Сразу за дверью Миранда тряхнула волосами. Широкоплечий молодой человек в подтяжках и галстуке замер по стойке «смирно» и расплылся, как жених на свадебной фотографии. Он успел включить медовую улыбку на все пятьсот ватт, прежде чем заметил Нельсона; тем не менее все же занялся им, мужественно приступив к поиску рубашек, пиджаков, галстуков и носков.
Нельсон стоял, как манекен, покуда продавец прикладывал к нему рубашки и спортивные пиджаки, а Миранда, держась за подбородок, задумчиво покачивалась на каблуках. Она почти не говорила, только мотала головой или, чаще, показывала жестом отложить вещь для дальнейшего рассмотрения. Нельсон успел заметить ценник на одной рубашке до того, как продавец бросил ее в кипу, и чуть не ахнул: она стоила больше, чем его семья тратила в неделю на питание. Когда молодой человек пошел относить отвергнутый пиджак, Нельсон нагнулся к Миранде.
– Мне это не по карману, – шепнул он.
– Не важно, – проговорила Миранда, теребя привешенный к нему галстук. – Антони платит.
Миранда проявила даже больше жесткой хватки, чем Бриджит – в дешевом универмаге. Она только раз сгоняла Нельсона в примерочную, после чего велела продавцу упаковать вещи – шерстяные брюки, рубашку египетского хлопка, шерстяной пиджак и галстук.
– Ботинки получше есть? – спросила она, презрительно морща носик.
– Да, – отвечал Нельсон.
Миранда оплатила покупки, покуда он в примерочной переоблачался обратно в штаны и в парку. Когда Нельсон под ревнивым взглядом продавца шел между столами, на которых красовались свитера ручной вязки, Миранда уже ждала за дверью бутика. Нельсон, щурясь, вышел на свет, как беглец из платоновской пещеры, и она сразу вручила ему пакет с покупками, словно награду за освобождение от оков. Затем, не говоря ни слова, повернулась на высоких каблуках и повела его к машине.
В «миате» Нельсон сидел, двумя руками прижимая к груди пакет с одеждой. Миранда неслась к университетскому городку, обгоняя машину за машиной; казалось, она беззвучно смеется про себя. Уже на подъезде к университету она спросила, где он живет, и Нельсон поперхнулся. Он не знал, чего больше боится: что Бриджит увидит его в спортивной машине с красивой женщиной за рулем или что Миранда увидит его жалкое жилье.
– Просто высадите меня перед университетом. Миранда взглянула на него с загадочным выражением.
– Какая у вас машина? – спросила она, обгоняя автобус.
– «Тойота», – сказал Нельсон, не конкретизируя, какого года.
«Миата» вылетела на полосу впереди автобуса.
– Может, вам стоит для поездки в аэропорт взять мою.
– Правда? – ахнул Нельсон.
– Я пошутила. – Миранда раздвинула губы и взглянула на него. – Вы же не думаете…
– Нет. – Нельсон отвел глаза. – Конечно, нет.
Миранда музыкально рассмеялась, и сердце у Нельсона дало сбой.
– Вы прелесть, – сказала она со смехом.
Профессор Делятур остановила «миату» у Харбор-холла. Нельсон неловко выбрался из маленькой машины. Когда он наклонился закрыть дверцу, Миранда положила руку в перчатке на пассажирское сиденье.
– Мне так не хочется, чтобы вы зря тратили время.
Ее карие глаза светились холодным недоумением. Нельсон не мог не заметить, какая у нее гладкая шея и плавный изгиб спины, как она одной рукой легко держит руль, а другой касается сиденья, с которого он только что встал.
– Вите это место достанется, только если все три кандидата попадут под грузовик. Вы понимаете?
Нельсон кивнул. Миранда улыбнулась. Нельсон закрыл дверцу, и «миата», урча, легко покатила прочь. Нельсон провожал ее взглядом, пока стоп-сигналы не мигнули на повороте.
– Да, – сказал он. – Я понял.

Он оставил покупки в кабинете, чтобы не объяснять Бриджит, откуда они взялись, кто их выбирал и оплачивал. Ужин ждал дома на кухонном столе под пленкой: кусок фальшивого зайца, фасоль, картофельное пюре.
Жена сама пошла укладывать дочек, молча отвергнув его помощь. Позже, в постели, он погладил ее пальцем, уговаривая заняться любовью. Потом, в решающий момент, снова коснулся ее, и Бриджит закрыла лицо подушкой, чтобы стоном не разбудить девочек.
Нельсон кончил в следующую секунду. Втыкая глубже, он закрыл глаза и беззвучно произнес: «Миранда».

12. ТРИО КЛОУНОВ

Новая одежда Нельсона висела на плечиках сразу за дверью его кабинета. Когда он пытался писать или консультировать студентов, взгляд его то и дело натыкался на плоское подобие человека. Воротник рубашки торчал из пиджака в елочку, пара неброских носков носовым платком выглядывала из нагрудного кармана, брюки свободно висели на зажимах. Сублимированный университетский профессор, подумалось Нельсону. Только добавь бессрочный контракт.

Через несколько дней после заседания комиссии Нельсон поехал в аэропорт встречать Маллоя Антилла. Он несся по шоссе в почти новой «кроун-виктории» из университетского гаража. Мясо-молочная Миннесота спала под толстым снежным одеялом. Его «тойота» никогда не развила бы такую скорость: на пятидесяти милях в час она начинала трястись и дребезжать, в болтающиеся окна тянул жуткий сквозняк, дворники скрипели, печка воняла выхлопом. То ли дело «кроун-виктория»! Она летела по мокрому шоссе, разбрасывая два симметричных веера брызг. Когда Нельсон догнал караван грузовиков, идущих нос-в-хвост, как цепочка слонов, одно нажатие на газ пронесло седан мимо. Даже на такой скорости в автомобиле было тише, чем у Нельсона в гостиной, дворники скользили бесшумно, печка урчала, благоухая машинным дезодорантом.
Костюм нигде не жал, но в здании аэропорта Нельсон ослабил воротник и потянул манжеты. Он чувствовал себя чисто вымытым подростком, которого мать отправила встречать важного дядю, наказав вести себя как следует.
В трескучий миннесотский мороз Маллой Антилл сошел с самолета в белом льняном костюме, рубашке без ворота и парусиновых туфлях. Широкогрудый, с плоским невыразительным лицом и тяжелыми веками. Образ довершали стрижка «под бобрик», толстые очки в прозрачной пластмассовой оправе, медаль Святого Христофора на толстой шее и массивный золотой перстень. Одним словом, интеллектуальный самурай с головы до пят – или колумбийский наркобарон. Нельсон не мог решить, на кого профессор похож больше.
В научной дисциплине, где мерило веса – перепостколониалить оппонента, Маллой Антилл был тяжеловесом высшего разряда. Магистрантом в одном из престижнейших университетов страны он объявил ученому совету, что защита диссертаций в западных научных учреждениях изначально воплощает колониальный взгляд на аборигенные ценности, и он в принципе отказывается способствовать маргинализации коренных голосов или участвовать в гегемоническом дискурсе западного постколониального культурного империализма. В результате этого идейно-принципиального неучастия он получил бессрочный контракт раньше, чем степень, а своим отказом писать книги или статьи (поскольку публикации в университетской прессе – еще большее пособничество империализму, чем даже защита диссертации) спровоцировал настоящую войну между желающими взять его на работу. Выиграла Колумбия, предложившая именной пост и полную профессуру. На новом месте Антилл с прежним мужеством отказывался читать лекции, консультировать студентов, заседать в комитетах или вести аспирантов. За такой прорыв в доминирующем дискурсе он получал шестизначную зарплату – больше, чем президент Соединенных Штатов.
Превозмогая боль в пальце, Нельсон шагнул вперед и окликнул Антилла. Тот попятился, тяжелые веки вздрогнули. На мгновение Нельсону показалось, что вдобавок к профессиональной немоте он еще и глухой, но тут кандидат вынул из ушей крохотные наушники, проводки от которых уходили в нагрудный карман.
– Вы из Мидвеста? – спросил Антилл без всякого выражения.
Пока они забирали багаж, кандидат нехотя и односложно отвечал на вопросы о полете. Впервые Нельсону стало неуютно в новой одежде; костюм не произвел на Антилла ни малейшего впечатления. С тем же успехом можно было приехать в спецовке. В машине кандидат сразу надел наушники и вытащил из кармана плейер; перевернул кассету, прибавил громкость и закрыл глаза. Всю дорогу в Гамильтон-гровз Нельсон ехал под несмолкающее гудение плейера. Палец на руле припекало.
Что делать? Как вывести из строя человека, который не оставляет ни малейшей зацепки? До конца дня Нельсон пропустил все мероприятия, на которых кандидат не говорил. Он пропустил встречу с лидерами этнических и сексуальных групп, на которой Антилл не отвечал на вопросы, и студенты разошлись, удрученные тем, как он разоблачил их соучастие в доминирующей культуре университета. Нельсон пропустил ленч с отборочной комиссией в «Перегрине», где Антилл заговорил дважды: один раз, чтобы заказать жареную курицу с бобами, второй – чтобы попросить горчицу. Нельсон пропустил встречу с университетской элитой, на которой Кралевич, Лотарингия Эльзас и Пенелопа О ловили каждую фразу, не сказанную Антиллом, а Мортон Вейссман исходил бессильной яростью, неспособный вставить слово там, где слов не звучало.
Нельсон поймал Антилла только в конце дня – подстерег в холле гостиницы. Палец поджаривало. Кандидат явился к полуночи, после обеда в доме Акулло. Глаза у него были стеклянными от несмолкающей музыки в наушниках. Нельсон вскочил и бросился к нему. Антилл испуганно сморгнул и попятился. Нельсон поймал его запястье.
– Я придумал, как вам завтра провести встречу с преподавателями и студентами. – Нельсон выхватил у кандидата плейер, вытащил кассету – Кении Джи Кении Джи – джазовый поп-саксофонист.

, на минуточку! – и вложил свою, записанную этим вечером. Роясь в коробке со старыми грампластинками, он нашел между дисками «Бэдфингер» старый альбом «Здорово, придурки! Фрэнки Карсон ЖИВ!» – грубую комедию оскорблений, которую обожал в детстве. Правой рукой он стиснул Антиллу запястье, левой включил плейер.
– Уложи их в лежку.
Палец обратился в лед.

На следующий день после третьего занятия Нельсон отправился на встречу кандидата со студентами и преподавателями. По дороге заскочил в студенческий магазинчик и купил большое красное яблоко, которым любовался по пути через площадь.
Первый раз он куснул, войдя с мороза в вестибюль Харбор-холла. Встреча должна была начаться пятнадцать минут назад; без сомнения, зачарованная толпа уже впитывает каждое слово, не сказанное Антиллом. Однако за хрустом яблока Нельсон различил взволнованный гул и ритмичные хлопки, а обогнув угол, оказался во встречном потоке студентов. Они сердито переговаривались и трясли головами. Хлопала дверь аудитории А, которая закрывалась за каждой новой порцией выходящих. Нельсон придержал ее и вошел.
В аудитории стояло шуршание надеваемых пальто. Сердитый гул почти перекрывал голос кандидата, который неловко взмахивал руками за спиной у расходящейся публики.
– Проваливайте, дуроломы! – визгливо кричал Маллой Антилл. – Я припас самые лучшие хохмочки на конец! Скатертью дорожка! Да кому вы нужны, неудачники паршивые!
Вместо свободного льняного костюма и парусиновых туфель кандидат был в больших черных полуботинках, слаксах и двубортном пиджаке с подложенными плечами – расхаживал взад-вперед по сцене и мятым носовым платком вытирал взопревший лоб; глаза без очков казались неожиданно маленькими и острыми.
– Чего приуныли? Шуток не понимаете? Так я и знал, надо было прихватить с собой пару девчат. Сисек-лисек на сцене не хватает? Что, угадал?
Целый ряд молодых женщин поднялся и разом устремился в проход; разноцветные лица, как на рекламе Бенетона, были искажены гневом.
– Бабоньки, что с них взять!… И с ними плохо, и без них нельзя – по крайней мере настоящему мужчине. Хотя, не буду отрицать, женщина – друг человека. – Антилл выбросил руку вслед удаляющейся цепочке. – Дай им Бог здоровья. Здоровья вам, милые дамы! Я буду здесь всю неделю! – кричал он, пока цепочка проходила в дверь. Последняя девушка погрозила ему пальцем.
– Проваливай, крошка! – рявкнул он. – Никто тебя не держит. Так я и позволил розовой злючке попрыгать на моем суку.
В аудитории оставалось человек пятнадцать, из них половина надевали пальто. На заднем ряду Пропащие Мальчишки закусывали губы и хватали друг друга за коленки, силясь не рассмеяться. Отборочная комиссия сидела в первом ряду. Акулло хмурился. Миранда яростно разглядывала ногти. Марко Кралевич (в форме почтового служащего) и Лотарингия Эльзас смотрели на Антилла восхищенно, как пара молодоженов в «Тропикане». Лайонел Гроссмауль подался вперед, словно на невидимом поводке. Викторинис сидела очень прямая; Нельсон впервые видел, чтобы у нее порозовела шея. Антилл пригвоздил ее взглядом и вышел на середину сцены.
– Виктория, лапуля, кисонька, зайчик! Я пошутил! – Он осклабился. – Ты же знаешь, как я люблю женщин. Не как ты их любишь, где уж мне, но все равно обожаю.
Внезапно Антилл замер и откачнулся на каблуках, закатив глаза и высунув язык.
– Скажите, профессор, это банан? – Он еще сильнее закатил глаза, энергичнее задвигал языком. – Или кол с минусом?
Викторинис вскочила и, развернувшись, как на параде, стремительно вышла из аудитории.
– Это шутка, леди! Прикол! – вскричал Антилл. – Может, вы ожидали увидеть Глорию Стайнем Стайнем Глория (р. 1934) – американская политическая и общественная деятельница, феминистка. Написала книгу о своей юности, когда официанткой в «Плейбой-клубе» обслуживала посетителей в бикини с заячьим хвостиком и шапочке с заячьими ушками.

?
Пропащие Мальчишки согнулись пополам, красные от натуги. В середине прохода Викторинис заметила Нельсона, который ел яблоко, положив ноги на спинку переднего ряда. Она замедлила шаг и, сняв черные очки, устремила холодный взгляд на Нельсона, как будто хотела заговорить. Тот пожал плечами и снова откусил яблоко. Викторинис отвела взгляд и пошла к выходу.
– Вот уж ушла так ушла! – крикнул Антилл, когда дверь за ней захлопнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56