировавшей с безразличным видом мимо их стола, мы незамедлительно были приглашены в их компанию.
Анька успела поделиться с нами полученной от Димы информацией:
— Тот, что слева, похожий на графа в изгнании — какой-то крутой авторитет, тридцать восемь лет, женат. Ну, женат — это временно не свободный, разумеется. Пухлый еврей — этот из «Лукойла». А тот, что в центре — из Москвы, тоже мегакрутой.
— Угу, надо брать, — повторила свою коронную фразу Ирка.
Если ты хочешь стать хозяйкой своей жизни, а не послушной игрушкой, руководить событиями, а не плыть по течению, первым делом надо научиться управлять собой. Понять свои сильные и слабые стороны и правильно пользоваться этим. Жизнь — это карточная игра, в которой нужно уметь выигрывать своими картами! Что раздали, тем играешь. Но для этого следует изучить себя и понять свои возможности, а потом грамотно строить свое поведение, испытав все на практике. И, набивая шишки, делать правильные выводы. Только так и не иначе!
Глава 2

СКОЛЬКО МОЕ СЕРДЦЕ СТОИТ




Респектабельная женщина — не рентабельна, а непродажная стоит дороже. Улыбки, жесты, взгляды, отношения мы вынуждены покупать и продавать, постоянно изо дня в день, не потому что женщины «меркантильные стервы», а мужчины «бездушные подонки», а потому что все мы одиноки и готовы платить и принимать плату, чтобы нас что-то связывало друг с другом. Если ты не умеешь «любить» — плати, а если умеешь — продавай. Это взаимовыгодная сделка, каждый получает, то, что ему нужно. Ты для него дорогой аксессуар или вешалка для брильянтов, а он — банкомат с вибратором или скатерть-самобранка. А душа? А что душа? Она непродажна, свободна, нематериальна. Душа лишь наблюдает за тем, как ты торгуешь собой, ведь она не может сказать тебе, что ты просто ДУРА! Или ты ее не слышишь?
Из нас троих в это вечер «взяла» только я.
И этот вечер положил начало моим отношениям с авторитетом — «тем, что слева». С этим человеком мне не захотелось играть в излюбленную женскую игру «получи меня, если сможешь», или «я не такая». По этой причине, без предысторий и реверансов, мы отправились в «Англетер». Это был демпинг.
Забегая вперед, могу дать четкую характеристику нашим отношениям.
Я никогда не любила его, но уважала. В первую очередь за то, что он смог заработать большие деньги, и не только заработать, но и сохранить и преумножить. За то, что, вращаясь в определенных кругах, сохранил человеческие качества. Для меня он был настоящим Авторитетом. Я знала, что многому могу от него научиться. Пусть он не принадлежит мне целиком, пусть не всегда рядом, зато я чувствую себя под сильным крылом, я защищена и знаю, что могу делать все, что мне заблагорассудиться и за меня есть кому заступиться.
Мы никогда не говорили с ним о наших отношениях, смысле жизни и прочих вещах такого рода. Нет, это не про нас. Связь наша была легкой и необременительной. Я не знала ничего о его семье. У него была жена, но я ни разу ее не видела и никогда о ней не спрашивала. Да и зачем мне это? Я ведь видела, что свидания со мной для него праздник. Нам даже не обязательно было разговаривать, мы могли часами молчать или смотреть телевизор. Когда я целовала его, у него загорались глаза. Он позволял мне делать все, что я хочу, и ни к чему не принуждал.
Он очень грамотно и четко строил наши отношения, редко «светился» со мной на людях и не любил «рисоваться» в шумных компаниях, но все его друзья знали меня, и я четко осознавала, что являюсь частичкой его имиджа, красивым дополнением, подтверждением его статуса.
Он никогда не давал мне много денег. Боялся, что я буду сорить ими, но и не жмотничал — мне на все хватало. Я не могла себе позволить предметы роскоши и какие-то излишества, как Анька с Иркой, но он считал, что я должна научиться считать деньги и правильно обращаться с ними. Чувствовать их силу. Он никогда не спрашивал отчета и отстегивал нужные суммы по первому требованию.
Я вообще-то не умею клянчить деньги. Когда возникает потребность, что-то внутри меня сопротивляется и не позволяет сказать: «Дай, пожалуйста...», или «Мне надо...», «Я хочу...», «Мне понравилось...»
Миллион раз меня учили, как это делать.
Я даже консультировалась у психолога. Мне не раз объясняли, как нужно переступить через этот барьер. Просто мужчины не знают, что нам нужно что-то определенное. Они считают, что дают больше, чем нам требуется, но при этом не разбираются в реальных ценах на процедуры в косметических салонах, косметику, не догадываются сколько трусов должно быть у девушки, чтобы она могла чувствовать себя «сухо и комфортно». Понятия не имеют о сумме наших мелких затрат интимного характера и количестве необходимых карманных денег вообще. Как уверяла меня Анька: «Нет ничего страшного, если ты попросишь денег. В конце концов, ведь ничего не случится. В худшем случае он тебе не даст, но, как правило, мужчины не отказывают».
Нет, это не мое. Я никогда не выпрашивала денег. Быть может, по этой причине он меня и уважал?
После первой нашей ночи, открыв глаза в отеле «Англетер», я увидела, как он отсчитывает шуршащие зеленые бумажки из пачки, перевязанной резинкой. Он поймал мой изумленный взгляд, отследив движение сонных глаз.
— Извини. Не хочу тебя обидеть. Просто хочу, чтобы ты была со мной. Девушке нужны деньги, без этого никак. Ты не обижайся. Если хочешь, могу переводить их тебе на карту или давать наличными. Как лучше?
Я молчала, укутавшись в одеяло, и хлопала глазами. Что можно ответить на такой вопрос? Я не хочу, чтоб мне платили за любовь и в то же время мне действительно нужны деньги.
— Я понял. Давай тебе водитель будет привозить, ладно?
Я кивнула.
— Закажи себе завтрак. Мне пора.
Я опять кивнула, так как сегодня доступ к моему словарному запасу был закрыт. Дверь хлопнула, постепенно стихли тяжелые шаги его и охранников.
Вечером я уехала на дачу, чтобы в тишине в одиночестве подготовиться к вступительным экзаменам. Но ни к одному учебнику я так и не притронулась, а вместо этого слушала дождь.
Сырая промозглая весна, серое небо, затянутое тучами. Дождь, бесконечный дождь. Я лежала на диване и смотрела, как капельки небесной воды стекают по оконному стеклу.
Почему в такую ужасную погоду, когда так зябко и неуютно, никто не может согреть меня? Литературные изыски эпохи Ренессанса никак не шли в голову. Да, нужна встряска, надо вернуться в город, поехать на работу. Там обязательно что-нибудь да случится — это взбодрит. Но как туда добраться? До электрички пешком два километра, да еще и под дождем. Нет, глупая идея.
Тут затрезвонил телефон. Он валялся где-то внизу. Для того чтобы на звонок ответить, надо отвлечься от своих мыслей, выбраться из-под теплого пледа и спуститься на первый этаж нашего дачного дома, построенного во времена царя Гороха. Скрипучая лестница, по которой нужно спускаться, вселяла неприятное чувство. Телефон продолжал назойливо трезвонить.
— Ал-л-о-о? Кто это?
— Привет! Как дела, малышка? Сексом заниматься будем? — услышала я в трубке быстрое жужжание мальчика-манекенщика, который всегда звонил с четкой целью узнать, не хочу ли я его, и при этом уложиться в необходимые пять секунд бесплатного телефонного эфира. Поражаясь наглости этого гражданина, я всегда отвечала ему: «НЕТ». Он отключался и перезванивал через неделю с тем же вопросом.
— Да, будем. Приезжай! — и я начала объяснять дорогу.
«Ну, все, Маврокин, ты у меня сегодня получишь за свои наглые звоночки мне и другим девчонкам, которые в отличие от меня питают насчет тебя глупые иллюзии и ждут встречи». Этот Маврокин был первым парнем на деревне, а в деревне один дом, так как манекенщиков у нас не хватало. Плюс — он еще пользовался симпатиями не только наших моделек, но и некоторых состоятельных дамочек. Они умилялись его смазливой черноглазой рожей, ломкой фигурой и не слабо платили за определенные услуги. В нашем кругу он считал себя «супер-мачо» и твердо верил, что после двух месяцев «нет» я, конечно, скажу ему «да».
Я ухмыльнулась. Как минимум, Маврокину предстояло незабываемое путешествие. Путь, по которому будет проходить его романтический тур, назвать дорогой было бы нечестно. Это, скорее, вектор движения. «В России нет дорог, в России только направления». Семьдесят километров от города. После поворота с Приозерской трассы начиналась ухабистая проселочная дорога, состоящая из ям и колдобин, как будто специально выкопанных вражескими диверсантами. Освещения не было. Маврокину, на позаимствованном у очередной подруги «Мерседесе CLK» должно понравиться.
Лучшим для него вариантом было бы не доехать, завязнув в грязи где-то по пути. Но Маврокин очень хотел, просто жаждал чпокнуть меня. Побив все рекорды, он подкатил к порогу дома, в ожидании вручения долгожданного приза.
Я открыла дверь.
— Здорово! У-у-у — прикольно здесь у тебя, — произнес запыхавшийся Маврокин. Глаза его горели как у мартовского кота в предвкушении любовных утех. Не отходя от дверей, он сразу накинулся на меня.
— Э-э... дорогой, подожди! Приличные девушки у себя мужчин не принимают. Давай-ка к тебе поедем.
— Ты что, я три часа по кочкам конаебился, а теперь обратно?!
— Ну не хочешь, как хочешь. Тогда ты спишь внизу, я — наверху. Приятных сновидений.
— Ну ладно, поехали... «К маме, так к маме»...
Так, путем манипуляций на желании господина Маврокина осеменять всех без разбору, я добралась до города. Правда, пришлось все-таки заехать к нему.
Голая, я встала с разложенного двуспального дивана. Огляделась по сторонам. Шкаф Маврокина был уставлен его фотками и наградами. Не то, что умной книжки, даже завалящего детективчика не наблюдалось. У дивана россыпь журналов с голыми девушками, на стуле в хаотичном порядке грудились именные шмотки. Интересно знать, хоть что-нибудь из этих «D&G» он купил себе сам?
Вернувшийся из душа Маврокин начал незамедлительно опять приставать ко мне.
Я потупила глазки.
— Понимаешь, милый, но я больше не хочу. Мне с тобой не понравилось. Ты меня не удовлетворил. Извини за откровенность. Просто, действительно, неприкольно. Мне пора.
— Как, как, подожди! Ты хочешь сказать, что тебе было плохо со мной? Почему?! Ведь всем...
— Не то чтобы плохо, — прервала я, — а очень плохо...
После этих слов я быстренько оделась и удалилась в сторону моря. Победительницей.
Да, историю всегда пишет победитель, а проигравший жалко поджимает хвост. Нашлась храбрая девчонка, которая смогла породить такой комплекс у мальчиша-плохиша, от которого тот долго будет избавляться.
Он звонил мне на мобильный, искал меня дома — хотя домашний телефон я никому не давала, и как он попал к нему — это была загадка. Постоянно подкарауливал по углам...
— Ну скажи, скажи, что ты врешь, скажи, что пошутила. Что тебе не понравилось? У меня маленький?
— Нет, Маврокин, ты просто не умеешь им пользоваться. — Я была непреклонна.
— А как, как? Может, научишь?
— У-у-у, помоги себе сам. У меня на это нет времени. Кстати лучшее средство от импотенции — «три богатыря», причем «три» — это глагол.
Разом любовные интриги Маврокина закончились, он ушел в себя и долго не возвращался. Звонки типа «сексом заниматься будем?» почему-то прекратились. На показах он обходил меня за километр, а в клубах при встрече опускал глаза. Эта история разошлась многотысячным тиражом не без помощи Аньки и Ирки. Так наша модельная среда лишилась паразита-сердцееда и пахаря-трахаря в одном флаконе.
Я умерла? Когда это случилось: вчера, позавчера, пять дней назад? Как?
Какая разница... Я мертва.
Я не чувствую своего тела. Но дышу. Вижу белый потолок с трещинами, серые стены, покрытые облупившейся масляной краской. Стены наплывают и пытаются обрушиться на меня. Яркий, режущий глаза болезненный свет ламп, четыре железные кровати... Странный запах серы. Резкий химический больничный запах. Господи, я что, уже в аду?
Приподнимаю голову. Замутило...
С трудом встаю, цепляясь за спинку кровати и прислоняюсь к стене. Ледяная плоскость держит меня и я, придерживаясь за нее, выхожу из палаты, с трудом передвигая ноги, в длинный холодный коридор. Теплая струйка скользнула по моей ноге. О боже, это же кровь! Почему из меня идет кровь?
— Стой, куда ты пошла, нельзя вставать. Стой!
Вроде бы знакомый голос. Теперь за эту ниточку распутался весь клубок воспоминаний. Это голос медсестры — ударницы бесперебойного конвейера. На него попадают такие, как я — нежелающие родить и выкормить своего ребенка, или не имеющие средств, чтобы заплатить достаточную сумму за достойную врачебную операцию. Добро пожаловать в ад!
Я вспомнила очереди в поликлинике — на УЗИ, на сдачу бесконечных анализов. Бесчисленные запертые двери, слова: «кто сюда последний?» и мокрую, шваркающую по ногам, швабру равнодушной уборщицы. Пустые взгляды врачей и медсестер. Смертельный страх и холод в омертвевшей душе.
Конвейер работает безостановочно восемь часов в день. Пять дней в неделю. Без обеда и перерывов. Врачи «чистят» таких бедолаг, как я — бестолковых и безголовых неудачниц. Для них это — рутина. Обычные рабочие будни. Медицинские работники привыкли к страданиям и растерянным, молящим взглядам пациенток. Они аккуратно выдают памятки с указаниями: «Не заниматься сексом три недели, отказаться от алкоголя на неделю и принимать такие-то таблетки». За распространение этих таблеток им заплатили проходящие без очереди во врачебные кабинеты представители разнообразных фармацевтических фирм. Врачам же тоже надо на что-то жить!
Боже мой, это наркоз так страшно подействовал на меня. Я живая, Господи, я живая! Это просто плохой наркоз.
Надо исчезнуть, испариться, спрятаться на какое-то время. Если он найдет меня, если узнает, мало мне не покажется. Где это слыхано, чтобы авторитет отказался от ребенка, которого зачала его любовница?
А ведь он был уверен, что не может иметь детей, а я по этой причине не предохранялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41