Мне было страшно; вдруг из чаши выскочит лиси
ца, или кабаны, или стая одичавших собак, которые пришли в леса на смену во
лкам, и не дай Бог с ними повстречаться.
Идти было трудно, у меня ныла левая нога, и я прихрамывал. На дороге не было
никаких следов шин или гусениц Ц дурной знак. Ботинки глубоко вязли в св
ежевыпавшем снегу. Ремни сумки врезались мне в плечо Ц нес ее, разумеетс
я, я. Я дышал в воротник, пытаясь согреть подбородок, утирал катившиеся из
глаз слезы. По обеим сторонам шоссе снежное одеяло вздымалось волнами, о
пускалось в низинки; ни за что на свете я не рискнул бы ступить на него, стр
ашно было провалиться с головой. Элен не шла, а летела, можно было подумать
, что она спасается от смертельной опасности, и мне стоило больших усилий
не отставать. Появись на дороге хоть одна машина, мы остановили бы ее, пуст
ь даже пришлось бы для этого броситься под колеса Деревня С. Ц несколько
десятков домиков Ц показалась вдали, как раз когда ночная темень начала
рассеиваться. Ни одна труба не дымилась, нигде из-за закрытых ставней не
пробивался свет. Дома были заперты на замки и засовы. Огромные сосульки с
висали с крыш, настоящие гарпуны, только подойди Ц зашибут насмерть Кор
ка льда на фасадах походила на затвердевшую слизь, и сквозь нее отчетлив
о просвечивали все швы каменной кладки. Тишина давила, и, хоть в воздухе па
хло молоком и навозом, ни единой живой души не было поблизости.
Возможно, все жители куда-то уехали. Во дворах я не заметил ни велосипедов
, ни мотоциклов, ни машин. Мы звали, сложив руки рупором, и мне вспомнилось, к
ак я двумя днями раньше так же кричал до изнеможения у дома Стейнеров. Осу
нувшаяся Элен с тревогой озиралась вокруг.
Ц Пойдем, я не хочу здесь оставаться, не нравится мне все это.
Почти бегом она двинулась дальше. Когда мы вышли из деревни, было уже свет
ло, и перспектива перед нами открылась самая мрачная. Ледяные тиски убил
и все живое, я не знаю ничего более гнетущего, чем горный пейзаж на рассвет
е в это время года. Небо расплющилось о землю, утонуло в свету, белизна сте
рла все краски, и невозможно было представить, глядя на этот снежный панц
ирь, что здесь когда-то была трава, зеленые побеги, ручьи. И повсюду только
лес, бескрайний, непроходимый: не стройные, как колоннада в готическом со
боре, ряды стволов, а толпа великанов, теснящихся по обеим сторонам дорог
и, наступающих, готовых заполонить всякое пустое пространство, Ц словн
о вернулись те далекие времена, когда Европа была покрыта дебрями и кише
ла диким зверьем. Чуть слышный гул поднимался от крон, нарастая, мощно виб
рируя. Глупо, но каждое дерево казалось мне воплощением Стейнера, и я вооб
ражал, как все они дружно хлещут нас ветвями в наказание. Мы брели не зная
куда под ногами у этих мастодонтов, а кроны их тонули в тумане. Ненавижу ел
и, ненавижу этих безмолвных стражей горных вершин.
Внезапно Элен рухнула на кочку у обочины дороги. Силы покинули ее, и она ра
сплакалась, второй раз за неполные сутки. Я обнял ее, попытался поднять
Ц Мне так страшно, Бенжамен, так страшно.
Элен и вправду боялась Ц это она-то, которой все было нипочем. Мне стало ж
утко. Я увещевал ее, как мог: мы ведь во Франции, не такой уж большой стране,
с умеренным климатом, в районе оживленного движения, которое временно па
рализовано из-за каприза погоды. Здесь проезжают тысячи туристов, дорож
ная сеть превосходная. Мы наверняка встретим снегоуборочную машину. Не м
ожет быть, чтобы власти за целый день не почесались расчистить автомобил
ьную трассу такого значения. Я готов был возненавидеть Элен за слабость,
тем более что и сам ощущал нависшую над нами угрозу. Стаи траурно-черных п
тиц с карканьем проносились над головой. В памяти всплыли обрывки школьн
ых уроков географии Ц что-то об оттоке населения из сельской местности.
А может быть, какими-то злыми чарами нас занесло в другой век, в другой мир,
не обозначенный ни в каких атласах и картах?
Дорога вилась белесой лентой в уныло-тусклом свете февральского утра. Б
удочка, возникшая на склоне за поворотом Ц ни дать ни взять, кусок сахара
на краю блюдца, Ц ненадолго вернула нам надежду. Это была автобусная ост
ановка, пустая, заброшенная; с полчаса мы дрогли там в холоде и сырости. Ст
енки сотрясались от порывов ветра. Я так устал, что задремал прямо на ледя
ной бетонной скамье. Элен умоляла меня не спать, но я клевал носом. Она выт
ащила меня и из этого убежища, силой заставив подняться. Я был свинцовой г
лыбой, которую едва несли слабые ноги. Кончики пальцев совсем онемели. Чт
о вы хотите Ц я горожанин, неженка, не лесоруб какой-нибудь и не любитель
пеших походов с накачанными мышцами. С ума мы, что ли, сошли Ц смылись чут
ь свет, вместо того чтобы в теплой постели спокойно дождаться механика. М
ы просто исчезнем, сольемся с белизной Ц и все. Даже Раймонова мерзкая ро
жа была мне милее, чем эта глушь.
Я проклинал свою спутницу; все наши беды за эти два дня приключились толь
ко оттого, что я шел у нее на поводу. Эта женщина приносила мне несчастье. Б
рели мы теперь куда глаза глядят: на перекрестках бросали жребий Ц напр
аво повернуть или налево. Вот уже три часа мы плутали наугад, так никого и
не встретив, захваченные с собой припасы давно съели. В моих ботинках Ц а
я-то считая их непромокаемыми Ц хлюпала вода. От тяжелой сумки ломило сп
ину, не знаю, что мешало мне ее бросить. Все будто ополчилось против нас; ка
к на грех, еще заклубился туман, и мы ничего не видели в нескольких метрах
от себя. Снег неподвижными волнами накрыл все вокруг, и лес застыл, словно
заколдованный. Острые скалы торчали там и сям жуткими обломанными клыка
ми. Я до того устал, что больше не чувствовал страха.
Мы свернули на дорогу под высоким горным карнизом, словно присыпанным бе
лой пудрой, ветер сдувал и взметал ее. Мне показалось, будто между клочьям
и тумана мелькнула крыша. Я напряг зрение, вглядываясь в ту сторону: там ме
рцал свет, поднимался кверху дымок. Мне не померещилось: наконец-то люди,
хоть с кем-то можно будет поговорить! Одна только надежда на это придала н
ам сил. Туман понемногу рассеивался, мы подходили все ближе, и эта построй
ка в окружении высоких елей, прилепившаяся к крутому утесу, вдруг показа
лась мне знакомой. Где-то я ее уже видел. Но где?…
Мало-помалу стала очевидной горькая правда: описав огромный круг, мы вер
нулись к дому Стейнеров. Местности-то мы не знали, да еще этот полумрак, и л
ес везде одинаковый Ц немудрено было заблудиться. Я отказывался в это п
оверить, не может быть, не могли мы дать такого маху. Когда Элен тоже узнал
а мызу, она вскрикнула и кинулась назад, Ц наверно, и адское пламя не напу
гало бы ее сильнее. На сей раз я остановил ее: довольно, до сих пор я ее слуша
лся, о том, чтобы опять брести наобум, не может быть и речи. Но никакими сила
ми невозможно было ее переубедить. Ее всю трясло от безотчетного ужаса п
еред этим местом и его обитателями. Она готова была даже расстаться со мн
ой, лишь бы не возвращаться туда.
Вот тут-то, пока мы препирались Ц я тянул ее в одну сторону, она меня в друг
ую, Ц и затарахтел мотор. Мы оба услышали урчание мощного двигателя, рабо
тавшего на малых оборотах. И тотчас включились две белые фары, выхватив н
ас лучами из сумрака. Мы замерли, уставившись на машину, Ц ясно, что она мо
гла принадлежать только кому-то из дома. Она затормозила в нескольких ме
трах от нас, дважды мигнула фарами дальнего света. Это была легковушка с о
ткидным верхом, кажется, шведская, серая с металлическим блеском, вся в гр
язи и снегу. Ветровое стекло до того заляпанное, что лица водителя мы разг
лядеть не могли. Передняя дверца распахнулась, и из машины вышла женщина,
закутанная в анорак с меховым воротником, Ц Франческа, супруга хозяина.
Но это была совсем новая Франческа, бодрая на удивление, энергия так и бил
а в ней ключом. Потом я еще не раз поражался тому, как она менялась. Эта женщ
ина всякий раз будто заново рождалась, за короткое время из тусклой стан
овясь лучезарной. У меня горло перехватило от смущения, и я еле выдавил из
себя:
Ц Мадам, нам необходимо быть в Париже сегодня вечером. Мы решили уйти ран
о утром, чтобы не беспокоить вас.
Она ответила не сразу, наслаждаясь нашей растерянностью:
Ц Далеко же вы ушли, как я погляжу! Много было толку вставать ни свет ни за
ря!
Вид у нас, наверно, был самый жалкий Ц встрепанные, красные, с мокрыми нос
ами, в съехавших на глаза шапках. Элен представилась. Стейнерша чуть заме
тно кивнула в знак приветствия и окинула ее оценивающим взглядом с голов
ы до ног. Похоже, над всеми этими церемониями она от души потешалась.
Ц Если вы хотели уйти, вам стоило только слово сказать. Никто вас не держ
ит. Да если бы я не уговорила мужа, вы вообще ночевали бы на улице!
Я смутился еще сильнее, стал оправдываться и совсем запутался.
Ц Мы это только ночью решили, просто не хотелось вас будить.
Ц Весьма похвальная щепетильность. Что ж, вы правы: пора и честь знать. Ме
ханик уже получил деталь для вашей машины. Раймон вам все скажет. Садитес
ь!
Задним ходом она довезла нас до дома. Элен, едва усевшись, в свою очередь с
тала сбивчиво извиняться, но получила в ответ лишь сухое: «Не утруждайте
сь!». Франческа ловко управлялась с машиной на изгибах дороги, сидя вполо
борота к нам и прищурив свои тяжелые веки Ц мне все время казалось, что он
и сейчас опустятся на глаза, как две шторы. Вообще-то я порой удивляюсь, ка
к много можно прочесть по лицу Ц если, конечно, уметь читать. Но Франческа
Стейнер казалась закрытой книгой. Была в ней этакая осанистая неприступ
ность Ц точь-в-точь отвесная стена, не зацепишься. Она прямо-таки обдава
ла неприязненным холодком, мне пришел на ум морозильник, превращающий во
ду в льдинки. Мы ехали с ней в машине минуты две, не больше, но мне они показа
лись вечностью.
Возле дома она вытряхнула нас, как узлы с грязным бельем.
Ц В следующий раз, когда какой-нибудь добрый самаритянин приютит вас хо
ть спасибо скажите. Даже в гостиницах постояльцы с вечера предупреждают
о своем отъезде.
Она смотрела на нас с брезгливостью, в ее глазах мы, наверно, была хуже сли
зняков или гусениц. Я почувствовал, что краснею. Кошмарная женщина!
Ц Еще один совет. Не попадайтесь на глаза мужу: он вне себя от вашего хамс
тва.
Только много позже я понял всю двусмысленность этого замечания. Она не с
пеша тронула машину с места, и мы остались вдвоем, совершенно раздавленн
ые. Опять этот дом, который мы несколько часов назад покинули, как полагал
и, навсегда, Ц было отчего пасть духом. А уж на кого мы были похожи после на
шего бессмысленного марш-броска Ц бродяги-оборванцы, да и только, хлюпи
ки несчастные. Даже известие о скорой починке машины нас уже не обрадова
ло. Из дома вышел Раймон и кинулся к нам, он был в коротких кожаных штанишк
ах, какие носят баварцы. При виде карлика, осклабившегося во весь рот, нам
стало и вовсе тошно; если бы он хоть заикнулся о нашей позорной эскападе, м
ы бы его, наверно, убили на месте.
Но нет, он лишь подтвердил слова хозяйки и предложил нам сейчас же съезди
ть с ним в гараж, дабы своими глазами посмотреть, как продвигается ремонт.
Он распорядился отбуксировать туда машину. Не позже трех часов она будет
на ходу. Все это прозвучало вполне убедительно, сомнения наши развеялис
ь. Да и разве могли мы теперь возражать или противиться? Но сначала карлик
у приспичило сделать снимок на память. Он сходил за «поляроидом» и щелкн
ул нас два или три раза; помню, как насупилась Элен, вынужденная позироват
ь человеку, которого на дух не переносила. Вид у нее был жалкий, она зябко к
уталась в анорак, губы посинели. В «рейндж-ровере» я растирал ее, чтобы со
греть.
Ехали мы недолго, и проносившихся мимо мест я совершенно не запомнил. Тяж
елые тучи лежали на склонах гор. Снег в низинах превратился в волнистую к
орку, напоминавшую безе. Было одиннадцать часов, почти середина этого бе
зумного дня, Ц а я даже не подозревал, чем он закончится. После крутого по
ворота, в какой-то полупустой деревне, Раймон затормозил перед невзрачн
ым домишком, который украшала выцветшая вывеска. С поднятым капотом, сло
вно девица, задравшая юбки, наша машинка стояла над ямой в ремонтной маст
ерской, где пахло смазкой и горелой резиной. На стенах Ц календарь с крас
отками в бикини, реклама мишленовских шин и прейскурант. Куча старых пок
рышек у дверей, бетонный пол в черных масляных пятнах, повсюду разбросан
ы всевозможные инструменты. Подошел, шаркая ногами, хозяин гаража, все та
кой же расхристанный, в спецовке поверх рваной фуфайки. Когда, интересно,
этот тип в последний раз мылся? С ухмылкой, разозлившей меня еще вчера, он
подтвердил слова Раймона. Со станции техобслуживания в Доле ему еще утро
м доставили новенькую ось Ц он помахал ею перед нами, будто вещественно
е доказательство предъявлял или клялся частицей Креста. Господня. Ему-д
е придется разобрать часть двигателя, чтобы добраться до коробки переда
ч, но к обеду он закончит; к тому же скоро придет еще один механик, вдвоем он
и быстро управятся. Сейчас он как раз заряжает аккумулятор, который за но
чь сел. Да наплети он что угодно, скажи, что машину надо распилить электроп
илой, чтобы она поехала, мы бы и это проглотили. Он похлопывал ладонью по к
апоту, как жокей по холке лошади, и все повторял: «Это вещь, отличная работ
а», Ц уж не знаю, то ли восхищался мастерством немцев, то ли опасался повр
едить сложную механику. Раймон вился вокруг нас мелким бесом, энергично
кивал на каждое слово механика, сияя от радости: ведь мы могли убедиться, ч
то все наконец улаживается.

Запретные плоды

Вскоре мы поехали обратно. Я боялся столкнуться в доме со Стейнером Ц че
го доброго, опять спустит собак, увидев, что мы в который уже раз вернулись
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31