Навсегда. Вся казна. Удалось отыскать лишь несколько больших подносов, но не золото.
Выходя из воды во второй раз, Иэн уже совсем перестал чувствовать свое тело. Голова была тяжелой, болела грудь.
Уставшие, ошеломленные столь огромной потерей, люди едва нашли в себе силы двинуться в направлении Слифорда. Там они нашли приют у одного из дальних родственников Элинор, у которого пробыли два дня. Королю становилось все хуже. Иэн тоже то и дело кашлял и дышал с трудом. Погода была ужасной. Лил сильный дождь, а вой ветра проникал даже через толстые стены старого замка.
Невероятно, но уже на шестнадцатый день октября Джон снова стал настаивать на дальнейшем продвижении. Все, кто имел хоть какое-то влияние на короля, умоляли его, но он и слушать их не хотел. Узнав, что король собирается в дорогу, кузен Элинор сказал Иэну:
— Вам не следует уезжать. Оставайтесь. Здесь вы более чем желанны. Король не заметит вашего отсутствия.
Но глаза его сказали гораздо больше: король уже больше никого и ничего не замечает. Когда Иэн увидел Джона, ему стало ясно, что так оно и есть. На лице короля уже лежала печать смерти, а плоть, казалось, начинала отставать от костей. Иэн понял, что король даже не узнает, что он остался здесь, а если и узнает, то теперь это не имело никакого значения. Тем не менее Иэн не мог так поступить. Ненависть и долг связывали его с королем многие годы.
Дрожа от холода и задыхаясь от кашля, Иэн оседлал своего коня и последовал за своим хозяином, которого никогда не любил, но и не мог покинуть. Они не прошли и двадцати миль, как Джон впал в беспамятство. Теперь всем стало ясно, что король не выживет. Иэн не был уверен, что и сам не умрет. Каждый вдох давался ему с невероятным трудом, тело отказывалось подчиняться. В ночь с шестнадцатого на семнадцатый день октября жизнь еще теплилась в Джоне, но с первыми лучами солнца он испустил дух.
Иэн отказывался верить в это. Непостижимо! Всю его жизнь Джон был рядом, способный и обмануть, и перехитрить. Ненависть столь же сильна, как и любовь. Иэн чувствовал, что его жизнь дала трещину. Он уже свыкся и со своей ненавистью, и со своим страхом. Сейчас он боялся умереть и нуждался в Элинор. Хотя Иэн едва мог ходить и говорить, он собрал свою личную охрану и уехал из Ньюарка.
Они скакали весь день. Иэн настолько ослабел, что одному из его людей пришлось сесть на коня позади хозяина и удерживать его в седле. Ночью Иэну стало хуже, но утром он приказал поднять его на лошадь, и они снова пустились в путь. К полудню стало ясно, что, как бы Иэн ни хотел, ему не дотянуть до Роузлинда. Однако в те времена человек не мог рассчитывать на радушный прием в любом ближайшем замке. Оруженосец Иэна послал нескольких человек на юг и запад, чтобы они узнали имена владельцев замков, расположенных в этом районе. Он чуть было не расплакался от радости, когда узнал, что всего лишь в пяти милях к югу находится Хемел.
* * *
Для Джоанны последние пять месяцев прошли гораздо спокойнее, чем она предполагала. Несмотря на то, что Джеффри совсем не изменился, ее агония жалости и страха превратилась в непреходящую печаль. Джоанна уже знала, что за улыбкой и нежными словами мужа скрывается душа умершего человека. Лишь однажды, когда до Хемела дошли слухи, что рядом рыщут французские отряды, Джеффри взглянул на жену так, что тело ее покрылось холодным потом от страха. Трудно было выдержать полный смертной тоски взгляд, уставившийся в нижнюю часть ее лица, будто Джеффри решил изучить линию ее подбородка и шеи.
Джоанна не могла не спросить себя, почему муж предпочел Хемел другим, более надежным замкам? Может быть, это привычка? В Хемеле он провел детство. Или же просто надеется, что в случае нападения его мечта о смерти станет реальностью? Именно страх обострил интерес Джоанны к новостям и событиям каждого нового дня.
Поэтому, когда со стены возвестили о том, что к замку приближается отряд всадников, Джоанна отложила работу и мгновенно сбежала вниз. Но Джеффри уже приказал быстро опустить мост. Должно быть, это друзья. Но что-то в голосе мужа насторожило Джоанну. Она стремглав помчалась к воротам и увидела, что Джеффри и Тостиг принимают на руки Иэна с лошади.
— Милорд! — изумился Джеффри.
— Иэн! — воскликнула Джоанна.
В ответ она услышала частое, шумное дыхание и кашель чуть было не утонувшего человека.
— Отнесите его в постель! Джеффри, слушай меня! Разденьте его донага, и вы с Тостигом разденьтесь тоже. Ложитесь с ним и обогревайте его, пока я не принесу горячий песок. Положите его голову повыше, чтобы он мог дышать. Накройте себя всем, чем только сможете. Хорошенько закутайтесь снизу и сверху. И давайте побыстрее! Быстрее!
После того дня, когда Джоанна узнала, что Джеффри не погиб, это был самый безумный день в ее жизни. Болезнь Иэна исключала какое-либо спокойствие. Нужно было постоянно менять мешочки с горячим песком; поддерживать огонь под жаровнями с водой с ароматными травами, чтобы Иэн мог вдыхать пар. Больного приходилось часто приподнимать и переворачивать — так выходила слизь, забивавшая его дыхательные пути. Слуги носились туда и сюда. Готовые лекарственные смеси тонкой струйкой вливали в горло Иэна. Служанки растирали своими теплыми руками его ноги и руки, чтобы вызвать нормальный ток крови.
Когда тело Иэна согрели, от Джеффри не стало никакой пользы в комнате больного. Он еще некоторое время беспокойно слонялся взад и вперед, но вскоре понял, что перемен не стоит ожидать скоро — ни к лучшему, ни к худшему. Нужно послать гонца к Элинор. Конечно, она подвергает себя определенному риску, но если Иэну суждено умереть….
Не найдя себе достойного занятия, Джеффри решил расспросить Джеми, когда и как заболел Иэн. Естественно, самые важные известия шли первыми. Король умер! Джеффри не верил своим ушам. Он снова и снова заставлял Джеми повторять эту новость, в которой каждый раз появлялись новые детали. Получив наконец полную картину того, что случилось, Джеффри убедился, что Джон действительно умер.
Он стрелой влетел в комнату больного, но Эдвина бесцеремонно выставила его за дверь. Если бы Иэн вдруг пришел в чувство, их встреча с Джеффри меньше всего устроила бы присутствующих.
Прошло три дня. У Джеффри было достаточно времени, чтобы переварить известие о смерти короля и обдумать вероятные последствия случившегося. Он продолжал приходить к комнате больного, но его к Иэну не подпускали. Хотя Джоанна не сомневалась в том, что Иэн уже не сердится на Джеффри, она не собиралась потворствовать изнурительным мужским разговорам, особенно теперь, когда Иэн пришел в себя.
Утром на четвертый день примчалась Элинор, измученная усталостью и страхом. Она была встречена приятной новостью: ее муж уже пережил кризис. Иэн еще очень слабый, все же смог улыбнуться жене и шепотом произнести ее имя, а затем снова забылся, погрузившись в глубокий сон.
Несмотря на усталость, Элинор не собиралась отказываться от своего права сидеть у постели мужа. Джоанна вспомнила свои чувства, когда она привезла Джеффри домой из Франции, и не стала возражать, но испытывала странное нежелание покидать комнату больного. Ей совсем не хотелось уходить из этой обители возрождающейся жизни ради того, чтобы снова видеть подобное смерти отчаяние мужа. Возможно, известие о выздоровлении Иэна оживит и его.
К ее удивлению, Джеффри вскочил на ноги, как только она появилась в лестничном проходе, и чуть ли не бегом устремился ей навстречу.
— Джоанна! Джоанна, Иэн рассказал тебе?!
Глаза его горели золотом, подобно солнцу, он учащенно дышал, лицо раскраснелось. От удивления Джоанна открыла рот. В груди ее бешено застучало сердце. Это прежний Джеффри! Он снова вернулся к ней! Джоанна боялась заговорить, боялась шевельнуться, чтобы своими словами или действиями не спугнуть чудо.
— Что… рассказал? — запинаясь, спросила Джоанна.
— Ведь король умер! Король мертв!
— Да, вроде он говорил об этом, но…
Джеффри засмеялся, обнял Джоанну за талию и закружил ее по комнате в сумасшедшем танце, который казался чудовищным из-за его хромоты. Джоанна тоже не смогла удержаться от смеха, хотя и испугалась.
— В своем ли ты уме?! — В ее веселом протесте слышались нотки, подтверждавшие искренность вопроса. — Смерть короля может привести всех нас к гибели!
— Нет! В ней наше спасение!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что всякое сопротивление Людовику теперь исчезнет? — спросила Джоанна.
Иэн очень слаб, и Джоанна не позволяла ему много разговаривать. Он что-то рассказывал о принце Генри… нет, не о бедном ребенке, а о будущем короле Англии. Джоанна и без того знала, что Иэн будет бороться за право принца на трон.
— Конечно же, нет, — засмеялся Джеффри.
— Но, Джеффри, смерть короля вряд ли обескуражит Людовика. — Джоанна не отрывала глаз от лица мужа, опасаясь, что огоньки в его глазах погаснут. Но лучше уж сказать все. Если он накалится, а потом будет долго остывать, вреда еще больше. — Война ведь не кончится…
— Конечно, нет, — с готовностью согласился Джеффри. — Нет! Нет! — Он снова засмеялся. — Как обрадуется Роджер, что наконец-то избавился от нас… по крайней мере от меня! Бедняга! Принимая это место, он уже знал, что здесь будет мой дом. Такой же наемный рыцарь, как и твой сэр Ги. И все же он слишком долго хозяйничал здесь один. И вот приехал я… да еще в таком настроении! Джоанна, Джоанна, мы спасены!
Она пристально посмотрела на Джеффри. В одном она определенно ошибалась: ранения не породили в нем страх. Он снова страстно рвется в сражения… Но чем вызван этот безрассудный порыв?
— Джеффри, успокойся! — сказала Джоанна. — Отчего ты так возбужден?
— Оставлю свою радость при себе! Я собирался тебе шепнуть об этом, но ты выставила меня за дверь, а другой возможности у меня не…
— Джеффри, я тоже не любила Джона, но… но он твой дядя. Просто неприлично весело голосить на весь дом о его смерти.
Значит, Джоанна ничего не поняла! Джеффри взял ее за руку, поцеловал и усадил рядом с собой у окна.
— Я напугал тебя! Прости. Что касается Джона как человека, то мне всегда было наплевать, будет он жить или нет. О каких его достоинствах можно говорить? Он был жесток и распутен. А его вероломство? Но не будем об этом. Теперь он мертв. Что касается Джона как короля, то тут дело обстоит совсем иначе. Пока Джон был жив, войны не прекращались. Если бы Людовик проиграл, возникли бы новые бунты, в которые вовлекались бы все новые и новые претенденты на трон.
— Но почему? Бесспорно…
— Потому что такова уж была натура Джона. Он не мог не отталкивать от себя людей, даже когда не хотел этого. В нем было нечто такое, снедавшее его и имевшее над ним власть. Возможно, он был одержимым. Я никогда не рассказывал тебе, почему мой отец оставил его, ибо и сам не был уверен в этом. Вероятно, отец понял, что Джон позвал меня в свой опустошительный поход на восток, чтобы избавиться от меня. У твоего брата острое чутье на нож наемного убийцы или удар в спину. Мне тоже удалось выработать его в себе. Отец рассказывал мне, что, когда они еще были вместе перед самым вторжением Людовика, Джон пытался задобрить Элу.
Джоанна молча слушала признание Джеффри в том, что Джон снова пытался убить его. Пока существовала такая опасность, ни Джеффри, ни Адам не могли рассказать ей об этом. Теперь это не должно беспокоить никого. Прилично это или нет, но Джоанна тоже разделяла радость Джеффри.
— Элу? — спросила она. — Но Джон просто не выносил ее!
— Как знать… — вздохнул Джеффри. — Возможно, он был болен, душевно болен… Отец вернулся к нему, когда дела пошли совсем скверно, а я не думаю, что он поступил бы так, если… — Он снова улыбнулся. — Теперь это не имеет никакого значения! Теперь мы освободились от порочного и вероломного Джона! Мы можем начать все сначала!
Они проговорили все утро до обеда. Джоанна позволила своей надежде пустить первые корни. Лихорадочное возбуждение Джеффри исчезло, он источал живительную энергию, глаза его сверкали решимостью, когда он говорил о будущем. Принц еще юн, но рядом с ним есть прекрасные сильные люди — граф Пемброкский, граф Солсбери, Лэнгтон. Эти люди способны внушить ему понятия о чести и справедливости. Присяга, которую Джон принес папе, умерла вместе с ним. Англия уже не вассальное государство, и аннулирование Хартии вольностей теряет всякий смысл. С таким поводырем принц с юных лет узнает, в чем состоят его долг и права.
Джоанна соглашалась со всем скорее потому, что радовалась надежде, которую излучали глаза Джеффри. Она едва ли понимала, о чем он говорит, хотя и знала, что о важных вещах. Счастье настолько завладело ею, что Джоанна опомнилась лишь спустя несколько часов: она до сих пор не только не предложила уставшей матушке отдохнуть, но даже не распорядилась насчет еды для нее!
Она быстро побежала наверх. Джеффри последовал за ней. Элинор сидела около Иэна, взяв его за руки. Их спокойные лица тоже светились надеждой. Джоанна повернулась было, чтобы выпроводить Джеффри из комнаты, но Элинор, улыбаясь, разрешила ему войти.
— Иэн пообещал, что скажет не больше двух слов, после чего будет спать.
— Он может совсем ничего не говорить! — поспешил Джеффри успокоить Элинор. — Мне уже известно о смерти короля, и я готов, даже больше чем готов, защищать принца. Я поеду сегодня же вечером, если вы сочтете это необходимым, и поклянусь в верности за себя и за вас. Затем наберу отряд. Теперь, когда Джона больше нет, они откликнутся без колебаний, я знаю это. Адам тоже поедет и присягнет.
Лицо Иэна просветлело, а губы его дернулись в слабой улыбке.
— Тебе не обязательно ехать сегодня, — тихо сказал он, с трудом, но и не без удовольствия. — Ты должен хотя бы попрощаться с женой.
— Не пугайте меня! — громко засмеялся Джеффри. — Для этого мне хватит и нескольких минут.
— Уж лучше посвяти этому побольше времени…
— Иэн, не трать напрасно слова на всякую чепуху! — вмешалась Элинор. Она не могла не улыбнуться: даже озабоченность не помешала ей увидеть ярко вспыхнувший румянец на щеках дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66