Когда они интересовались ее спутниками, она объясняла, что встретила их по дороге и согласилась проводить сюда, так как они заблудились. Многие охотники спрашивали ее о Джейке, и она говорила им, что он «легко отдал Богу душу» во сне.
Фонтейн думал о человеке, которого звали Большим Джейком, и о его отношениях с Дэни. Он видел, как тяжело ей было притворяться перед трапперами, что она смирилась с его смертью. Не раз она поднимала глаза к небу, чтобы смахнуть ресницами слезы. Одно было очевидно: если не считать этих случайных знакомых, у нее никого не было, и только уверенность в том, что она парень, удерживала их от посягательств на ее честь.
Веселые и бойкие трапперы, наряженные в шкуры животных и индейские одеяния, сразу привлекли внимание Грейди. Трой чувствовал, что ему не терпится взяться за работу. Желая оставаться поближе к Дэни, он не торопился с выбором места для стоянки и наблюдал за ней.
– Дэни! – крикнул ей Грейди. – Где мы устроим стоянку?
Она резко повернулась и посмотрела на него.
– Мне до лампочки, где вы устроите стоянку, мистер, – прокричала она ему в ответ и затем потише, но не менее сердито, добавила: – Вы можете устраиваться там, где хотите.
Она так неожиданно перешла на тяжеловесный горский диалект, что Трой поразился ее способности к перевоплощению. Он с удивлением смотрел ей вслед, в то время как она удалялась от них, выпрямив спину и глядя прямо перед собой. Речь ее была почти безупречной до того, как они приехали в лагерь трапперов. Теперь она, очевидно старалась быть похожей на его буйных обитателей.
Трой, продолжающий следить за маленькой фигурой, сидящей верхом на подвижной индейской лошади, увидел, что она приближается к краю луга. Он поднял руку и жестом велел Грейди остановиться. Они подождут и, когда она разведет костер, устроят стоянку поблизости от нее.
Чувствуя облегчение оттого, что ей удалось отделаться от своих новых знакомых, Дэни направила лошадь в дальний конец луга, где намеревалась расположиться на ночевку. В нескольких минутах ходьбы оттуда находился пруд, образованный вытекавшим из земли горячим источником; она собиралась тайком сходить туда и искупаться после наступления темноты.
Она остановилась и окинула взглядом склон холма с его густыми осиновыми рощами. Листья, кружащиеся на ветру и опускающиеся на землю, казались ей блестящими золотыми пылинками. Вдали были видны покрытые снегом гребни гор. Скоро уже зима окутает луг белым покрывалом и скует льдом реки и пруды. Шкуры зверей густеют в преддверии зимы. В скором времени начнется настоящий охотничий сезон.
Дэни разложила вещи, привязала животных и пошла в центр небольшого поселка, горя желанием встретиться со своими старыми друзьями. Поседевшие старые трапперы напоминали ей Большого Джейка. Молодые охотники, длинноволосые и длиннобородые, с кожей, изрытой морщинами от долгого пребывания на солнце, выглядели значительно старше своих лет. В отличие от Фонтейна и Маддокса, они не представляли для нее никакой опасности. Все они знали ее лишь как сына Большого Джейка, и ей было легко с ними. Сейчас, после того, как Дэни встретила этих двух незнакомцев, она поняла, что никто из здешних мужчин не пробуждал в ней таких чувств, какие будил Фонтейн. Когда она смотрела на него, в душу ей снова закрадывалось странное томление, что мучило ее на протяжении всего лета.
Проходя мимо стоящих на небольшом лугу палаток и вигвамов, Дэни замечала возле многих из них индианок и детей-метисов, отцами которых были трапперы. Перед жилищами охотников лежали на земле шкуры, находящиеся на различных стадиях дубления. Женщины готовили еду над кострами или сидели возле вигвамов и сшивали шкуры, запасаясь зимней одеждой. Рядом дети возились друг с другом и с собаками, которые беспрепятственно носились по всему лагерю.
Она остановилась и некоторое время смотрела на индианку, чистящую на траве шкуру бизона, прикрепленную к земле колышками мехом вниз. Коричневые пальцы скво крепко сжимали кожаную рукоятку скребка из кости бизона. Дэни по собственному опыту знала, что очистка шкуры – лишь первая стадия длительного процесса выделки кожи. Далее шкуру смазывают смесью из мозгов, печени и жира бизона, сушат, отжимают, выщипывают волосы и разминают, пока она не сделается мягкой, как ткань.
Дэни смотрела на стоящую на коленях женщину, которая, казалось, не замечала, что за ней наблюдают, и с чувством облегчения думала о том, что она никогда не будет ничьей скво. Ей не раз приходилось выполнять такую же работу, но она работала для себя. Мысль о том, что нужно подчиняться мужу, оставаться в лагере вместо того, чтобы испытывать волнующий азарт охоты, вызывала у нее отвращение. Обхватив пальцами свой пояс, она неторопливо пошла дальше.
Во время таких сборов в промежутках между азартными играми, попойками и шумными ссорами трапперы чинили свое оружие и капканы. Большинство из них носили в крепких мешках из бизоньей шкуры от шести до восьми капканов. Лучшие изготовители капканов находились далеко, в Сент-Луисе, и поэтому все старались содержать свои металлические капканы в исправности.
На лугу стояли лагерем почти сорок охотников, и Дэни знала большинство из них. Она подошла к группе примерно из десяти мужчин, собравшихся вокруг костра.
– Эй, Дэни! – воскликнул один из них. – Присядь, выпей с нами. Я слышал, ты потерял Большого Джейка?
– Я не потерял его, – ответила она. – Он просто отдал Богу душу. Я точно знаю, где он.
Дэни заставила себя широко улыбнуться, скрыв свою боль. Она знала, что эти мужчины ни за что не обнаружат свою печаль, если потеряют близкого друга.
Коренастый человек с растрепанными рыжими волосами, которого звали Ирландец Билли, так хлопнул Дэни по спине, что она едва удержалась на ногах.
Кто-то протянул ей кружку мононгахелы налитой из бочонка. Бочонки были изогнутыми – новшество, облегчавшее их перевозку на мулах.
Она собралась отказаться от виски и нерешительно покачала головой, но Ирландец Билли сказал:
– Бери, парень. Это бесплатно.
Дэни не хотела обидеть Билли и поэтому взяла чашку, поднесла ее к губам и сделала глоток. Виски обожгло ей язык, подействовав на все органы чувств. У нее защипало в глазах, когда разведенный водой напиток достиг ее горла, и она закашлялась. Зная, что виски стоит пять долларов за пинту, она, даже кашляя, продолжала крепко сжимать кружку, чтобы не пролить драгоценную жидкость.
– Давно же ты не выпивал, Дэн! – воскликнул Энрике Домингез. Он смотрел на нее еще несколько мгновений, потом не выдержал, хлопнул себя по бокам и затрясся от смеха. Не удержавшись на ногах, он повалился на землю и мужчины загоготали уже над ним.
Между Дэни и Большим Джейком была договоренность в отношении спиртного: когда трапперы кутили, она притворялась, что пьет, в то время как он проглатывал свою долю; потом они быстро обменивались кружками – это движение оставалось незамеченным в суматохе, царящей на таких мероприятиях. Она так и не пристрастилась к спиртному и не научилась пить: Большой Джейк был категорически против этого. «Вино только повредит тебе мозги, – говорил он ей. – С нас хватит одного тронутого».
Сейчас она держала кружку с драгоценным напитком и после первого самого трудного глотка обнаружила, что ей очень нравится охватившая ее теплая истома.
Она сидела, слушала, как мужчины обмениваются новостями и слухами, смаковала виски и чувствовала, что впервые за много дней расслабилась. Откинувшись на бревне, она узнавала из разговоров друзей, кого из трапперов отправили на тот свет и кто сам отдал Богу душу со времени их последней встречи. Цена бобра выросла до шести долларов за шкурку – это была хорошая новость для всех. Когда пришла очередь Дэни внести свою лепту в общую беседу, она быстро рассказала охотникам о кончине Большого Джейка, и мужчины некоторое время молчали, глядя на огонь и размышляя каждый по-своему о бренности этой жизни. Потом ей пришлось сообщить им о смерти Моуза и о том, как двое незнакомцев, с которыми она приехала в лагерь, пришли ей на выручку, когда она попала в руки бандитов, убивших Моуза. Дэни не упомянула о том, что произошло накануне ночью. Описав горбуна, который скрылся на одном из мулов Моуза, она замолчала и стала слушать других рассказчиков.
Кто-то достал относительно свежую, шестимесячной давности газету, выпущенную в Сент-Луисе. Ее стали передавать из рук в руки, но Дэни отказала себе в удовольствии почитать, когда газета дошла до нее. С наступлением темноты рассказчики начали все больше приукрашивать свои истории.
Хенри Маркер, молодой охотник, сидел, закутавшись в одеяло. Хотя у него был молодой голос и крепкое тело, волосы его, свисавшие ниже плеч, были совершенно белыми. Длинная борода доставала до второй пуговицы на его рубашке, и глаза его дико вращались, когда он рассказывал о своих приключениях. Летом он отправился на юг в одиночестве и добрался до огромной пустыни, где ничего не росло. У него кончились продукты, и чтобы не умереть с голоду, он вынужден был съесть свои мокасины. В другой раз он засунул руки в муравейник, и когда они покрылись ползающими и кусающимися насекомыми, слизал их языком.
– Проклятие! – прошептал Хенри, сопровождавший свой рассказ энергичной жестикуляцией. – В конце концов, чтобы выжить, я стал пускать кровь мулам и пить ее.
– Черт! – отозвался кто-то из толпы сочувственным тоном, и Дэни решила, что нет ничего удивительного в том, что волосы Хенри поседели.
В костер подбросили веток. Солнце спряталось за горами, над долиной сгустились лиловые сумерки.
– У нас есть время, чтобы поиграть в «угадку», пока совсем не стемнело. Как ты на это смотришь, Дэни? – обратился к ней Энрике.
Дэни считалась непревзойденным мастером этой игры. Она и Энрике были давнишними соперниками. Энрике был чемпионом до того, как Дэни научилась играть в «угадку».
Спиртное уже оказывало на нее свое коварное действие, и, несмотря на расслабленность, Дэни ощущала странную эйфорию; ей казалось, что она сможет справиться с любыми трудностями. Она посмотрела на Энрике смелым взглядом.
– Что ж, если ты ничего не вынес из прошлых уроков, Рике, я преподнесу тебе еще один. Только ты будешь угадывать первым.
Дэни подняла сумку из лисьей шкуры, висевшую у нее на поясе; край сумки украшала голова лисы. В этой сумке лежали самые ценные для Дэни предметы: блестящий черный камень, всегда казавшийся влажным, косточка вишни, которую она использовала для игры в угадку, и кремень для высекания огня.
Дэни порылась в сумке, вытащила косточку вишни, держа ее большим и указательным пальцем, и наградила Энрике озорной улыбкой.
– Ну, что ты собираешься проиграть на этот раз?
– Эх!
Смуглый темноволосый испанец, наряженный в красную шерстяную рубашку и зеленые шерстяные брюки, высунул язык и замотал головой, став похожим на мохнатого бизона. У него не было бороды, а длинные черные усы, свисавшие по обе стороны рта, придавали его лицу выражение человека, который всегда хмурится. Однако впечатление это было обманчивым, поскольку лицо его часто озарялось улыбкой, обнажавшей белые зубы.
– Играй! Я ставлю на кон все свое снаряжение и всех животных! – крикнул он.
Толпа заревела и затем стихла. С краю стояли темноглазые круглолицые индианки, следившие за происходящим с напряженным вниманием. Многие из них умели прекрасно играть в «угадку». Они с нетерпением ждали, когда Дэни начнет игру.
Она подняла руки ладонями кверху и показала всем косточку, лежавшую на левой ладони. Сложив руки, словно для молитвы, Дэни несколько раз встряхнула косточку, сжала кулаки и разъединила руки. В одной из них находилась косточка, другая была пустой. Энрике наклонился вперед и выбрал левую руку.
Дэни повернула руку в запястье и разжала кулак. Косточки там не оказалось.
Двадцать мужчин громко затопали, разразились свистом и возгласами. Двое отделились от группы и закружились в веселом танце джига. Энрике наклонился вперед. Толпа смолкла.
– Еще раз! – закричал он.
– У тебя ничего не осталось. Я только что выиграл все твое снаряжение и животных, – напомнила ему Дэни.
– Эх! – Он вновь исполнил свой традиционный ритуал с мотанием головы. – Тогда забирай мою жену!
На мгновение Дэни растерялась. Что, черт возьми, она будет делать с его женой? Скрыв свое замешательство, она снова начала игру. И снова выиграла. Толпа пришла в неистовство. Энрике обхватил голову руками и застонал. Дэни сделала изрядный глоток виски и подождала, пока толпа утихомирится. Все вновь устремили на нее свои взгляды.
– Еще одну игру, Энрике, – объявила она. – Победитель забирает все.
Глаза его сверкнули в тусклом свете. Руки Дэни двигались чуть медленнее, чем обычно, когда она трясла косточку между ладонями. Она сжала пальцы в кулаки и пристально посмотрела на Энрике, желая, чтобы он выбрал правую руку. Он остановил на Дэни свой тяжелый взгляд и поднял руку, чтобы сделать выбор. Рука его на мгновение задержалась над ее левым кулаком и затем хлопнула по правому.
Дэни разжала пальцы и показала косточку.
Энрике Домингез вскочил с бревна, издав радостный возглас. Он отыграл свои капканы, своих мулов, шкуры, снаряжение и жену-индианку – фактически все, что он имел в этом мире. Дэни, улыбаясь, положила вишневую косточку обратно в сумку и затем осушила свою кружку. Когда толпа наконец успокоилась, она рассмеялась и сказала Энрике:
– Ты должен еще раз налить мне виски бесплатно, Рике: ведь я только что на твоих глазах превратился из бедняка в богача и снова обеднел.
Он охотно наполнил ее кружку из своего кувшина, и Дэни откинулась на бревно, которое подтащили к костру. Мужчины, вновь удобно расположившиеся вокруг костра, стали пить виски, вести беседу, и постепенно их разговор перешел на женщин. Все сошлись на том, что женщины – это никчемные капризные создания, не имеющие представления о том, что необходимо для жизни в горах.
– Мне ли этого не знать? – воскликнул Ирландец Билли, обращаясь сразу ко всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54