Собрать целую армию, чтобы ворваться на мельницу, и никого там не обнаружить!Фауста очень тихо, так тихо, что Клодина не смогла разобрать слов, прошептала:— Это правда, что на Гревской площади и на холме Сен-Рок Гиз имел дело с сильным противником… Ах, почему герцог де Гиз так не похож на шевалье де Пардальяна?! Будь рядом со мной такой человек, я могла бы перевернуть мир…Фауста продолжила:— Что тело? Его нужно прятать в железо во время сражений. А душа… Все решает она. Истинный рыцарь — это вовсе не Гиз в своих сверкающих доспехах или атласном камзоле… О, я видела такого рыцаря, и он мог бы взойти на трон! Его одежда потерта, лицо измождено, а речь проста, но его шпага верна и ловка. Что-то в нем волнует меня. Кто он? Я бы многое отдала, чтобы лучше узнать его, заглянуть в его душу, понять ход его мыслей… и наконец…Фауста внезапно остановилась. Но Клодине не требовалось больше слов — она и так все поняла…— Безумие! — прошептала Фауста. — У меня же нет сердца. Нет! Нет!— Но почему, моя госпожа? — воскликнула Клодина. — Почему бы вам не познать простые человеческие радости? Всемогущая королева, почему бы вам не почувствовать, что значит быть женщиной?— Потому что моя сила — в холодной крови. Я хочу остаться девственницей, не знающей женских слабостей. Я желаю властвовать. Никто в мире не может сказать, что он — господин Фаусты!— Ах, сударыня! — произнесла взволнованная Клодина. — Есть господин, чья власть так сладостна… Это — любовь!— Любовь! — пробормотала Фауста, вздрогнув.Принцесса опустила голову, и слеза скатилась по ее щеке. Но в то же мгновение ее лицо вновь стало бесстрастным.— Итак, произошло вот что, — просто сказала она. — Гиз за эти несколько дней отступил на те же позиции, что занимал десять лет назад, а Фарнезе отрекся от меня! Что ж, приведите сюда Саизуму. Ведь вы уверены…— Я ни в чем не уверена, сударыня. Но мой долг — предупреждать вас и помогать вам во всем, не так ли?— Я знаю вашу преданность, Клодина, и вознагражу вас по справедливости… прикажите же ее привести.Настоятельница хлопнула в ладоши. Дверь отворилась, и на пороге появилась монахиня:— Приведите цыганку! — распорядилась Клодина де Бовилье. Глава 23ПРИЗРАК Оставив кардинала Фарнезе в павильоне, мэтр Клод пересек огород. Две или три пожилые монахини в грязных поношенных платьях копались в земле. Они прекрасно видели Клода, но не остановили его, хотя мужчинам входить в монастырь запрещалось.Но, как мы уже говорили, это убежище было мало похоже на монашескую обитель. Лишь одна монахиня при виде Клода резко вонзила лопату в землю и что-то проворчала себе под нос о юных распутницах, ужасных временах и неизбежной небесной каре.— Гм! — пробормотала сестра, к которой были обращены эти сетования. — Не стоит слишком сильно переживать. Что такого, если время от времени какой-нибудь богатый кавалер пробирается сюда?— Сестра моя, мы живем в весьма печальное время. Для страстей больше не существует преград. Обитель доведена до нищеты и к тому же вынуждена укрывать разврат наших юных сестер… Сама настоятельница подает им пример!— Увы! Нужно смириться, ибо иначе мы умрем от голода или будем просить милостыню, как год назад.Клод, вероятно, знал о странных нравах этого монастыря. Он даже не пытался прятаться. Миновав огород и небольшой фруктовый сад, он подошел к каким-то полуразрушенным зданиям. Мэтр Клод встретил там девушку, одетую в светское платье. У нее были дерзкие глаза и вызывающая улыбка. Девушка спросила Клода:— Кавалер, вероятно, из того эскорта, что остановился у входа?— Да, это так, — ответил он.— Вы пролезли через пролом в стене? — сощурила она глаза. — Главный вход для мужчин закрыт, но все знают, как сюда проникнуть…— Да, я воспользовался проломом. Мне все известно.— Благородный кавалер, — продолжала девушка с улыбкой, — желает видеть одну из наших сестер?— Я хочу видеть госпожу настоятельницу, — сказал Клод.— Какой мрачный голос, какой тяжелый взгляд! — продолжила девушка, вздрогнув. — Госпожу настоятельницу? Но она сейчас беседует с благородной принцессой, любезно интересующейся нашей бедной обителью.— Знаю. Я из свиты принцессы: у меня приказ отыскать ее.— А! Это другое дело. Идите, сударь. А я прогуляюсь до часовни.Она указала мэтру Клоду на двух монахинь, вошедших под арку:— Если вы хотите попасть к госпоже настоятельнице, следуйте за этими сестрами…Сестры выглядели настоящими монахинями: они были одеты соответствующим образом и шли медленно, опустив головы и скрестив руки на груди. При виде мужчины они вовсе не удивились и ничего не спросили, просто закрыли глаза.Сестры эти вели за собой цыганку в красной маске… Клод уступил им дорогу. А когда они начали подниматься по широкой лестнице, пошел за ними. Монахини свернули в коридор и постучали в одну из дверей, которая тотчас же отворилась. Тогда они взяли цыганку за руки и ввели в комнату. Спустя несколько минут сестры так же молча вышли и медленно удалились. Цыганка осталась внутри. Мэтр Клод, приблизившись к двери, остановился и задумчиво потер лоб. Легкость, с которой он настиг Фаусту, тревожила его. Что-то явно было не так. Где же опасности, которые должны были подстерегать на каждом шагу? Старый палач ничего не понимал.Мэтр Клод заметил неподалеку приоткрытую дверь. Толкнув ее, он оказался в узком пустом помещении, погруженном в полумрак. Здесь, в тишине и темноте, он принялся размышлять. Что ему делать дальше?Убить эту женщину! Или захватить ее и отдать в руки кардинала Фарнезе. Но, может быть, он не хочет этого делать? Нет! Он сам ненавидит Фаусту. Убийца его дочери должна умереть. Тогда что же его беспокоит? Смутный, почти забытый образ всплыл в глубине памяти.«Цыганка, что шла с двумя монахинями… — размышлял мэтр Клод. — Мне знакома эта походка. И мне кажется, я уже видел когда-то эти волосы…»Старый палач думал о цыганке, забыв и Фарнезе, и Фаусту.«Странно, что эта незнакомка сбила меня с толку, — сказал он себе наконец, тряхнув головой. — А, ладно! Бог с ней! Чем мне может навредить какая-то цыганка? Вперед!»Монахини ввели Саизуму к настоятельнице. Они холодно поклонились Фаусте и почтительно — Клодине де Бовилье.— Хорошо, сестры мои, — сказала та. — Вы можете идти!— Госпожа! — сказала тогда одна из них. — За стены общины проникли двое мужчин…— Увы, — ответила Клодина. — Стены нашей бедной обители никуда не годятся. Как помешать этим набегам? Все, что мы можем, — это молиться. Идите и молитесь, сестры мои… Идите!Сестры низко поклонились и вышли. Фауста, несомненно, была знакома со странными нравами этой обители, ибо ничуть не удивилась случившемуся. Она только сказала:— Близок тот день, госпожа настоятельница, когда вы сможете возвести здесь стены Иерусалимские и вновь отстроить вашу святую обитель. Не забывайте, вашему монастырю обещано сто тысяч ливров…Глаза Клодины заблестели. Но Фауста уже повернулась к Саизуме и молча ее рассматривала. Цыганка приблизилась к ней, взяла за руку и мрачно произнесла:— Желаете, чтобы я погадала?— Нет. Но если хочешь, я сама погадаю тебе. Ибо я тоже умею читать линии судьбы на ладони.Саизума удивленно смотрела на женщину, говорившую с ней голосом нежным и в то же время властным.— Кто ты? Цыганка, как и я? — спросила она.— Возможно. Но раз уж я говорю с тобой с открытым лицом, не снимешь ли ты маску?Саизума покачала головой.— Моя маска красная. Но если я ее сниму, вы увидите, что и мое лицо красно от стыда. Я не хочу, чтобы вы видели мои стыд и ужас… Все, кто были в кафедральном соборе и на Гревской площади, видели… О! Я сгораю от стыда! — прибавила она, быстро пряча лицо, словно маски было недостаточно.— Кафедральный собор! — прошептала Фауста, вздрогнув. — Гревская площадь! Так это была она?И прибавила немного громче:— Значит, ты боишься снова встретиться с палачом?Саизума покачала головой.— Палач — ничто, — сказала она. — Он не причинит мне зла. Он не сможет разбить мое сердце. Что он может мне сделать? Всего-навсего отнять жизнь. Тот, кого я боюсь, — это предатель, который убил мою душу…Она задрожала.— Имя этого предателя? — спросила Фауста, пристально глядя на Саизуму. — Ты хочешь сказать мне его?— Оно здесь! — воскликнула Саизума, прижав руку к груди. — Никто его не вырвет у меня, разве только вместе с сердцем.— Что ж, мне оно известно!Саизума рассмеялась. Фауста взяла ее за руку, взглянула на ладонь и серьезно сказала:— Линии твоей руки открывают мне тайны твоего прошлого…Цыганка резко вырвала руку.— Поздно! — воскликнула Фауста. — Теперь я все знаю: и кого ты любишь, и кто разбил твое сердце… Это — епископ…— Епископ! — пробормотала цыганка, дрожа.— Да! Епископ! Это тот, кого ты любила. Жан де Кервилье!Саизума вскрикнула и упала на колени.— Это она! Конечно же, это она! — прошептала Фауста.И принцесса наклонилась, чтобы лучше рассмотреть цыганку. В это время дверь отворилась. Фауста увидела, как в комнату входит мэтр Клод… Она спокойно выпрямилась:— Что ты здесь ищешь?— Вас! — ответил Клод.Клодина поспешила вмешаться:— Ваша охрана избавит вас от этого человека.Фауста остановила ее.— Подождите, — сказала она. — Возможно, он принес мне какое-нибудь прошение…— Что ж, может быть, — согласилась Клодина.— Итак, говори…— О, моя просьба проста, сударыня! Я хочу попросить вас сопроводить меня до старого павильона, что стоит посреди монастырского сада.— А если я откажусь, палач?— Палач! — прошептала Клодина, остолбенев.— Если вы откажетесь, сударыня, я буду вынужден убить вас прямо сейчас.В то же мгновение мэтр Клод обнажил кинжал и захлопнул за собой дверь.— Мой хозяин, — продолжал он, — я говорю так, потому что сейчас я предан ему, мой хозяин приказал мне доставить вас к нему в павильон. И я доставлю вас, живой или мертвой.Клодина побледнела. Фауста же сохраняла свое величественное спокойствие.— Твой хозяин… — сказала она. — Или тот, кого ты так называешь… Кто он?— Его Высокопреосвященство кардинал Фарнезе. Вы должны с ним встретиться…Фауста вздрогнула.— Ты говоришь, кардинал Фарнезе ждет меня в павильоне? — спросила она.— Я говорю, что должен проводить вас к нему. И я сделаю это, повторяю: доставлю вас живой или мертвой.— Что ж, я пойду с тобой.Если Клодина и была удивлена, то не показала этого ни словом, ни жестом; впрочем, принцесса успокоила ее легким движением руки. Затем Фауста повернулась к Саизуме и нежно прошептала ей на ухо:— Идемте со мной, бедная женщина… вы не будете больше страдать…Мэтр Клод, держа кинжал наготове, распахнул дверь. Фауста взяла цыганку за руку, и они вышли в коридор. Клодина хотела последовать за ними, но палач захлопнул перед ней дверь и запер на ключ, сказав:— Оставайтесь здесь, сударыня. И не вздумайте поднять тревогу: у принцессы нет шансов на спасение, мне хватит одного удара.И Клодина осталась в комнате, полумертвая от ужаса.Фауста была совершенно спокойна. Клод шел позади нее, сжимая рукоятку кинжала. Он следил за ней во все глаза, не обращая ни малейшего внимания на Саизуму. Спустившись с лестницы, Фауста повернулась к палачу:— Ведите меня!— Идите прямо вглубь сада, — ответил мэтр Клод. — И помните: одно ваше слово, одно лишнее движение — и я перережу вам горло, как вы это сделали с моим ребенком…Фауста неторопливо двинулась по указанному ей пути. Молча она достигла павильона и вошла туда. Клод последовал за ней и захлопнул дверь.Фарнезе, погруженный в раздумья, не слышал ни скрипа двери, ни звука шагов… Клод направился к нему. В эту минуту Фауста толкнула Саизуму в темный угол и сказала ей:— Если ты хочешь освободиться от той боли, которую внес в твою жизнь Жан Кервилье, оставайся здесь. Что бы ты ни увидела и ни услышала — молчи!Цыганка не обратила внимания на ее слова. Она в ужасе смотрела на Фарнезе.— Черный человек с Гревской площади! — прошептала она. — Почему его вид внушает такой ужас… Ужас, испытанный мною лишь однажды?Фауста быстро отошла в другой угол комнаты. Там стояло несколько ветхих кресел. Фауста, не обращая внимания на пыль, села в одно из них. Лицо ее оставалось непроницаемым. Черные глаза зловеще сверкали.Клод тронул Фарнезе за плечо. Тот вздрогнул, очнулся от мрачных дум и удивленно посмотрел вокруг.— Ваше Высокопреосвященство, — произнес Клод. — Она здесь.— Она? Кто? — воскликнул Фарнезе, вздрогнув от неожиданности.— Убийца вашей дочери. Вот она!Клод указал на принцессу. Кардинал наконец заметил ее.— Да! — прошептал он. — Это Фауста.Кардинал облегченно вздохнул.— Палач! — очень спокойно сказал он. — Подожди снаружи. Но когда я кликну тебя, немедленно возвращайся. Ты придешь и сделаешь свое дело.Клод покорно поклонился. Он направился к двери и тут заметил Саизуму, похожую на статую, некогда забытую здесь. Мгновение палач колебался, потом пожал плечами и прошептал:— Какая разница? Пусть она станет свидетельницей казни…Он вышел и сел на камень неподалеку от павильона.Фарнезе молча смотрел на Фаусту.— Сударыня, — произнес он наконец, — вы в моей власти. И я должен предупредить, что собираюсь убить вас. Хотите вы что-нибудь сказать?— Кардинал! — ответила Фауста. — Вы взбунтовались против вашей госпожи. Я могла бы сама выдать вас палачу, Фарнезе. Но я хочу посмотреть, много ли в вас смелости. Поэтому я здесь. Учтите: по доброй воле. Я пришла одна, без охраны, полагаясь на вас. Я решила прийти именно так. И знайте, уйду я отсюда свободно, и вы не посмеете тронуть меня. А теперь — говорите.Подчиняясь этому властному тону, кардинал склонил голову. Он привык повиноваться Фаусте. Затем, собрав всю свою волю, Фарнезе продолжил:— Вы должны знать только одно. Когда я ползал у ваших ног, когда я умолял вас пощадить бедного агнца, обреченного пасть жертвой ваших планов… пощадить мою дочь… когда я рыдал, я все еще верил, что разговариваю со своей госпожой. Но увидел перед собой женщину куда более развращенную, чем многие злодеи, приговоренные к смерти. Я увидел, что в вас нет ничего, кроме властолюбия. Долгие три года я был вам слепо предан. Я беспрекословно, не рассуждая, подчинялся вашим приказам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76