— Иные считают меня дурной особой и могут плюнуть в лицо, если мне нечего им предложить. Джеффри был не таким. Он никогда не стыдился говорить со мной, нет. Никогда не оказывался «слишком занятым», чтобы прийти ко мне, если я желала его, даже когда у него была другая любовница… пока он, конечно, не женился. После этого он больше не приходил, но мне все было понятно. Понимаете, мы были друзьями… Он…
— В его груди билось ласковое и нежное сердце, — вздохнула Элинор, утирая слезы. — Очень доброе сердце…
— Я пришла не за тем, чтобы увеличить ваше горе или облегчить свою душу разговорами о Джеффри, — как бы извиняясь, сказала леди Элизабет. — Я — фрейлина Изабеллы, и она мне очень нравится. Многие говорят, что она глупа, но, по-моему, и я не умнее. Мы подходим друг другу, и обычно она очень добра ко мне. Вам известно это. Почему я заговорила о Джеффри и о себе? Я хочу, чтобы вы поняли, из-за чего я решила предать королеву. Честно говоря, я не знаю, почему она так ненавидит Джеффри. Ведь она неплохая женщина. Не помню, чтобы королева раньше испытывала к кому-нибудь такую ненависть.
«Поскольку Изабелла занята только собой, ей просто некогда испытывать какие-либо чувства к другим», — подумала Элинор, но ничего не сказала. Коль уж леди Элизабет нравится ее госпожа и за все годы службы она ни разу не заглянула в душу Изабеллы, нет нужды пытаться изменить ее мнение или пояснять, что к чему.
Леди Элизабет глубоко вдохнула, словно подбадривая себя, и заговорила опять.
— Королева сказала мне, что она рада, раз Джеффри убит, а его тело осталось под Бувине. Это сэкономило ей огромную сумму денег… Когда пришло известие о том, что графа Солсбери взяли в плен, она тайно послала гонца к Филиппу с предложением двойной суммы выкупа тела Джеффри, если он пленен.
— Что?! — едва выдохнула Элинор, словно примерзнув к креслу.
— Изабелла сказала, что ей хотелось бы сделать такое же предложение и за тело графа Солсбери, но король никогда не помог бы оплатить ей выкуп за него. Думаю, Джон знает о ее поступке и… одобряет его. У короля вы не найдете помощи.
Элинор охватил ужас, когда она услышала о том, что сделала Изабелла. Появившийся было лучик надежды, снова начал угасать, но не исчез полностью. Если хотя бы за тело Джеффри готовы заплатить такую огромную сумму, поиски будут продолжаться. Обнаженное тело Джеффри могли бросить в общую могилу под Бувине, но шанс все еще оставался…
— Благодарю вас, леди Элизабет… Спасибо… — запинаясь, проговорила Элинор.
Молодая женщина пожала плечами:
— Не думаю, что это так важно. Должно быть, он погиб в сражении и затерялся среди других погибших. Однако, если он ранен и лежит в хижине какого-нибудь крестьянина, если благодаря чуду он жив и находится где-нибудь во Франции или Фландрии… Я подумала, что его друзьям следует знать об опасности, которая все еще угрожает ему. Теперь мне нужно уходить. Более всего я не хочу, чтобы меня увидели здесь.
У двери Элинор снова поблагодарила леди Элизабет. Когда та ушла, Элинор задумалась. Стоило ли сообщение таких благодарностей? Надежда боролась в ней с отчаянием. Гораздо тяжелее своего личного беспокойства Элинор считала проблему, что и как сказать Джоанне. Сможет ли она хотя бы намекнуть на лелеемую ею надежду? Для Джоанны все будет в десять раз тяжелее. Но надо быть идиоткой, чтобы сомневаться, говорить об этом Джоанне или нет. Нужно обо всем ей рассказать. Джоанна должна быть готова к тому, что придется заплатить, и немало… Однако надо опередить предложение королевы. Иэн каким-то образом должен отправить послание во Францию с уверением в том, что жена Джеффри заплатит в три, в пять, в десять раз больше, чтобы вернуть мужа целым и невредимым…
* * *
Леди Элинор зря опасалась реакции дочери. Джоанна уже знала все, о чем писала матушка, кроме новости о предложении Изабеллы. Это лишь наполнило ее горечью, но не слишком. Любой, кто из жадности пошел бы на убийство беззащитного пленника, с равным рвением спасет ему жизнь за более крупную сумму. Джоанна не сомневалась, что известие о возможности значительного выкупа уже достигло Франции.
По сути, Филипп, король Франции, не слыл человеком жестоким. Он бывал излишне мстителен, когда считал себя оскорбленным или уязвленным, но никогда не проявлял необоснованной злобы. Поэтому он довольно снисходительно отнесся к графу Солсбери, которого хорошо знал. Когда обезумевший от горя отец стал слезно умолять Филиппа узнать что-нибудь о его сыне, король приказал провести тщательные поиски Джеффри. Он даже позволил графу Солсбери отправить несчастной невестке известие о том, что Джеффри не взяли в плен; хотя тело его не найдено, сын графа, по всем предположениям, погиб. Скорее всего, если бы Филипп не был так уверен в смерти молодого человека, он не допустил бы распространения слухов о двойной сумме выкупа, назначенной Изабеллой. Но, взвесив все обстоятельства, король не увидел повода противодействовать жене Джона. Возможно, когда-нибудь и ему понадобится ее услуга.
В связи с военным положением послание графа Солсбери не могли отправить прямым путем. По надежным посредническим каналам оно наконец дошло до Роузлинда. Целых три дня Джоанна лишь читала и перечитывала письмо. Она ничего не ела и совсем не спала, хотя и не плакала.
Эдвина наблюдала за своей госпожой с растущим беспокойством. На третий день она вырвала письмо графа из рук Джоанны. Это не привело ни к какому результату. Джоанна наизусть знала каждое слово послания и теперь, не переставая, повторяла строчку за строчкой. К вечеру Эдвина пришла к выводу, что Джоанна умрет, если не вернется в реальный мир. Нужно действовать, и немедленно! Она позвала Брайана и отправилась с собакой к главному егерю леди Элинор.
— Можете ли вы ранить собаку так, чтобы она казалась умирающей, но осталась живой? — спросила Эдвина старика.
— Брайана? Ты хочешь, чтобы я ранил Брайана?! Ты с ума сошла! Молодая госпожа убьет меня, разрежет на мелкие кусочки, а если об этом узнает леди, она поджарит эти кусочки на медленном огне!
— Скорее умрет молодая госпожа, если вы этого не сделаете! — сказала Эдвина и расплакалась. Она опустилась на колени, обняла Брайана за шею и уткнулась лицом в его грубую шерсть. — Я не могу привести ее в чувство, не могу заставить есть и спать! Если бы я знала, что это поможет, я попросила бы ранить меня. Ничего другого я не могу придумать. Брайан принадлежал ему… молодому лорду. Он подарил ей этого пса…
— Мне известно это, — сказал егерь, и на его широком лице отразилось страдание: все уже знали о смерти лорда Джеффри и были глубоко опечалены. — Но Брайан…
Егерь положил руку на огромную голову пса, и добродушное животное завиляло хвостом, ударяя себя по бокам.
— Она умрет! — простонала Эдвина, сотрясаясь от рыданий. — Она умрет! Я сделала все, что смогла, все! Возможно, она очнется, услышав вой собаки…
Егерь взглянул на Эдвину. Никаких сомнений: она беспокоится и за свою госпожу, и за пса, но знает, что делает. Он взял Брайана за ошейник и оттащил его от Эдвины. Несколько мгновений она продолжала рыдать, не поднимаясь с колен, а затем резко вскочила на ноги и последовала за егерем.
— Осторожнее! — закричала она. — Не испугайте его и не пораньте слишком сильно! Ах, бедняжка Брайан! Он ничего не понимает. Если бы только я могла помочь ему понять все!
— И хорошо, что не понимает. Тогда бы он причинил себе гораздо больше вреда, нежели я.
Егерь повеселел. Он уже придумал средство, которое должно было отлично сработать и не опасное для Брайана.
Эдвина ждала, нервно покусывая пальцы. Через несколько минут послышался громкий визг. А еще спустя две-три минуты появился егерь, с трудом волоча тушу собаки. Эдвина вскрикнула. Шея, грудь, ноги Брайана были в крови, голова безвольно свисала вниз.
— Вы убили его! — закричала Эдвина.
— Глупенькая! Я лишь оглушил его и сделал три тонких надреза в шкуре. Я чуть не утопил его в крови зайцев! Поспешим, пока он не очнулся. Этот бык даже не узнает боли и слижет всю кровь с превеликим удовольствием!
Они вошли в замок и направились наверх, в комнату Джоанны. Егерь медленно волочился позади служанки и пыхтел, поднимая Брайана по ступенькам лестницы.
— Миледи! — воскликнула Эдвина. — О, миледи, Брайан ранен! Я думаю, он умирает! Госпожа, взгляните на него!
Но Джоанна даже не повернула головы.
— Брайан умирает, миледи! — пронзительно завыла Эдвина.
Ужас в ее голосе, порожденный явным провалом последней надежды Эдвины, сделал свое дело. Джоанна медленно подняла голову. Егерь, пошатываясь, вошел в комнату и опустил пса, который уже пришел в себя и тихо скулил, испуганный необычным ощущением того, что его несли на руках. Оказавшись на полу у ног Джоанны, Брайан жалобно взвизгнул. Джоанна уставилась на его окровавленное тело, заметила трогательные, тщетные — по причине того, что егерь наступил ногой на ошейник — попытки собаки подняться…
— Нет! Нет! — закричала Джоанна. — Он — все, что у меня осталось! После Джеффри…
Последние слова уже перешли в надрывное завывание, но от такой реакции госпожи Эдвине захотелось вдруг танцевать и петь. Вместо этого она сказала абсолютно твердым голосом:
— Давайте вымоем Брайана и позаботимся о нем, миледи. Возможно, нам удастся спасти его. Вы сходите за вашими мазями, а я принесу воду.
Джоанна неуверенно поднялась на ноги. Брайан страдальчески взвыл. Это егерь тайком наступил второй ногой на ухо пса. Возвращенная к жизни жалостью и ужасом, Джоанна бросилась к сундуку, где хранились лекарства. Егерь опустился перед псом на колени, якобы успокаивая его, пока Джоанна обрабатывала раны. На самом деле он с трудом удерживал животное, готовое вскочить от радости. Бедный Брайан! Придя в крайнее замешательство от тупой боли в своей глупой голове, он заскулил и завыл.
Джоанна долго смывала кровь, прежде чем увидела раны. Она была ошеломлена: неужели три небольших, хотя и длинных, пореза могут вызвать такое обилие крови? Не придав этому излишнего значения, Джоанна ничего не сказала. Пока она зашивала раны, Эдвина позаботилась о других мерах предосторожности, в результате которых (после того, как она накормила Брайана хлебом, размоченным в молоке) пес погрузился в настолько глубокий сон, что и ухом не повел, когда его позвала хозяйка, что не на шутку встревожило Джоанну и не позволило ей вновь впасть в состояние забытья. Она села на пол, положила тяжелую голову собаки на свои колени и заплакала. Джоанна оплакивала Джеффри, ее слезы лились, не переставая, пока она не уснула сама.
На следующее утро к Брайану вернулось его прежнее чудесное самочувствие, чего скрыть было уже невозможно. Когда Джоанна подошла к столу во время завтрака и поела, хотя и немного, опасения Эдвины, что госпожа снова уйдет в себя, полностью рассеялись. Джоанна снова вернулась в реальный мир. Наконец она заметила вытянувшееся, грустное лицо Эдвины, тусклые, покрасневшие глаза сэра Ги, беспокойные взгляды слуг.
Годы матушкиной тренировки дали знать о себе. Что бы ни случилось, ответственность за замок, за все земли Элинор, а теперь и за владения Джеффри, полностью лежат на ней, Джоанне. Без головы тело умирает. Эту заповедь вбили ей в голову, как только она начала понимать слова.
Исполненная осознанием долга, Джоанна попыталась вернуться к обычным делам. Когда утомительный день закончился, она заставила себя лечь в пустую постель, чтобы, проснувшись, начать очередную безнадежную борьбу. Утром пришло письмо от матушки. Ее нежность, такая редкая в периоды спокойствия, мало утешила Джоанну. Эдвина со страхом наблюдала за госпожой. Известие о необходимости выкупа графа Солсбери и двойной сумме за выкуп мужа, казалось, совсем не отразилось на Джоанне.
Однако к полудню Джоанна решила, что уже не в силах выносить горе. Она ушла в свою комнату, строго-настрого приказав не беспокоить ее несколько часов, в желании убежать от нежных забот, которые лишь усиливали ее боль. По привычке она села за пяльцы и взяла иголку. Джоанна как раз принялась за работу, когда в комнату влетела Эдвина. Ее глаза были широко раскрыты, она дрожала всем телом.
— Миледи! — закричала она. — Здесь Тостиг! Тостиг и Роджер из Хемела! Пойдемте! Пойдемте же быстрее!
На какое-то время Джоанну словно парализовало. Затем она подняла на служанку глаза и спросила шепотом:
— Как они выглядят?
— Оба ранены, вид у них печальный, но не… не… Ах, боюсь обнадежить вас, но, госпожа, дорогая, они не так уж и печальны, как следовало бы ожидать! Пойдемте же! Пойдемте быстрее!
В одно мгновение Джоанна вскочила, опрокинув и пяльцы, и столик с шелками, и стул. Она стрелой промчалась через женскую половину и слетела вниз по крутой лестнице, спотыкаясь и придерживаясь за стену.
— Он погиб?! Он в самом деле погиб?! — закричала Джоанна через весь зал, боясь задать вопрос, на который действительно желала получить ответ.
Тостиг повернулся в сторону Джоанны и, пошатываясь, направился к ней. Он потерял два стоуна веса, лицо его осунулось и посерело, глаза светились лихорадочным блеском.
— Не знаю… — просипел Тостиг. — Он не погиб на поле сражения.
— Что ты имеешь в виду?! — воскликнула Джоанна.
— Я хочу сказать, что осмотрел сам каждое тело… все тела без исключения, покоившиеся на том поле… Среди них милорда не было.
Джоанна пошатнулась, и Эдвина поддержала ее, обняв за талию.
— Ты уверен в этом? — спросила Джоанна дрожащим голосом. — Ты в этом абсолютно уверен?
Тостиг, казалось, не на шутку испугался.
— Я не понимаю вас, миледи. Конечно, уверен. Я не позволил бы мародерам, опустошающим поля сражений, и пальцем тронуть милорда!
— Присядьте, госпожа, присядьте! — проворковала Эдвина, пододвинув Джоанне кресло. — Я принесу стул Тостигу. Вы же видите: он едва держится на ногах. Да и сэру Роджеру тоже необходимо отдохнуть.
Сэр Ги, поддерживавший Роджера из Хемела, помог ему выйти вперед.
— Это правда, мадам, — устало произнес сэр Роджер. — Лорда Джеффри не было среди погибших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66