У входа в белое здание нет никакой вывески, но каждый день, кроме воскресенья, от полудня до вечера, туда входят и оттуда выходят люди. У тех, что выходят, обычно либо самодовольный, либо подавленный и мрачный вид. Если фавориты все время выигрывали и игроки систематически на них ставили, они довольны собой. Если победа за фаворитами, а игрок, выходящий из здания, любит заключать рискованные пари, то лицо его выражает уныние, и он уходит еще до конца последнего заезда. Словом, одно из тех мест.
Я вошел в белое здание, пробрался, не останавливаясь, сквозь плотную, как обычно по субботам, толпу и очутился в комнате, где шла игра в покер. За стойкой с безалкогольными напитками стоял коренастый, сильно бородатый малый с лицом Квазимодо.
Я подошел к нему и сказал:
— Я бы хотел поговорить с Куки Мартини.
Он смерил меня маленькими, близко поставленными глазками и проворчал:
— Кто хочет его видеть?
— Скажите ему, что Шелл Скотт.
— Босс не принимает много народу в рабочие часы. С какой стати он примет вас?
— Он мой друг. Думаю, меня он примет.
Он кивком подозвал рыжеволосого парня и сказал ему:
— Доложи Куки, тут один тип хочет его видеть. Я облокотился на стойку и посмотрел на него.
— Ага, — сказал я, — только не тип, приятель. Мистер Шелдон Скотт хочет его видеть.
Он поглядел на меня пристальнее.
— Ну, ну, — пробормотал он и обернулся к рыжеволосому. — Скажи Куки, что его хочет видеть один настырный парень, джентельмен по имени Шелдон Скотт. — Он чрезмерно акцентировал слово «джентельмен».
Я сказал:
— Благодарю, — и купил два стакана кока-колы. Он принял от меня один и сказал:
— Уж больно вы обидчивый. Давно знакомы с Куки?
— С тех времен, когда я думал, что могу одолеть тупиц, — сказал я. — Теперь думаю иначе.
Он усмехнулся и одним глотком отпил полстакана.
— Делец из вас бы не вышел.
Облокотившись на стойку с кока-колой, я посмотрел левее, на крытый зеленым сукном карточный стол. За столом, с бесстрастными лицами, сидели шесть человек. Тот, что сидел спиной к стойке, перемешал свои карты и поднес их к глазам, слегка откинувшись, чтобы никто не подглядел, что там у него за карты. Я подглядел. Он расправил карты веером, медленно, каждую по отдельности, — как будто, если бы он увидел их все сразу, он бы тут же упал мертвым: червовый туз, девятка червей, тройка червей, семерка червей. На миг поколебавшись, он открыл последнюю карту. Бубновый валет. Пропал. Он снова сложил карты в руке, почесал щеку и посмотрел на кучу денег — может быть, долларов триста — в центре стола. Из лежавшей перед ним кучки он вынул две бумажки по двадцать и одну десятку и бросил их на середину стола. Двое, сидевших слева от него, бросили свои карты на стол. Кто-то сказал:
— Дамы, -— показал две дамы и присоединил свои карты к сброшенным. Выигравший сгреб деньги. У него было триста пятьдесят долларов и начало язвы желудка. Никто не промолвил ни слова, и игра возобновилась.
Рыжий вернулся и ткнул пальцем куда-то через плечо.
— Входите. Куки вас примет. — Он усмехнулся, показав все тридцать два. зуба, и добавил: — Тип. — Я усмехнулся в ответ и покинул их.
Куки поднял из-за письменного стола свои пять футов семь дюймов и протянул мне тощую руку.
— Давно не виделись, Скотти. Тащите сюда стул.
Он был худой, в мешковатом сером костюме, который знавал лучшие дни и, быть может, лучшие годы, и у него были печальные глаза, красный нос и скорбный вид, как у преподавателя колледжа, старающегося улизнуть
от «Анонимных алкоголиков». И ничто не проходило мимо его больших ушей. В прошлом мы обменивались кое-какими услугами, и все сведения, какие я от него получал, всегда оказывались достоверными. Я пожал ему руку и сказал:
— Судя по виду, бизнес процветает, а, Куки? Как дела? Он покачал головой.
— Ужасно. Паршиво. Так все неудачно, что я боюсь носить штаны на молнии. — Он махнул рукой. Вид у него был несчастный. Я знал, однако, что он может выписать чек на сто тысяч и при этом даже не почувствовать недостачи.
Я поставил на стол свой стакан с кока-колой, сел и засмеялся.
— Должно быть, вы дошли до последнего миллиона.
— Ужасно. — Он вздохнул. — Ужасно. Чем я заслужил эту честь,
Скотти?
— Маленький шпионаж. Я подумал, может быть, вы дадите мне какой-нибудь намек, который мне поможет.
— Все, что смогу, Скотти. В любой момент.
— Во-первых, — я загнул один палец, — Джои Мэддерн. — На его лице ничего не отразилось, и я загнул второй палец. — Эдди Кэш. — Он кивнул, и я сказал: — Джо Брукс. — Он снова кивнул. — Начните с Брукса, — сказал я.
Он печально взглянул на меня.
— Очень немного. Работал на Дрэга, принимал и оплачивал ставки. Скажем, три месяца, шесть месяцев. Я не знал его лично. Два или три дня назад — крышка.
— Крышка? Лишился работы, что ли?
— Да нет. Лишился жизни. Кажется, его сбил автомобиль. Я не уверен — для меня он ничего не значил. Стал бы я беспокоиться!
— Да, заключение именно такое: сбит машиной, которая успела уйти, — сказал я. — У вас нет хоть намека на то, что здесь дело нечисто?
Он покачал головой. Я прикончил кока-колу и сказал:
— Ходят слухи, Куки. Слухи, что, если один парень хочет обработать другого парня и хочет, чтобы все было сделано точно и чисто, но не желает сделать это сам, он может заплатить, и работа будет сделана. Чисто и просто, а сам он ни при чем. Что вы скажете?
Он стал еще печальнее, хотя это и было трудно. Он встал, подошел к двери, открыл ее, выглянул наружу; потом закрыл дверь, вернулся к столу и сел.
— Послушайте, Скотти, — сказал он. — Это большая и сильная лига. Связываться с ней опасно. Кое-что я вам скажу. Например, вы хотите, чтобы была выполнена одна работа, — и она выполняется, но кем, где и как, я не знаю. Может, я и мог бы это выяснить, а может, и нет. Но я
не хочу знать. Везде одно и то же — в Чикаго и в Нью-Йорке, в любом большом городе. И здесь то же самое. Поразнюхав, что кому надо, вы намекаете, что хотите и можете сделать бизнес. И вам поручают. Действительно, такие дела делались. Но кроме этого, я решительно ничего не знаю.
— Все это достоверно?
— Достоверно, Скотти. Я всегда выдаю вам достоверные сведения, разве не так?
— Хорошо. А как насчет Кэша? Знаете что-нибудь о нем?
Он скорбно усмехнулся, как гробовщик, узнавший о крушении поезда.
— Один из лучших клиентов Дрэга, — сказал он. — Жаль, что не мой. Знает лошадей так, как я — мисс Вселенную. Иногда срывает выигрыш, но большей частью проигрывает. Выбирает лошадей по своей «системе» — вроде человека, что принимает лекарство задним числом. Драгун уже отказался принимать его чеки, по которым ему все равно платить нечем. Иногда он даже ко мне приходит и хочет, чтобы я принимал его чеки. Да только я уже наслышан, так что мы говорим ему — приходите через год. Потом он снова катит к Дрэгу и опять начинает ставить не на тех лошадей. — Он покачал головой. — Мне бы двадцать таких, как он, да с деньгами, и я бы через год ушел в отставку.
— И как давно он приходил к вам?
Он выставил нижнюю губу и задумался.
— Четыре месяца назад, может, пять. Черт возьми, Скотти, вы же знаете, мы такие вещи не фиксируем.
Я усмехнулся:
— Это же я, не кто-нибудь. Он нахмурился.
— Ну ладно, — сказал он. — Он не делал новых ставок, только хотел, чтобы я взял его чек на тысячу долларов за Пейпербоя на скачках в Санта-Анита. — Он отпер средний ящик стола, вынул из него отрывной блокнот и перелистал страницы. — В субботу 26 февраля он был здесь. Счастье для него, что никто не взял его чека. Рейл-Третий выиграл тогда, а Пейпербой начисто выбыл. — Он посмотрел на меня. — И для меня тоже счастье. Я бы, вероятно, надолго застрял с его чеками.
— Еще бы, — сказал я. — Ну ладно, Куки. У меня свидание в центре. Спасибо за сведения.
— Пустяки, — сказал он. Я сказал ему:
— Заходите, если что нужно. — Он грустно помигал в ответ, и я вышел. — Пока, типы, — сказал я Квазимодо и Рыжему. Они проводили меня улыбками.
Когда я вошел, Сэмсон вынул изо рта изжеванную сигару и выставил свою чугунную челюсть.
— О'кей, — прорычал он, — о каких сведениях вы говорили?
Даже никаких шуток насчет бракоразводных дел. Должно быть, здорово он волновался, если упустил возможность подкусить меня. Я бегло объяснил ему, как я узнал, что Джо на самом деле Джои Мэддерн, и он сказал:
— Этот Мэддерн попал в затруднительное положение. Предъявил пару фальшивых чеков и смылся. Воздаяние было бы не бог весть какое, но он все-таки предпочел Иллинойской тюрьме солнце Калифорнии. Вполне естественно.
Я сказал:
— У меня возникли кое-какие идеи, Сэм. Как бы мне взглянуть на тот список, который вы показывали мне вчера вечером?
— Пожалуйста, — сказал он, — у меня в столе есть копия. — Он вынул ее и протянул мне. Я просмотрел список.
— Вчера вечером я пробежал по этим именам. Вот, например, Элиас Джонсон. Это не покойный ли Джонсон из фирмы Джонсон-Кэш?
Сэмсон не сводил с меня темных глаз.
— Он самый. Куда вы клоните?
— Есть один-два момента. Этот Кэш — неприятный тип, который, видимо, не любит частных сыщиков. Во всяком случае, данного сыщика.
Сэм вынул изо рта сигару, потом снова сунул ее в рот и закурил.
— Ну, хорошо. Как вы вышли на Кэша?
— Посмотрите-ка на ваш список. Вот Элиас Джонсон, компаньон Кэша. Сбит машиной, машина скрылась. Затем Джо Брукс. Или Джои Мэддерн. Та же история. Оба сбиты машиной, и оба — насмерть, и один из них — компаньон Эдди, а другой — парень, у которого Эдди покупал билеты, ставя на лошадей. Также я знаю, что Эдди и Джо были в весьма дружеских отношениях.
— Ну и что, Шелл? Странно? Конечно. Даже подозрительно. Но когда погиб Джонсон, мы все проверили. На вид за этим как будто ничего не скрывалось. Согласен, если бы это произошло неделю-две назад, когда эти случаи стали привлекать общее внимание, мы бы вникли в дело поглубже. Не забудьте, однако, что мы к нему вернулись. И прежде чем привлечь этого типа к суду и вынести приговор, вы бы лучше подумали, как найти неоспоримые улики, иначе его как возьмут, так и отпустят на все четыре стороны. Ведь когда этот Мэддерн угодил под машину, мы среди других проверили и Эдди, и он оказался чист, как стеклышко.
— Что вы имеете в виду?
— Джо погиб в среду вечером, около одиннадцати. А Кэш от шести часов вечера до часу ночи играл в покер. Почти в самом начале он проиграл три тысячи, потом еще одну, но к концу он почти отыгрался и в
час ночи вышел из игры. И все это время он не отходил от стола. То есть фактически до четверга, когда игра закончилась.
— Кто были остальные игроки? Он пошарил среди бумаг на столе, нашел одну и прочитал список
имен. Одно было мне знакомо. Я спросил:
— Последний, кого вы упомянули, — Луи Моррис?
— Да. Он тоже ничего не выиграл. Фактически из семи игроков не выиграл ни один. Все они либо теряли по мелочам, либо проигрывались в пух и прах.
Я засмеялся.
— Этот Моррис — я его знаю. Мелкая сошка, но шустрый. Немного букмекер — в очень скромных масштабах, владелец нескольких игральных аппаратов и вожак кучки пригородных бандитов. Раза два я его выручил. — Я посмотрел на часы: два часа. Я сказал: — Келли вам не звонил?
— Нет, Келли мне не звонил. А он должен был мне позвонить? Вы уже второй раз спрашиваете. В чем дело?
Я кратко изложил содержание пьяной болтовни Келли накануне вечером. Сэмсон энергично почесал седой затылок и посмотрел на меня.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Думаю, что он был пьян. То есть я просто знаю, что он был пьян. Но вместе с тем, у него, должно быть, что-то было на уме, иначе он бы не дождался меня на улице. Немного подозрительно. Надеюсь, он ничего такого не выкинет. — С минуту я помолчал, размышляя. — Не лишен же он полностью здравого смысла.
— Шелл, Шелл, — сказал Сэмсон ободряюще, — конечно, не лишен. Однако у меня не было чувства уверенности. Что, если этот сумасброд
все-таки выскочит с каким-нибудь идиотским планом вроде того, что он излагал вчера вечером? Я подавил эту мысль и спросил:
— Где находится контора Джонсон-Кэша?
— От Седьмой и Фигера еще полквартала.
— А как насчет капиталов Кэша? В каком банке он держит свои деньги?
— Откуда же я знаю, в каком.
Фирма Джонсон-Кэш — на углу Седьмой и Фигера. Через два квартала по Седьмой находится банк Анджелюс. Ну, что ж, начнем оттуда. Я встал.
— О'кей, Сэм, — сказал я. — Спасибо. Прислушивайтесь, не позвонит ли Келли.
Он только выставил свою массивную челюсть и потряс мне в ответ головой.
Я зашел в аптеку, где была телефонная кабина, нашел номер телефона Анджелюс и позвонил. Ответил женский голос.
— Добрый день, — сказал я. — Могу я узнать, есть ли среди ваших вкладчиков Джонсон-Кэш Кампани?
— Сию минуту. Подождите, пожалуйста, — сказала она, и я услышал, как она положила трубку. Я скрестил пальцы и стал ждать.
Когда дело касается сведений о вкладчиках, банки ведут себя крайне уклончиво. Какой-нибудь мистер Джонс небрежно замечает, что остаток на его счету в Первом Национальном банке составляет одиннадцать тысяч долларов, в то время как в действительности он уже перебрал семь долларов и тринадцать центов. С другой стороны, есть множество субъектов вроде Куки Мартини, у которых на счету целые акры зеленых бумажек, но которые вечно жалуются, что едва могут позволить себе купить новые шнурки для туфель. Существуют, вероятно, сотни разных причин, но все они в конечном итоге сводятся к тому, что банковские служащие (и они, несомненно, правы) весьма косо смотрят на любую попытку вмешаться в финансовые дела их вкладчиков. Чтобы получить нужную мне информацию, я бы, вероятно, был вынужден явиться в банк с судебным постановлением или с револьвером, но попытаться все-таки следовало.
Другой голос, на этот раз мужской, сказал мне в ухо:
— У телефона мистер Блэнд. Что вам угодно?
— Я спрашивал, не является ли Джонсон-Кэш Кампани вашим вкладчиком.
— Н-ну... — он явно колебался, — вопрос не из ряда вон выходящий, но все же не могли бы вы объяснить, почему вам понадобились подобные сведения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22