— Может быть. — В тоне его звучало сомнение. — Разве что на этой Джуди-Дрим. Но после последнего провала я, право, не знаю. А что, — сказал он, оживившись, — если еще раз попробовать Фэнси-Дэна? Цену они снизят, а он в конце концов должен же выиграть. Во всяком случае, надо подумать, на какую лошадь лучше поставить.
— Разумеется, — сказал я. Я подошел к висевшей на стене программе, посмотрел ту часть, что касалась пятого забега в Голливуд-парке, и выбрал Посланника. Это был трехгодовалый жеребец, соперничающий с более зрелыми лошадьми, что уже само по себе делало ставку сомнительной, но он был в хорошей форме. А кроме того, мне понравилась его кличка — Посланник.
В забеге будут участвовать десять лошадей и на все десять будут щедро ставить. Я уже давно понял, что можно выиграть в одном забеге и даже во многих забегах, но что единственный способ не проигрывать постоянно заключается в том, чтобы систематически вести записи, — или вообще оставить лошадей в покое.
Итак, я подошел к окошку и поставил десятку на Посланника.
Поскольку была суббота, деньги принимали двое. Я дал свою десятку лопоухому субъекту, сидевшему справа, и сказал ему:
— Номер семь в пятом забеге в Голливуд-парке. Делаю ставку.
— Ваши инициалы? Я сказал:
— Ш. С, — и он записал их сверху на квадратном белом листе бумаги, а против них написал «7-5-ГП». Под этой таинственной записью он вывел «10-0-0». Он бросил десятку в щель металлического ящика-кассы и выдал мне копию листка.
Между этими двумя кассирами на высоком табурете сидел человек мощного сложения, с деревянным лицом, около шести футов ростом и пяти футов в плечах. Вам, наверно, знаком этот тип — парень с железными мускулами и соответствующим мозгом. Я спросил парня, взявшего у меня деньги:
— В чем дело, мальчики? Драгун приставил к вам охранника? Он впервые посмотрел на меня и сказал ровным голосом:
— Все в порядке, приятель. Мне нравится его общество. Между прочим, следующие за вами тоже хотят сделать ставку.
Я вышел из очереди. Очевидно, Драгун принял меры против возможности повторения махинации Брукса-Зэркла. Но теперь я представил себе, как они осуществляли свою маленькую авантюру. Довольно остроумно, надо сказать.
Я огляделся. В одном из кресел, в углу, привольно откинувшись, сидел мой закадычный друг Эдди Кэш. Я направился к нему и сел в соседнее кресло.
— Джуди-Дрим, — сказал я. — По последним сведениям.
Он поднял глаза, и его чувственные губы тронула улыбка, но как только он увидел, кому она предназначалась, он тотчас стер ее с лица.
— Вы! — произнес он так, будто это было бранное слово.
— Я, — сказал я любезно. — Так что учтите — Джуди-Дрим. Прямо из лошадиных уст.
Он приподнялся, злобно глядя на меня, но снова сел.
— Послушайте, сыщик, — прошипел он, — вы мне не нравитесь. Ваше присутствие меня раздражает. Уходите и не попадайтесь мне на глаза.
Я улыбнулся ему и закурил.
— Что вы имеете против частных сыщиков, Эдди? Он не сводил с меня злобного взгляда.
— Против частных сыщиков — ничего. Но ваше общество, Скотт, мне противно.
— Взаимно. — Я глубоко затянулся и спросил как бы невзначай: — Между прочим, Эдди, что же, в конце концов, случилось с Элиасом? Вашим компаньоном? Он что — так просто упал и умер?
Его рука сжала край кресла, потом расслабилась. Он холодно взглянул на меня и не ответил. Потом вдруг его прорвало:
— Именно этого я желаю вам, Скотт, — так просто упасть и умереть. — Он с ненавистью смотрел на меня из-под тяжелых темных бровей. — Если б я мог, я бы это вам устроил.
В этот момент радио вдруг ожило, и я поудобнее уселся в кресле. Сообщение с ипподрома. Диктор кратко изложил ситуацию, закончив знакомой фразой, от которой пульс начинает учащенно биться: «Вот они — пошли!»
Я наклонился вперед, почти непроизвольно отмечая внезапную тишину, застывшие на полпути движения, повисшие в воздухе жесты и напряжен-
ное, настороженное выражение на многих лицах. «После старта ведет Дэн-ди Фокс, Посланник идет вторым, Ханэйз-Прайд — третьей, Малыш Джо — четвертым, за ним — Изи Гест и Холидэй». Затем положение изменилось: «Ханэйз-Прайд на корпус впереди всех, по внутренней Дорожке идет Дэнди Фокс, обогнав других на голову, малыш Джо — Третий, Изи Гест — четвертый, по внешней дорожке его быстро нагоняет Джуди-Дрим».
О Посланнике больше ни разу не упоминалось. Они подошли к финишу, и первой была Джуди-Дрим, вырвавшись вперед на три корпуса. Я взглянул на расстроенное лицо Кэша — просто не мог удержаться — и чуть не задохнулся, подавив готовое вырваться насмешливое восклицание. Пять или шесть разочарованных игроков сердито оглянулись на меня, но если бы взгляды могли убивать, то прищуренные глаза Эдди не просто убили бы меня, но еще и четвертовали. Потом, опомнившись, я посмотрел на листок бумаги, который держал в руке: «Какого черта? Я-то над чем же я-то смеюсь?»
Медленно встав с кресла, я сказал Эдди:
— Некоторые вещи просто знаешь, и все. — Я оставил его в недоумении по поводу смысла этих слов и прошел к двери, ведущей в контору Драгуна.
В холле, прислонясь к стене, стоял тот коренастый, краснолицый тип, с которым мне пришлось познакомиться накануне вечером. Я сказал:
— Мне нужно видеть Драгуна.
Он ничего не ответил, не зашипел, не выстрелил в меня, а просто постучал в дверь конторы. Она открылась, и он, пригласив меня жестом пройти вперед, двинулся вслед за мной. Драгун, окинув меня взглядом, сказал:
— Хэлло, — и вернулся к письменному столу. На этот раз никто не сидел на желтой кушетке, так что я расположился на ней, перекинув ногу через край.
— Что у вас на уме, Шелл? — спросил Драгун.
Я посмотрел на краснолицего, стоявшего у двери, потом на Драгуна.
— Ничего, просто маленький разговор. Только уберите этого малого. Как-то неприятно думать, что он может оказаться у меня за спиной.
Драгун кивнул, и тот ушел, неслышно закрыв за собой дверь. Драгун уперся руками на стол:
— Как идет расследование?
— Неплохо. То тут подберу крупицу, то там.
— Что же вы надеетесь подобрать здесь?
— Не знаю. Здесь я подобрал Гарри Зэркла. Если это имеет какое-нибудь значение.
— Никакого. По крайней мере, в связи с Джо. То, что у меня было с Джо, не имеет к вам никакого отношения.
— В данный момент все, что касается Джо, имеет ко мне отношение. А насчет Зэркла — просто возмутительно, как отделали малыша.
Он по-волчьи усмехнулся:
— Отделали что надо. Переживет. Я сказал:
— Вы действительно хотели узнать только то, каким образом он и Джо проворачивали свою денежную аферу на скачках?
— А что же еще? Может, вам не нравятся мои методы, Шелл, но они эффективны. А в моем деле нельзя, чтобы помощники слишком вольно обращались с кассой. Начнут говорить, что меня легко облапо-щить, и куда это меня приведет? А теперь будут говорить про Зэркла, и никто уже ничего себе не позволит. Просто, но совершенно меняет положение. Понимаете?
— У-гу. Понимаю. А что вам даст, если начнут говорить про Джо? Он перегнулся ко мне через стол, и уголки его губ опустились.
— Послушайте, Шелл, — сказал он твердо, — иногда вы позволяете себе слишком вольные шутки. Ну что хорошего, если у меня будет против вас зуб? Во-первых, никто не станет говорить про Джо, во всяком случае — в связи со мной; а во-вторых, если бы вы и послушали какой-нибудь разговор, то распространять его было бы страшно вредно для вашего здоровья. — Он сделал паузу, откинувшись на спинку своего скрипучего вертящегося кресла. — Вы уже и так восстановили против себя двух из моих мальчиков.
— Придется им стать в очередь, — сказал я.
— Не исключено. Не стоило вам злить этих мальчиков, Шелл.
— О'кей. Итак, теперь мы квиты: я бы тоже не хотел, чтобы обо мне пошли разговоры. В моем деле, знаете ли, этого тоже нельзя.
Он усмехнулся, но промолчал.
— Ах, да, — сказал я небрежным тоном, — еще одно. Сегодня утром у меня была посетительница. Некая миссис Мэддерн. Она сказала, что ко мне ее направили вы.
— Совершенно верно. Не хотел, чтобы она тут плакала. Это плохо для дела. А вы — вы бойскаут. Во всяком случае, мне показалось, что этим я окажу вам услугу. Зная, как вы интересуетесь Джо...
— Интересуюсь, да. Но Джо Бруксом, а не Джои Мэддерном. Она ведь искала Джозефа Мэддерна, Драгун. А не Джо Брукса. Как же вы вдруг так сразу узнали, кого она имела в виду? Того парня, что работал у вас, звали Джо Брукс, а не Мэддерн.
Он взял со стола сигарету, закурил и выпустил дым в воздух. Потом он сказал:
— Разве я вам раньше не рассказывал?
— Раньше вы мне не рассказывали.
— Наверно, не придал значения. Конечно, я знал, что он Мэддерн. Вероятно, я один из тех немногих, кто это знал. Вчера, когда вы зашли, я просто об этом не подумал. Да если б и подумал, не счел бы это важным. Так вот, когда он впервые здесь появился, он сказал мне, кто он, — Джои Мэддерн, но лучше, говорит, чтобы его знали как Джо. Есть масса парней,
которые хотят быть просто Джо, или Биллом, или еще кем-нибудь таким. Думаю, за ним где-то что-нибудь числилось, но на кой черт мне знать о его грешках? Пока он для меня о'кей, мне до них нет никакого дела. Позже он раздобыл себе этот привесок — Брукс, а я обнаружил, что он в бегах. Так, из-за пустяков. Мне это не вредило; и если он решил завести себе девочку и навесить на себя ее фамилию, мне это ничего не стоило.
— Это стоило вам, как оказалось, двенадцать тысяч. Забавно, что вы приняли к себе такого парня.
Он помотал головой и откинул выбившуюся черную прядь.
— Не забавно. Он просто не сразу раскрылся. Я получил хороший урок. Я ошибся, только и всего. Иногда человек ошибается, Шелл. Никогда не ошибаться — это невозможно.
Я кивнул.
— Возможно, Драгун. Еще как возможно. — Мне пришла в голову одна мысль: — И вот еще что, Драгун. Просто ради любопытства, — как вы обнаружили, что мальчики действуют через вашу голову?
Он усмехнулся:
— Мелочь, пустяк. Это было не очень трудно, да мне еще и повезло. Дело в том, что я проверяю все листки, — знаете, те, по которым происходит выплата. Мы сохраняем копии всех документов, но платежные листки держим отдельно. После проверки я их обычно сжигаю. Так вот, когда Джо погиб, я, естественно, тщательно проверил все бумаги за последнюю неделю или полторы — просто чтобы все было в порядке. На каждом листке пишутся инициалы того, кто ставит; и вот я замечаю, что некто Г. 3. выигрывает по весьма высоким ставкам. Может, я бы не обратил на это особого внимания, если бы не сочетание Г. 3.: оно сразу напомнило мне этого шпаненка, Гарри Зэркла, а судя по тому, что я о нем знаю, он не очень удачный парень. Я проверяю дальше — на три недели назад — все, что еще не успел сжечь, и вижу, что этот тип Г. 3. сделал несколько очень приличных ставок, и все с хорошим, жирным результатом. Мне стало любопытно, да только проверять уже было нечего. Тогда я взялся за те листки, по которым не было выплаты.
Он помолчал посмеиваясь.
— Вот тут-то они и дали маху. С виду все шито-крыто, все сходится одно с другим. Но вот что интересно: этот Г. 3. ни разу не поставил на лошадь, которая проиграла. То ли они об этом просто не подумали, то ли надеялись, что проверки не будет. Во всяком случае, я еще не встречал никого, кто бы делал крупные ставки, одну за другой, и ни разу не проигрывал. Тогда, чтобы окончательно удостовериться, что ставки были фиктивные, я и вызвал сюда Зэркла для маленькой беседы; и он был так любезен, что рассказал мне все, как было.
— В самом деле, очень любезно с его стороны, — сказал я. — Конечно, вы допросили его с пристрастием. О'кей, Драгун. Спасибо за интересный разговор. Как-нибудь еще увидимся.
— Само собой, Скотт, — сказал он. — Не суйте нос куда не надо.
— Постараюсь. Между прочим, я сегодня сделал ставку. На Посланника. И ничего не получил — можете проверить, для верности.
Он усмехнулся.
Оптимисты все еще пытались, не затрачивая труда, сколотить себе состояние. Я оглянулся и увидел, что Кэш сунул бумажник в карман и рассматривает листок бумаги в правой руке. Потом он сел в кресло, видимо собираясь оставаться здесь до конца. Я вышел.
В лавке новинок я остановился и сказал Генри:
— Каждый раз, когда я сюда вхожу, кто-нибудь непременно глазеет на слайды. Художественные слайды. Что там за художества?
Он посмотрел на меня, глупо ухмыляясь, и повел за прилавок. Из коробки, стоявшей на прилавке, он вынул и вручил мне маленький фильмоскоп и полдюжины слайдов. Мне все стало ясно.
На первом была атлетически сложенная и чувственная дева, кокетливо прикрывающаяся чем-то вроде прозрачной сетки, из которой делают сачки для ловли бабочек; и все равно она выглядела голой, как семь нудистов. Остальные пять были примерно в том же духе. Я укоризненно пощелкал языком.
Он закудахтал:
— Это еще что! Вы еще, считайте, ничего не видели, Шелл. — Он воровато оглянулся и сунул руку под прилавок. Он был прав: я еще ничего не видел. Я посмотрел в фильмоскоп, перешел поближе к свету и еще раз посмотрел и вернул Генри весь комплект. Я покачал головой. — Генри, — сказал я скорбно, — вы плохо кончите.
Он закудахтал еще громче, как будто снес целый омлет.
Я влез в кадиллак и вытер потный лоб носовым платком. Некоторое время я сидел, погруженный в размышления. Я думал о том, когда же, черт возьми, я начну связывать воедино разрозненные нити. Я также думал о том, за те ли ниточки я, в конце концов, тяну и приведут ли они меня действительно к цели.
Я думал об Эдди. Я начал с его счета в банке, но сейчас я увидел еще один путь. Похоже, что на какое-то время Эдди стал клиентом Драгуна, и если он тут продержится, может быть, это окажется мне на руку.
Я выскочил из машины и вернулся в лавку новинок. Отозвав Генри в сторону, я спросил:
— Вы знаете Эдди Кэша?
— Конечно, — сказал он. — Как не знать. Он уже давно здесь околачивается.
— О'кей, — сказал я. — Хотите получить двадцать долларов? Его глаза заблестели. Он хотел получить двадцать долларов.
Попросив у него телефонную книгу, я выписал на листок бумаги номер телефона Джонсон-Кэш Кампани и подал его Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22