и дело сделано. Может, они одурманивают свою жертву — мы подбирали трупы курильщиков марихуаны, опиума, пьяниц, всего понемножку.
Я сказал:
— Может, вы понемногу подбираетесь к тому, главному? К самому вдохновителю или к членам такой организации? А, Сэм?
Он потряс головой.
— Гм. Их слишком много. И слишком от многих подозрительно пахнет. Похоже, что за всем этим стоит какой-то негодяй или кучка негодяев. Опять же, кто знает, сколько из них еще ничем себя не выдали? Чисто сработано, и поди докажи, что это не просто несчастный случай. Что здесь — действительно передний бампер, а вот здесь — обрезок свинцовой трубы. — Он опять начал грызть сигару, перекладывая ее в своем широком рту. — Кстати, — сказал он, — Келли тоже работает над этим, а это тоже о чем-то говорит.
Келли встрепенулся и энергично закивал.
— Да, да, — сказал он, — с подлинным верно! Я работаю в «Экземи-нере» около года и приобрел несколько друзей из темных людишек — кажется, вы их так называете. — Он смущенно усмехнулся. — Эти друзья — они не выходят открыто и не говорят прямо, что за всем этим стоит какая-то банда, но они уже успели обронить массу намеков и замечаний, пока я старался что-нибудь разнюхать. — Он снова усмехнулся. — Господи, ну и история. Если бы мне удалось раскрыть что-нибудь подобное, мне бы дали вести газету. Наверняка бы дали.
— А как насчет этого Джо Брукса? — спросил я у Сэмсона. — Я ведь как раз расследую его случай.
— Кстати, вот вам еще одно странное происшествие. Его нашли на Солано-авеню, у Елисейского парка, около одиннадцати вечера уже окоченевшего, как замороженная макрель. Его весьма-таки отделали, и спереди и сзади, и лицо тоже в ссадинах, будто его толкали и волокли по дороге какую-то часть пути.
— Вы видели труп? — спросил я.
— Нет. Но мне подробно докладывали. Когда его вскрыли, он был так пропитан алкоголем, будто пьянствовал целую неделю.
— Может быть, — сказал я, — он был на холостяцкой вечеринке и переходил дорогу под носом у грузовика? — Сэмсон посмотрел на меня с отвращением, и я добавил:
— Слабо, да?
— Слабо. Нет, кто-то над парнем потрудился. Во-первых, на нем не было следов столкновения с машиной, а во-вторых, у него проломлена голова. Макушка. Пока что для публики мы выдали этот случай за обычное дорожное происшествие.
— Фигурирует, конечно, пресловутый тупой инструмент?
— Ага. В третьих, какой черт понес его на Солано? И как он туда попал? Если он был на каком-нибудь вечере или на пирушке, то где же вся остальная компания? Не знаю; мы проверяем все, что кажется подозрительным. Послали все материалы куда надо и запросили ФБР в Вашингтоне, не значится ли он у них в списках. Здесь у нас о нем ничего не известно.
— Как вы его обнаружили? Кто-нибудь позвонил?
— Вот именно. Среди недели на Солано практически нет никакого движения, особенно в такой поздний час. Темно, пустынно, — вот один молодой человек и выехал туда на свидание. Увидел Брукса на обочине. Он остановился, но увидел, в какой позе тот лежит, не вышел из машины, развернулся — и прямо к телефону. Наши прибыли на место почти тут же, — не более чем через час с небольшим после убийства.
Я спросил:
— Вы говорили с его сестрой и с людьми, где он работал?
— Разумеется, говорили. Ничего особенного; во всяком случае, пока. Сестра сказала, что он, по его словам, пошел навестить одного шпаненка по имени Гарри Зэркл. С какой целью — она не знает. Это — последнее, что она могла о нем сказать. Мы допросили Зэркла, и он подтвердил, что Брукс действительно должен был с ним встретиться, однако так до него и не дошел.
— Так говорит Зэркл?
— Так говорит Зэркл.
Я вспомнил про Келли.
— А вы все молчите, — сказал я.
— Да, я слушаю. Меня интересует эта история. Видите ли, я уже год как работаю в «Экземинере», а это первое настоящее дело, которое мне подвернулось, вот я им и занялся, — пока что по собственной инициативе. — Он улыбнулся: — Как и капитан Сэмсон.
Сэмсон сказал:
— Келли просто прицепился к нам! Ведь пока мы не скажем, ничего не выйдет наружу. А если он с нами, глядишь — что-нибудь от нас да узнает. — Он вынул изо рта сигару и отправил ее в стеклянную пепельницу; фактически, он отгрыз от нее кончик. — Случай с Бруксом далеко не единственный. Таких жертв множество, мы еще точно не знаем, сколько. У нас тут целый список, у Келли есть копия. Наезды неизвестных машин, прямые убийства, пограничные — сомнительные — случаи. Работаем над всеми. Над многими знак вопроса, теми, что все еще числятся как несчастные случаи или еще не выяснены. Некоторые довольно давнишние, но,
возможно, мы сумеем что-нибудь из них извлечь, установить между ними какую-либо связь. — Он повернулся к Келли. — Дайте-ка Шеллу взглянуть на ваш список, сынок.
Келли сунул руку в карман и вынул из него копию списка на тонкой папиросной бумаге — перечень имен. Длинные, короткие, американские, мексиканские, польские: Хесус Атенсиа, Элиас Джонсон, Холдак Кры-жинский, Уильям Мартин, Хоувард Хансен — всего около двадцати; последним стояло имя Джозефа Брукса. Я просмотрел список и вернул его Келли.
— Адская работа — выяснить всю массу обстоятельств.
— И, может, раскрыть при этом массу убийств, — проворчал Сэм-сон. — Ведь здесь только подозрительные происшествия. А сколько еще таких, которые поначалу не вызывали подозрений!
Келли взглянул на часы.
— Ну, я побежал, — сказал он. — Спасибо, капитан, вы уделили мне столько времени. — Он повернулся ко мне. — Ужасно рад был познакомиться с вами, мистер Скотт. — Он улыбнулся и протянул мне руку. Я пожал ее, и он ушел.
Я посмотрел через стол на Сэмсона.
— Каков этот Гарри Зэркл? Вы сказали, что допросили его?
— Да я вам все уже рассказал. Мы поговорили с ним и выяснили, что в тот вечер, в среду, Брукс хотел с ним встретиться. Зэркл сидит дома и ждет, но тот так и не появился.
— А как вы узнали, что Зэркл сидел дома и ждал Джо?
— Он живет в пансионате на Альварадо. Десять человек видели его там в тот вечер. Он даже играл в карты большую часть времени.
— Возможно, мне придется с ним поговорить. Какой у него адрес?
Сэмсон назвал номер дома на Альварадо, и я записал его. В мозгу у меня играли две-три идейки, пытаясь во что-то сложиться, но пока это им не удавалось. Я спросил:
— Думете, Брукс — еще одно звено в общей цепи, а?
— Похоже, что так. — Сэмсон искоса взглянул на меня и медленно произнес: — Есть еще кое-что подозрительное.
— Что именно?
— Почему вы занимаетесь делом, которое считается несчастным случаем? Почему, собственно говоря, этим должен интересоваться частный сыщик? Как получилось, что этот ваш клиент, кто бы он ни был, поручил вам заниматься каким-то там шпаненком, которого нашли на дороге?
— Я знаю не больше, чем вы, Сэм. Все, что я знаю, — это желание данного субъекта, чтобы я над этим работал. Притом за солидную сумму денег.
— Субъекта? Вот как. А вы не хотели бы сказать мне, кто этот субъект?
— Гм, Это как раз одно из условий: субъект останется в стороне. И, может, я нарочно сказал «субъект», чтобы направить вас по ложному следу. Может, это была девушка.
Долгую секунду Сэмсон смотрел на меня.
— О'кей, Шелл, вы же знаете, я не стану на вас давить. Но послушайте меня внимательно. Знаю, вы считаете, что можете за себя постоять, и до сих пор так оно и было. Но может случиться, что в этом деле замешаны какие-то здорово крутые и грубые мальчики. Будьте осторожны.
Я встал и посмотрел на него усмехаясь.
— Не беспокойтесь, Сэм, — это укорачивает жизнь. Я запасусь лишним пистолетом или чем-нибудь в таком роде.
— Как же! Насколько я вас знаю, вы, поди, потеряли и тот, что у вас был.
Я отогнул полу пиджака и показал ему рукоятку короткоствольного кольта 38-го калибра, который уютно прятался в чехле у меня под мышкой.
— Приходится носить его с собой, — сказал я, — а то девочки не верят, что я частный сыщик.
Он вытащил новую сигару и запустил в нее зубы.
— Ступайте же, дурень. Поднимайте на ноги всех чертей. Мне надо работать.
Моя машина находилась на стоянке на Сан-Педро-стрит, за зданием полиции. Я вышел и повернул направо б сторону Первой улицы. Было девять часов, и жара немного спала. С севера потянуло слабым ветерком. Внезапно передо мной очутился человек.
— Мистер Скотт?
— Да?
— Это я — Келли. Я решил дождаться вас и поговорить с вами, если вы, конечно, не возражаете. — Он поймал шаг и пошел рядом.
— Ну конечно, Келли. Выкладывайте, что у Вас на уме?
— Ну, вот это дело, которое вы расследуете. Я тоже, можно сказать, работаю над тем же, как сказал капитан Сэмсон. Я подумал, может быть, мы бы объединились, хотя бы в какой-то его части. — Он смущенно засмеялся.
— Я не против.
— У меня масса идей, — сказал он страстно, — масса. Мы подошли к моей машине. Я спросил:
— Вам куда?
— Да, пожалуй, домой. Я просто ждал, чтобы немного поговорить с вами.
— Садитесь. Я вас подвезу. Он вскочил в машину, я сел за руль и включил мотор. Келли объяснил,
что живет в отеле Холлоувей на Нортон-стрит, неподалеку от бульвара Уилшир, поэтому я развернулся в сторону Уилшир и свернул направо.
Мы уже миновали Уилшир, и впереди, справа, я уже видел огни Сераля. На фронтоне сияла неоновая реклама, освещая небо словно дурная
радуга. Предполагалось, что на ней изображена одна из наиболее сладострастных красоток Султана. Каждый раз, когда свет вспыхивал и угасал, ее бедра вызывающе колыхались из стороны в сторону. Не слишком тонкий штрих в картине, однако он заставлял туристов думать, уж не обитают ли в этих стенах подобные же, но только живые, красотки? Я вдруг почувствовал, что голоден.
— Вы ели? — спросил я.
— Нет. Еще нет. Боялся упустить капитана Сэмсона.
— Впереди — Сераль. Зайдем? Я угощу вас обедом.
— Ну, — он заколебался, — конечно, это было бы славно. Я только позвоню жене.
— Вы женаты?
— Конечно. Лучшая жена в мире. Уже два года. Вы должны с ней познакомиться.
— Конечно, — сказал я.
— А вы женаты? — спросил он.
— Нет.
— Ха, сколько же вам лет, мистер Скотт?
— Тридцать.
— И вы не женились? — в его голосе звучала деликатная недоверчивость. Теперь красотка колыхалась почти прямо над нами, так что я подрулил
и оставил машину на попечение швейцара.
Экзотическая блондинка стояла за стойкой гардероба со скучающим выражением на лице. Она устремила на меня повеселевшие глаза и улыбнулась. Я отобрал у Келли шляпу.
— Сдам ее за вас на вешалку, — сказал я. Он кивнул и стал с интересом оглядываться.
— Бывали здесь когда-нибудь? — спросил я. Он покачал головой.
— Нет.
Я сказал: «Видите, сколько вы уже потеряли?» Он засмеялся и сказал:
— Несомненно, — и спросил:
— Не холодно ли девочкам?
Я подошел к блондинке. У нее были высокие скулы и приятный изгиб рта.
— Я одолжил ее специально ради вас, — сказал я, протягивая ей шляпу Келли. — Любопытно, куда вы ее повесите?
Она откинула голову движением, которое мне уже начинало нравиться, и свысока посмотрела на меня. Она ничего не сказала, только поджала губки и взяла у меня из рук шляпу.
Она была сложена как будто по моему эскизу: высокая, полная грудь; тонкая, гибкая талия; приятная выпуклость бедер; и длинные-предлинные, потрясающие ноги. Она взяла шляпу, повернулась на пятках и, слегка покачиваясь, пошла в глубь гардероба. Я следил за ее походкой. Это было все равно что следить за представлением варьете.
Она вернулась и подала мне номерок.
— Где вы пропадали? — спросила она сухо. — Я думала, вы сразу вернетесь.
— Дела! — сказал я также сухо. — Должен был провернуть несколько свиданий.
— Вы ведь Шелл Скотт? Частный сыщик?
— Частный следователь, мадам. Откуда вы знаете? И как вас зовут?
— Максина. А я про вас спрашивала. У Мими. Она рассказала мне про вас все. — Последнее прозвучало, как мне показалось, чуть-чуть лукаво.
— Мими?
— Мими. — Она кивнула куда-то за мое левое плечо. Я оглянулся и увидел маленькую, смуглую, хорошенькую девушку, склонившуюся над подносом с сигаретами. Мими. Я любезно ей улыбнулся. Она холодно смотрела на меня. Я сдался.
Я сказал Максине:
— О!
Она улыбнулась. Не ехидной, а просто милой улыбкой.
— Мими сказала, что у вас на завтрак сырой бифштекс.
— Она так сказала?
— У-гу.
— Ну, — сказал я, — не всегда. Иногда я ем гормоны. — Она улыбнулась и подняла одну бровь.
— Что я хочу знать, мистер Скотт, — как она узнала, что у вас на завтрак?
Я хищно посмотрел на нее и подошел к Келли. Он все еще осматривался.
— Пошли, — сказал я, — захватим столик.
Ночной клуб, как таковой, выглядел сейчас совсем иначе, нежели в шесть часов дня. Почти все столики под белыми скатертями, сгруппированные вокруг танцплощадки, были заняты смеющимися, пьющими, болтающими людьми. В приятный гул разговоров вплетались смех и позвякивание льда в высоких стаканах — это было совсем не то, что царившая здесь днем тишина. Оркестр из восьми человек исполнял «Тело и Душа», в то время как на крошечном пространстве пола, именуемом танцплощадкой, медленно кружились пары с мечтательными глазами и другие пары не с мечтательными, а просто пьяными глазами. С полдюжины гладких, хорошо упитанных дев в сверкающих непрозрачных лифчиках и прозрачных турецких шароварах скользили вокруг столиков, словно гурии из «Тысячи и одной ночи».
Марсель — щеголеватый, тонкоусый метрдотель — приблизился к нам, улыбаясь и потирая руки.
— Столик? Ах да, конечно. Восхитительный столик. Скоро начнется варьете; ваш столик будет почти среди исполнителей. — В конце концов он усадил нас за столик
почти на краю танцплощадки. Я бы лично не назвал его восхитительным, но по крайней мере он был не за колонной. Мы устроились, и я предложил:
— Может, выпьем перед обедом, Келли?
— Хорошо. Уф, чуть не забыл. Надо позвонить жене.
— О'кей. Пока вы звоните, я закажу напитки. Вам что?
— Мартини, пожалуй. Я мигом.
Он вернулся, как раз когда нам подали напитки, и мы, прихлебывая, стали изучать меню. Я заказал грудинку, а Келли предпочел филей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22