Великолепно магазин Wodolei
Нужно…
Нельсон положил ладонь на пергаментную, в бурых пигментных пятнах руку профессора.
– Побережней с пальто, Морт, – сказал он. – Положите его куда-нибудь в надежное место.
Вейссман заморгал, покачнулся и медленно пошел к лестнице – отнести пальто наверх в спальню. Под затравленными взглядами аспирантов Нельсон повел жену мимо стола в кухню, приметив по пути, что Пропащих Мальчишек среди них нет.
Музыка зазвучала громче. Фрэнк Синатра пел «Леди-бродяга». Нельсон увидел Миранду – она прошла через внутреннюю часть дома и теперь стояла в дальней двери кухни, изящно выставив бедро. Миранда поднесла бокал ко рту, держа его длинными пальцами с красными накрашенными ногтями, и взглянула на Нельсона поверх ободка. Кровь прихлынула к его щекам. Миранда улыбнулась, как будто сдерживая смех, и Нельсон быстро отвел глаза, делая вид, что поправляет воротник.
Бриджит повернулась и сунула ладони ему под лацканы.
– Кто это? – спросила она, сузив глаза.
– Э… коллега, – ответил Нельсон. – Не помню, как зовут.
За спиной у них послышался смех. Нельсон поднял глаза и увидел, как Миранда, повернувшись, входит в кабинет.
Тем временем смеющаяся Пенелопа О в алом кружевном бюстье и короткой мини-юбке с разрезом на боку стояла, прислонясь к кухонной тумбе в кольце восторженных студентов – по большей части юношей, хотя среди них были и две девицы. Она согнула колено, чтобы эффектнее выставить бедро, высокий каблук царапал эмаль вейссмановой посудомоечной машины. Свет над мойкой озарял голые плечи и взбитые волосы; в разговоре Пенелопа взмахивала бокалом с мартини, так что восхищенные слушатели, оберегая туфли, пятились назад и тут же в едином порыве подавались вперед, ловя каждое слово.
– Когда я была в отборочном комитете Вашингтонского университета, – говорила Пенелопа, – мы даже не читали заявления от белых мужчин. То есть буквально…
Она снова взмахнула бокалом и тряхнула головой. Студенты облизнули губы и качнулись вперед-назад.
– Меньше всего факультету нужны белые мужчины! – Пенелопа рассмеялась и пригубила мартини. Слушатели с жаром закивали и согласно загудели, пожирая глазами ее обтянутый бюст, точеную талию, упругие икры.
Нельсон крепко сжал жене плечи и начал протискиваться через полукруг студентов, не обращая внимания на их ропот.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, Пенелопа. – Нельсон положил руку на ее голое плечо.
– И вы, Нортон, вполне ничего, – ответила она в нарочито-панибратском тоне.
– Нельсон, – поправил он, прижимая горячий палец к ее лопатке, потом, подавшись вперед, шепнул: – Вы никогда не обращали внимания, какой Морт Вейссман – клевый чувак? Жизни в нем побольше, чем в молодых. – Нельсон наклонился еще ниже и коснулся губами ее уха. – Я слышал, он трахается, как зверь.
Нельсон выпрямился. Пенелопа заморгала и покачнулась на одном каблуке – второй прочертил на посудомоечной машине короткую дугу.
Нельсон, раздвинув студентов, вернулся к жене.
– Еще коллега? – спросила Бриджит, но Нельсон только положил ее руку себе на локоть и двинулся в дальний конец дома.
За коротким коридором оказался кабинет Вейссмана – самая большая комната в доме, обставленная на манер старинной библиотеки, с высокими потолками, деревянными балками, высокими окнами и высокими книжными шкафами. Из небольших, но явно очень дорогих колонок по углам лился голос Эллы Фицджеральд. Нельсон задержался в арке. В одном конце комнаты, на жесткой шестиногой кушетке перед пылающим камином, Виктория Викторинис подняла глаза от кучки аспиранток у своих ног и взмахом руки остановила говорившую. Из тени за кушеткой выступила Джилиан. При виде Нельсона она закусила губу, как ребенок при виде большой и страшной собаки. В дальнем конце кабинета, за массивным дубовым столом Вейссмана, Антони Акулло перестал крутиться на вращающемся стуле и поднял глаза от ножика для разрезания бумаги, который сжимал кончиками указательных пальцев. Миранда опиралась на стол, спиной к Нельсону, и лишь чуть-чуть подняла голову, проверяя, куда смотрит декан. Волосы ее падали на лицо. Лайонел Гроссмауль, ссутулившийся за спиной у декана в тени между двумя книжными шкафами, при виде Нельсона чуть не подавился пивом.
– Вся компания в сборе, – шепнул Нельсон, вводя Бриджит в кабинет. Элла Фицджеральд запела «Что-то должно поддаться».
Нельсон провел жену на середину комнаты, где – о диво! – Канадская Писательница беседовала с Марко Кралевичем и Лотарингией Эльзас. Сегодня теоретик нарядился младшим бойскаутом – синие шорты, золотистый галстук, синее кепи на подстриженных бобриком волосах. Он стоял спиной, но при приближении Нельсона Лотарингия вцепилась ему в плечо и что-то зашипела на ухо. Кралевич развернулся, как ужаленный, и выставил Эльзас перед собой, словно живой щит. Канадская Писательница одарила Нельсона и Бриджит олимпийской улыбкой.
– С Валентиновым днем, профессор! – кивнула она.
– И вас. – Нельсон через плечо Бриджит ухмыльнулся подпрыгивающему за спиной у Эльзас синему кепи. – Моя жена, Бриджит, – добавил он.
Бриджит протянула руку, сперва Писательнице, которая подала ей три пальца, как королева-мать, потом Эльзас, которая вяло ответила на рукопожатие.
– Очень приятно. – Бриджит извернулась, чтобы через плечо Эльзас подать руку Кралевичу, но тот только испуганно съежился.
Нельсон, на голову выше остальных, через толпу устремил взгляд на Викторинис. Виктория подняла глаза – даже в отблесках камина ее лицо осталось таким же бледным – и, отведя руку назад, потянула к себе Джилиан. Та нагнулась, и Виктория что-то требовательно зашептала ей в ухо. Джилиан поискала глазами, куда поставить бокал, и вышла из-за кушетки.
Нельсон обернулся через плечо: Акулло, показывая на него рукой, что-то говорил Гроссмаулю. Очки, склеенные посередине лейкопластырем, подпрыгивали у Лайонела на носу.
– Нельсон! – Бриджит тронула его за плечо. – К тебе обращаются!
Он обернулся назад и увидел улыбающуюся Писательницу.
– Я говорила, что ваше имя у всех на устах. – Писательница покрутила бокал. – Мои агенты рассказывают о вас всякие любопытные вещи.
За спиной у нее Кралевич медленно отступал, по-прежнему загораживаясь Эльзас.
– Дорогой, ну разве не замечательно? – Бриджит счастливо захлопала глазами. – Ты просто нарасхват!
Нельсон не успел ответить, потому что его тронули за локоть сразу с двух сторон.
– С вами хочет побеседовать Виктория, – сказала справа Джилиан.
Слева Лайонел просипел:
– Вас зовет Антони.
Нельсон поднял ладони. Палец горел.
– Не подеритесь из-за меня, девочки, – рассмеялся он.
За склеенными стеклами очков – одно треснуло пополам – глаза у Лайонела раскрылись, как от пощечины. Джилиан отступила на шаг.
– Извините. – Нельсон улыбнулся жене и Писательнице и повернулся к Джилиан. Викторинис пробиралась через толпу к двери. – Идемте.
Джилиан отступила еще дальше. Лайонел потянул Нельсона за рукав.
– Вас зовет Антони, – повторил он.
Нельсон, развернувшись, поймал его запястье. Лайонел попробовал вырваться, но Нельсон только усилил хватку. Писательница нервно захлопала глазами. Бриджит напряженно улыбалась.
– Скажите Антони… – Нельсон задумался. – Скажите ему, что хотите.
Палец разрядился. Лайонел со свистом втянул воздух и заморгал. Нельсон выпустил его руку. Лицо у Гроссмауля побагровело, глаза вылезли из орбит. Он повернулся на каблуке.
– Антони! – заорал Лайонел так, что все смолкли. – Нам надо поговорить!
Джилиан пятилась через толпу, не сводя с Нельсона глаз. Кралевич забился в угол под стереоусилителем, по-прежнему загораживаясь Эльзас. Бриджит извинялась за мужа перед Канадской Писательницей, которая с материнской тревогой смотрела ему вслед.
– Теперь вы понимаете, как мне живется, – с шутливым отчаянием говорила Бриджит. – Я практически его не вижу.
Джилиан провела Нельсона через кухню, где бесцельно толклись брошенные Пенелопой студенты. Через арку Нельсон видел Вейссмана, который тщетно пытался привлечь внимание жующей толпы к пирогу в форме сердца – каждый год, разрезая такой пирог, он произносил маловразумительную речь в похвалу любви, составленную из полузабытых цитат и собственных шуток. Однако сегодня Пенелопа О вздымающейся грудью притиснула Мортона к стене, где он стоял на цыпочках, сжимая пирог и потрясая ножом в слабой попытке обороняться. Не сводя с него сияющих глаз, Пенелопа провела пальцем по сахарной глазури и принялась медленно слизывать ее длинным красным языком.
– Сюда. – Джилиан стояла в нише под лестницей, за открытой дверью, которую держала между собой и Нельсоном. Лестница, застеленная ковром, спускалась между дубовыми стенами в тускло освещенный подвал. – Она ждет.
– После вас, – ответил Нельсон.
Джилиан мотнула головой и, выпустив дверь, шагнула вбок. Нельсон пожал плечами и двинулся вниз по лестнице. За спиной он слышал тяжелую поступь Джилиан. Сверху приглушенно долетали звуки вечеринки: кто-то смеялся, Лайонел Гроссмауль кричал: «Выслушай меня, черт побери!», Фрэнк Синатра пел «Мне пришлось туго, и это нехорошо».
Нельсон спустился еще на две ступеньки, прислушиваясь к шагам за спиной. Как только хлопнула дверь, он резко повернулся и схватил Джилиан за горло. Та с раскрытыми от ужаса глазами отпрянула к двери. Нельсон усилил хватку. Палец искрил.
– Она тебя не любит. И никогда не полюбит.
Он выпустил девушку, которая медленно осела на ступеньки. Челюсть ее отвисла, глаза, медленно наполняясь слезами, тупо смотрели перед собой. В следующее мгновение Джилиан закрыла лицо руками и разрыдалась. Слезы стекали между пальцами и капали на ковер. Нельсон повернулся и пошел вниз.
За лестницей начинался коридорчик, обшитый фанерой и освещенный голой лампочкой. Заскорузлый от уличной грязи ковер пах плесенью. Из коридора в две стороны открывались двери. Из-за одной доносился звук работающего телевизора, голубоватые отблески вспыхивали на косяке. Нельсон заглянул внутрь. На фоне экрана он различил силуэты Пропащих Мальчишек – те, подавшись вперед, сидели на старой кожаной софе. На большом экране вопящие зулусы бежали в атаку по желтой траве под ослепительно синим небом. За укрытием из мешков их ждали британские солдаты в алых мундирах Пропащие Мальчишки смотрят фильм «Зулус» (1964) с Майклом Кейном в роли молодого лейтенанта. В фильме описаны исторические события, когда в Роркс-дрифт 139 британцев выстояли против четырехтысячного войска зулусов.
. Грянул залп. Экран затянуло дымом. С десяток зулусов рухнули, прижимая руки к голой груди. Пропащие Мальчишки молотили кулаками, кусали губы и топали ногами.
– Так их! – кричал Вик.
– Задай им! – кричал Дан.
– Мочи их! – кричал Боб.
– Это про нас, – сказал Вик, откидываясь на подушку.
– Нет, – сказал Боб. – У них все иначе.
– Что? – спросил Вик.
– Как? – спросил Дан.
– Белые побеждают. – Боб пожал плечами. Все трое вздохнули.
– Нельсон, – послышалось сзади.
Он пересек коридор, встал у противоположной двери и сощурился. Ни слабый свет лампочки над головой, ни отблески телевизора не проникали в темное помещение. Пахло стиральным порошком и затхлой водой.
– Заходи, дружок, ко мне Говорила паучиха: «Заходи, дружок, ко мне» (пер. О. Седаковой) – стихотворение английской поэтессы Мэри Хауитт (1799 – 1888).
, – сказала Виктория Викторинис из темноты.
Нельсон мотнул головой.
– Ну уж нет. – Он провел рукой по стене, нашел выключатель и щелкнул. Ничего не произошло.
– Преимущество игры на своем поле. – Голос Виктории отдавался в бетонных стенах, так что невозможно было понять, откуда она говорит.
За спиной у Нельсона офицер в телевизоре выкрикивал приказы.
– Что вы предприняли по поводу Виты? – спросила Викторинис из темноты.
– Что вы предприняли по поводу Кралевича? – Нельсон по-прежнему стоял за дверью.
– Вы неверно оцениваете положение. Я нужна вам больше, чем вы – мне.
– Ш-ш. – Нельсон поднял палец. – Послушайте.
Шум сражения в телевизоре стал тише, и можно было различить, как рыдает на лестнице Джилиан. Викторинис долго молчала, потом спросила:
– Что вы с ней сделали?
К удовольствию Нельсона, из голоса ее пропала былая самоуверенность.
– Сказал ей правду. Теперь мне достаточно пойти наверх и потребовать у Антони постоянную должность. Вы мне не нужны.
Он повернулся.
– Нельсон! – прошипело сзади. Он помедлил.
– Письма писала Лотарингия Эльзас, – сказала Викторинис. – Не Куган.
Боль в пальце прошибла Нельсона до локтя. Он силился отогнать воспоминание о пустом кабинете Кугана.
– Антони с самого начала знал?
– Антони хотел использовать письма в качестве рычага, – сказала из темноты Викторинис, – чтобы освободить постоянную ставку для Эльзас, если иначе не сможет Удержать Кралевича.
– Они свою роль сыграли, – проговорил Нельсон. – Ваши слова.
Он увидел поэта на коленях в снегу. «Убийца», – прохрипел Куган.
– Антони надо было на кого-нибудь повесить письма, чтобы замять скандал, – продолжала Викторинис. – Ему было плевать, кто уйдет, лишь бы не Эльзас. Куган представлялся самым уязвимым.
Слава Богу, – сказала Пенелопа О. – Меньше всего литературному факультету нужен поэт.
– Тогда зачем эта свистопляска с другими кандидатами? – севшим голосом спросил Нельсон. – Зачем было тратить наше время?
– Он не хотел делать Кралевичу такой подарок, – ответила из темноты Викторинис. – Антони вообще не был уверен, что хочет держать его на факультете. Кралевич не писал писем, но у него свои проблемы.
Нельсон посмотрел в другую дверь. Зулусы отступали. Молодой Майкл Кейн, весь в поту, выкрикивал приказы. В памяти всплыла фраза: «Системы современного вооружения».
– Он не жертва Милошевича?
– Он даже не Марко Кралевич. Он был членом националистической интеллектуальный элиты, младшим участником группы «Праксис», и возглавлял вооруженное формирование во время недавних беспорядков.
– Его репутация теоретика… – начал Нельсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Нельсон положил ладонь на пергаментную, в бурых пигментных пятнах руку профессора.
– Побережней с пальто, Морт, – сказал он. – Положите его куда-нибудь в надежное место.
Вейссман заморгал, покачнулся и медленно пошел к лестнице – отнести пальто наверх в спальню. Под затравленными взглядами аспирантов Нельсон повел жену мимо стола в кухню, приметив по пути, что Пропащих Мальчишек среди них нет.
Музыка зазвучала громче. Фрэнк Синатра пел «Леди-бродяга». Нельсон увидел Миранду – она прошла через внутреннюю часть дома и теперь стояла в дальней двери кухни, изящно выставив бедро. Миранда поднесла бокал ко рту, держа его длинными пальцами с красными накрашенными ногтями, и взглянула на Нельсона поверх ободка. Кровь прихлынула к его щекам. Миранда улыбнулась, как будто сдерживая смех, и Нельсон быстро отвел глаза, делая вид, что поправляет воротник.
Бриджит повернулась и сунула ладони ему под лацканы.
– Кто это? – спросила она, сузив глаза.
– Э… коллега, – ответил Нельсон. – Не помню, как зовут.
За спиной у них послышался смех. Нельсон поднял глаза и увидел, как Миранда, повернувшись, входит в кабинет.
Тем временем смеющаяся Пенелопа О в алом кружевном бюстье и короткой мини-юбке с разрезом на боку стояла, прислонясь к кухонной тумбе в кольце восторженных студентов – по большей части юношей, хотя среди них были и две девицы. Она согнула колено, чтобы эффектнее выставить бедро, высокий каблук царапал эмаль вейссмановой посудомоечной машины. Свет над мойкой озарял голые плечи и взбитые волосы; в разговоре Пенелопа взмахивала бокалом с мартини, так что восхищенные слушатели, оберегая туфли, пятились назад и тут же в едином порыве подавались вперед, ловя каждое слово.
– Когда я была в отборочном комитете Вашингтонского университета, – говорила Пенелопа, – мы даже не читали заявления от белых мужчин. То есть буквально…
Она снова взмахнула бокалом и тряхнула головой. Студенты облизнули губы и качнулись вперед-назад.
– Меньше всего факультету нужны белые мужчины! – Пенелопа рассмеялась и пригубила мартини. Слушатели с жаром закивали и согласно загудели, пожирая глазами ее обтянутый бюст, точеную талию, упругие икры.
Нельсон крепко сжал жене плечи и начал протискиваться через полукруг студентов, не обращая внимания на их ропот.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, Пенелопа. – Нельсон положил руку на ее голое плечо.
– И вы, Нортон, вполне ничего, – ответила она в нарочито-панибратском тоне.
– Нельсон, – поправил он, прижимая горячий палец к ее лопатке, потом, подавшись вперед, шепнул: – Вы никогда не обращали внимания, какой Морт Вейссман – клевый чувак? Жизни в нем побольше, чем в молодых. – Нельсон наклонился еще ниже и коснулся губами ее уха. – Я слышал, он трахается, как зверь.
Нельсон выпрямился. Пенелопа заморгала и покачнулась на одном каблуке – второй прочертил на посудомоечной машине короткую дугу.
Нельсон, раздвинув студентов, вернулся к жене.
– Еще коллега? – спросила Бриджит, но Нельсон только положил ее руку себе на локоть и двинулся в дальний конец дома.
За коротким коридором оказался кабинет Вейссмана – самая большая комната в доме, обставленная на манер старинной библиотеки, с высокими потолками, деревянными балками, высокими окнами и высокими книжными шкафами. Из небольших, но явно очень дорогих колонок по углам лился голос Эллы Фицджеральд. Нельсон задержался в арке. В одном конце комнаты, на жесткой шестиногой кушетке перед пылающим камином, Виктория Викторинис подняла глаза от кучки аспиранток у своих ног и взмахом руки остановила говорившую. Из тени за кушеткой выступила Джилиан. При виде Нельсона она закусила губу, как ребенок при виде большой и страшной собаки. В дальнем конце кабинета, за массивным дубовым столом Вейссмана, Антони Акулло перестал крутиться на вращающемся стуле и поднял глаза от ножика для разрезания бумаги, который сжимал кончиками указательных пальцев. Миранда опиралась на стол, спиной к Нельсону, и лишь чуть-чуть подняла голову, проверяя, куда смотрит декан. Волосы ее падали на лицо. Лайонел Гроссмауль, ссутулившийся за спиной у декана в тени между двумя книжными шкафами, при виде Нельсона чуть не подавился пивом.
– Вся компания в сборе, – шепнул Нельсон, вводя Бриджит в кабинет. Элла Фицджеральд запела «Что-то должно поддаться».
Нельсон провел жену на середину комнаты, где – о диво! – Канадская Писательница беседовала с Марко Кралевичем и Лотарингией Эльзас. Сегодня теоретик нарядился младшим бойскаутом – синие шорты, золотистый галстук, синее кепи на подстриженных бобриком волосах. Он стоял спиной, но при приближении Нельсона Лотарингия вцепилась ему в плечо и что-то зашипела на ухо. Кралевич развернулся, как ужаленный, и выставил Эльзас перед собой, словно живой щит. Канадская Писательница одарила Нельсона и Бриджит олимпийской улыбкой.
– С Валентиновым днем, профессор! – кивнула она.
– И вас. – Нельсон через плечо Бриджит ухмыльнулся подпрыгивающему за спиной у Эльзас синему кепи. – Моя жена, Бриджит, – добавил он.
Бриджит протянула руку, сперва Писательнице, которая подала ей три пальца, как королева-мать, потом Эльзас, которая вяло ответила на рукопожатие.
– Очень приятно. – Бриджит извернулась, чтобы через плечо Эльзас подать руку Кралевичу, но тот только испуганно съежился.
Нельсон, на голову выше остальных, через толпу устремил взгляд на Викторинис. Виктория подняла глаза – даже в отблесках камина ее лицо осталось таким же бледным – и, отведя руку назад, потянула к себе Джилиан. Та нагнулась, и Виктория что-то требовательно зашептала ей в ухо. Джилиан поискала глазами, куда поставить бокал, и вышла из-за кушетки.
Нельсон обернулся через плечо: Акулло, показывая на него рукой, что-то говорил Гроссмаулю. Очки, склеенные посередине лейкопластырем, подпрыгивали у Лайонела на носу.
– Нельсон! – Бриджит тронула его за плечо. – К тебе обращаются!
Он обернулся назад и увидел улыбающуюся Писательницу.
– Я говорила, что ваше имя у всех на устах. – Писательница покрутила бокал. – Мои агенты рассказывают о вас всякие любопытные вещи.
За спиной у нее Кралевич медленно отступал, по-прежнему загораживаясь Эльзас.
– Дорогой, ну разве не замечательно? – Бриджит счастливо захлопала глазами. – Ты просто нарасхват!
Нельсон не успел ответить, потому что его тронули за локоть сразу с двух сторон.
– С вами хочет побеседовать Виктория, – сказала справа Джилиан.
Слева Лайонел просипел:
– Вас зовет Антони.
Нельсон поднял ладони. Палец горел.
– Не подеритесь из-за меня, девочки, – рассмеялся он.
За склеенными стеклами очков – одно треснуло пополам – глаза у Лайонела раскрылись, как от пощечины. Джилиан отступила на шаг.
– Извините. – Нельсон улыбнулся жене и Писательнице и повернулся к Джилиан. Викторинис пробиралась через толпу к двери. – Идемте.
Джилиан отступила еще дальше. Лайонел потянул Нельсона за рукав.
– Вас зовет Антони, – повторил он.
Нельсон, развернувшись, поймал его запястье. Лайонел попробовал вырваться, но Нельсон только усилил хватку. Писательница нервно захлопала глазами. Бриджит напряженно улыбалась.
– Скажите Антони… – Нельсон задумался. – Скажите ему, что хотите.
Палец разрядился. Лайонел со свистом втянул воздух и заморгал. Нельсон выпустил его руку. Лицо у Гроссмауля побагровело, глаза вылезли из орбит. Он повернулся на каблуке.
– Антони! – заорал Лайонел так, что все смолкли. – Нам надо поговорить!
Джилиан пятилась через толпу, не сводя с Нельсона глаз. Кралевич забился в угол под стереоусилителем, по-прежнему загораживаясь Эльзас. Бриджит извинялась за мужа перед Канадской Писательницей, которая с материнской тревогой смотрела ему вслед.
– Теперь вы понимаете, как мне живется, – с шутливым отчаянием говорила Бриджит. – Я практически его не вижу.
Джилиан провела Нельсона через кухню, где бесцельно толклись брошенные Пенелопой студенты. Через арку Нельсон видел Вейссмана, который тщетно пытался привлечь внимание жующей толпы к пирогу в форме сердца – каждый год, разрезая такой пирог, он произносил маловразумительную речь в похвалу любви, составленную из полузабытых цитат и собственных шуток. Однако сегодня Пенелопа О вздымающейся грудью притиснула Мортона к стене, где он стоял на цыпочках, сжимая пирог и потрясая ножом в слабой попытке обороняться. Не сводя с него сияющих глаз, Пенелопа провела пальцем по сахарной глазури и принялась медленно слизывать ее длинным красным языком.
– Сюда. – Джилиан стояла в нише под лестницей, за открытой дверью, которую держала между собой и Нельсоном. Лестница, застеленная ковром, спускалась между дубовыми стенами в тускло освещенный подвал. – Она ждет.
– После вас, – ответил Нельсон.
Джилиан мотнула головой и, выпустив дверь, шагнула вбок. Нельсон пожал плечами и двинулся вниз по лестнице. За спиной он слышал тяжелую поступь Джилиан. Сверху приглушенно долетали звуки вечеринки: кто-то смеялся, Лайонел Гроссмауль кричал: «Выслушай меня, черт побери!», Фрэнк Синатра пел «Мне пришлось туго, и это нехорошо».
Нельсон спустился еще на две ступеньки, прислушиваясь к шагам за спиной. Как только хлопнула дверь, он резко повернулся и схватил Джилиан за горло. Та с раскрытыми от ужаса глазами отпрянула к двери. Нельсон усилил хватку. Палец искрил.
– Она тебя не любит. И никогда не полюбит.
Он выпустил девушку, которая медленно осела на ступеньки. Челюсть ее отвисла, глаза, медленно наполняясь слезами, тупо смотрели перед собой. В следующее мгновение Джилиан закрыла лицо руками и разрыдалась. Слезы стекали между пальцами и капали на ковер. Нельсон повернулся и пошел вниз.
За лестницей начинался коридорчик, обшитый фанерой и освещенный голой лампочкой. Заскорузлый от уличной грязи ковер пах плесенью. Из коридора в две стороны открывались двери. Из-за одной доносился звук работающего телевизора, голубоватые отблески вспыхивали на косяке. Нельсон заглянул внутрь. На фоне экрана он различил силуэты Пропащих Мальчишек – те, подавшись вперед, сидели на старой кожаной софе. На большом экране вопящие зулусы бежали в атаку по желтой траве под ослепительно синим небом. За укрытием из мешков их ждали британские солдаты в алых мундирах Пропащие Мальчишки смотрят фильм «Зулус» (1964) с Майклом Кейном в роли молодого лейтенанта. В фильме описаны исторические события, когда в Роркс-дрифт 139 британцев выстояли против четырехтысячного войска зулусов.
. Грянул залп. Экран затянуло дымом. С десяток зулусов рухнули, прижимая руки к голой груди. Пропащие Мальчишки молотили кулаками, кусали губы и топали ногами.
– Так их! – кричал Вик.
– Задай им! – кричал Дан.
– Мочи их! – кричал Боб.
– Это про нас, – сказал Вик, откидываясь на подушку.
– Нет, – сказал Боб. – У них все иначе.
– Что? – спросил Вик.
– Как? – спросил Дан.
– Белые побеждают. – Боб пожал плечами. Все трое вздохнули.
– Нельсон, – послышалось сзади.
Он пересек коридор, встал у противоположной двери и сощурился. Ни слабый свет лампочки над головой, ни отблески телевизора не проникали в темное помещение. Пахло стиральным порошком и затхлой водой.
– Заходи, дружок, ко мне Говорила паучиха: «Заходи, дружок, ко мне» (пер. О. Седаковой) – стихотворение английской поэтессы Мэри Хауитт (1799 – 1888).
, – сказала Виктория Викторинис из темноты.
Нельсон мотнул головой.
– Ну уж нет. – Он провел рукой по стене, нашел выключатель и щелкнул. Ничего не произошло.
– Преимущество игры на своем поле. – Голос Виктории отдавался в бетонных стенах, так что невозможно было понять, откуда она говорит.
За спиной у Нельсона офицер в телевизоре выкрикивал приказы.
– Что вы предприняли по поводу Виты? – спросила Викторинис из темноты.
– Что вы предприняли по поводу Кралевича? – Нельсон по-прежнему стоял за дверью.
– Вы неверно оцениваете положение. Я нужна вам больше, чем вы – мне.
– Ш-ш. – Нельсон поднял палец. – Послушайте.
Шум сражения в телевизоре стал тише, и можно было различить, как рыдает на лестнице Джилиан. Викторинис долго молчала, потом спросила:
– Что вы с ней сделали?
К удовольствию Нельсона, из голоса ее пропала былая самоуверенность.
– Сказал ей правду. Теперь мне достаточно пойти наверх и потребовать у Антони постоянную должность. Вы мне не нужны.
Он повернулся.
– Нельсон! – прошипело сзади. Он помедлил.
– Письма писала Лотарингия Эльзас, – сказала Викторинис. – Не Куган.
Боль в пальце прошибла Нельсона до локтя. Он силился отогнать воспоминание о пустом кабинете Кугана.
– Антони с самого начала знал?
– Антони хотел использовать письма в качестве рычага, – сказала из темноты Викторинис, – чтобы освободить постоянную ставку для Эльзас, если иначе не сможет Удержать Кралевича.
– Они свою роль сыграли, – проговорил Нельсон. – Ваши слова.
Он увидел поэта на коленях в снегу. «Убийца», – прохрипел Куган.
– Антони надо было на кого-нибудь повесить письма, чтобы замять скандал, – продолжала Викторинис. – Ему было плевать, кто уйдет, лишь бы не Эльзас. Куган представлялся самым уязвимым.
Слава Богу, – сказала Пенелопа О. – Меньше всего литературному факультету нужен поэт.
– Тогда зачем эта свистопляска с другими кандидатами? – севшим голосом спросил Нельсон. – Зачем было тратить наше время?
– Он не хотел делать Кралевичу такой подарок, – ответила из темноты Викторинис. – Антони вообще не был уверен, что хочет держать его на факультете. Кралевич не писал писем, но у него свои проблемы.
Нельсон посмотрел в другую дверь. Зулусы отступали. Молодой Майкл Кейн, весь в поту, выкрикивал приказы. В памяти всплыла фраза: «Системы современного вооружения».
– Он не жертва Милошевича?
– Он даже не Марко Кралевич. Он был членом националистической интеллектуальный элиты, младшим участником группы «Праксис», и возглавлял вооруженное формирование во время недавних беспорядков.
– Его репутация теоретика… – начал Нельсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56