это еще не все!
Над ним позволили себе смеяться трое молодых людей. Три молодых человека — красивых, сильных и богатых; у них была впереди долгая счастливая жизнь. Но один уже лежал бездыханный на плитах набережной. А барон обратился к двум другим:
— Господа, вы оскорбили меня, как и он. — Кончиком окровавленной шпаги Роспиньяк показал на труп. — Вынимайте, пожалуйста, ваше оружие.
Барон зловеще улыбнулся и добавил:
— По очереди или оба вместе — как хотите.
Молодые люди переглянулись. Они не знали, как быть. Роспиньяк двинулся на них, рассекая воздух шпагой, и на их колеты упали красные капли. Это была кровь их друга…
— Со всяким, кто оскорбит меня и откажется от дуэли, я поступлю так же, как поступили со мной на глазах у всего двора и как я только что поступил с этим молокососом, — отчеканил Роспиньяк. — Одно из двух. Выбирайте: или вы деретесь со мной, или познакомитесь вот с этим.
И кончиком шпаги барон показал на носок своего сапога.
Молодые люди поняли, что Роспиньяк не шутит… Они могли убежать, но это тоже было унизительно. А барон продолжал:
— Решайтесь, господа!.. Повторяю, что, если вы в себе не уверены, готов драться с вами двоими одновременно…
— Этот головорез перебьет нас поодиночке без всякого труда, — тихо заметил один из юношей.
— На такого зверя надо идти вместе, и нечего тут стесняться, — откликнулся второй.
Обнажив шпаги, оба стремительно ринулись на Роспиньяка. Удовлетворенно улыбаясь, барон спокойно отразил атаку и насмешливо сказал:
— А вы осторожные ребята, как я погляжу! Только это вам не поможет, я все равно вас убью.
На этот раз схватка затянулась. Оба молодых человека в совершенстве владели искусством фехтования и были не менее хладнокровны, чем их грозный соперник. Оба упорно наступали на барона. Уверенный в себе Роспиньяк сначала только защищался, сосредоточенно изучая своих противников и терпеливо выжидая случая, чтобы нанести смертельный удар.
И вот случай представился: один из юношей на секунду замешкался… И Роспиньяк не упустил этого почти неуловимого мгновения. Барон резко отвел в сторону шпагу второго противника, сделал молниеносный выпад и громко воскликнул:
— Это вам, сударь! Я мечу в сердце!
Барон еще не договорил, а удар уже достиг цели. Молодой человек выронил шпагу и, не издав ни звука, упал как подкошенный. Он тоже был поражен прямо в сердце.
Перед Роспиньяком оставался только один противник, и барон предупредил его:
— Держитесь, сударь, я вас не пощажу!
Теперь он сам ринулся в атаку; рука его не знала усталости.
Вскоре третий соперник тоже рухнул на землю с пронзенным сердцем и испустил дух, заливаясь кровью. Любопытные с ужасом взирали на три трупа в кровавых лужах.
За схваткой наблюдали дворяне и офицеры, которые находились во дворе Лувра, когда там появился Роспиньяк. Барон знал их всех, и они тоже знали его. И он обратился к ним со словами:
— Господа, вы видели, что я дрался честно. Надеюсь, вы это подтвердите.
Конечно, барону нельзя было отказать ни в прямоте, ни в отваге. Это понимали все присутствующие. Но все они презирали Роспиньяка. И все были шокированы его свирепостью и цинизмом. Никто не пожелал ответить барону. Самые воспитанные лишь утвердительно кивнули головами.
Он снова мог выйти из себя. Но отдадим ему должное: Роспиньяк умел быть и осторожным, когда это было нужно,
«Пока хватит, — решил он про себя. — Теперь можно и проявить сдержанность. К тому же, я уверен, что они скажут правду. А ничего другого мне и не надо».
Чтобы не остаться перед придворными в долгу, барон тоже учтиво кивнул головой и развернулся на каблуках. Пока офицеры поднимали безжизненные тела, Роспиньяк надел камзол и медленно, аккуратно застегнул его, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Приведя себя в порядок, барон не спеша направился к одной из лестниц, спускавшихся к реке. Он сошел по скользким ступеням и вымыл в воде шпагу, по самый эфес испачканную кровью. Вода у лестницы сразу покраснела…
Потом Роспиньяк поднялся наверх, тщательно вытер шпагу, вложил ее в ножны и удалился неторопливым шагом гуляющего человека, которому некуда спешить. Сразу возвращаться в Лувр барон не стал: он хотел, чтобы там сначала узнали о роковой встрече у ворот, которая привела к смерти трех молодых людей, сраженных по очереди одной и той же рукой.
Роспиньяк немного побродил по городу, а потом сказал себе:
«Теперь в Лувр!.. Я уверен, что смеяться надо мной уже не будут… А если понадобится новый урок… что ж, они его получат».
Барон не ошибся: весть о кровавой схватке уже облетела весь дворец. Никто больше не хохотал при появлении Роспиньяка — но никто ему больше и не улыбался, никто к нему не подходил. С ним раскланивались лишь самые верные сторонники Кончини. Все остальные шарахались от барона как от чумы. Но его это, похоже, совершенно не волновало. Вскоре Леонора подозвала Роспиньяка к себе, и он замер перед ней в почтительном поклоне.
Сдержанно кивнув, Галигаи молниеносно осмотрела барона с головы до ног, словно впервые видела этого человека; таким быстрым и уверенным взглядом женщины оценивают силу и изящество. Не надо забывать, что барон де Роспиньяк был красивым и статным кавалером. И он знал это. Возможно, слишком хорошо знал, поскольку слышал об этом от многих прелестниц.
Он редко имел дело со своей госпожой и, вероятно, был немного обеспокоен, но тщательно скрывал свое волнение. Более того, он отчаянно манерничал, выпячивал грудь, картинно отставлял то одну, то другую стройную ногу и поглаживал шелковистые усы.
Галигаи удовлетворенно улыбнулась. Роспиньяк принял эту улыбку на свой счет, на самом же деле она относилась к тайным мыслям Леоноры. Женщина заговорила своим напевным и чуть сюсюкающим голосом, свойственным итальянкам:
— Роспиньяк, вы все еще любите ту девушку, которая продавала цветы на улицах? Ее, кажется, зовут Мюгеттой-Ландышем?
Вопрос был задан в упор, без всяких предисловий, и растерявшийся Роспиньяк едва устоял на ногах.
— Мадам… я не понимаю, о чем вы… — с трудом выдавил он из себя.
Здесь следует заметить, что все слуги знали о пребывании Флоранс в особняке Кончини: Леонора и не собиралась делать из этого тайны. У маршала д'Анкра была своя свита из офицеров и дворян, а у Леоноры — свои фрейлины (которых не надо путать с горничными, работницами и служанками), как и полагалось великосветской даме. И Флоранс стала одной из этих «мадемуазель». Добавим: девушке завидовали, потому что она считалась любимицей Леоноры. А Ла Горель оказалась теперь среди челяди маркизы д'Анкр.
Роспиньяку все это было известно не хуже, чем остальным. Но благодаря своему положению и доверию Кончини барон знал и такое, о чем никто даже не подозревал.
Он был посвящен во множество маленьких секретов своих хозяев. Правда, мы затрудняемся сказать, как далеко простиралась его осведомленность: когда Роспиньяк чуял, что она может сильно повредить ему — или даже стоить жизни, он блестяще разыгрывал роль человека, который и понятия не имеет о том, что происходит вокруг. И тогда любые попытки получить от барона хоть какие-то сведения ни к чему не приводили.
Вот и сейчас он напустил на себя безразличный вид, однако Леонора, ласково улыбнувшись, успокоила барона:
— Можете не осторожничать, Роспиньяк… Господин маршал нас не слышит… А я, как вы сами понимаете, не стану пересказывать ему ваши слова…
Но барон все еще молчал, и тогда женщина добавила:
— А если бы он и услышал вас, то не стал бы сердиться по той простой причине, что его отношение к этой девушке совершенно изменилось. Я объясню вам, почему… конечно, если мы договоримся.
Роспиньяк насторожился. Но на него не действовали ни самые щедрые посулы, ни самые страшные угрозы. Чтобы развязать ему язык, Леонора должна была бы выложить карты на стол. Только тогда, убедившись, что это в его интересах, он согласился бы помочь ей. Однако у Леоноры были какие-то причины вести себя сейчас по-другому. И барон почтительно ответил:
— Простите, мадам, но я ничего не понимаю.
— Я вам все растолкую, — с серьезным видом произнесла Леонора. — Посмотрите на меня внимательно, Роспиньяк, и мои глаза убедят вас в том, что я говорю с вами по-дружески, совершенно откровенно. По-моему, вы любите эту простую девушку… Что вы скажете, если я отдам ее вам, а?..
Роспиньяк упал перед маркизой д'Анкр на колени и пылко вскричал:
— Если вы сделаете это, мадам, я буду почитать вас больше Господа Бога!
— Значит, я не ошиблась?.. Вы действительно неравнодушны к этой малютке?.. — ласково спросила Галигаи.
— Я потерял голову от любви, мадам! — простонал барон.
Леонора мягко улыбнулась. Слова Роспиньяка явно обрадовали ее. По его лицу было видно, что он не притворяется. Помолчав немного, Галигаи поинтересовалась:
— А скажите, на что вы готовы пойти ради того, чтобы малышка стала вашей?
Вопрос был задан шутливым тоном, как будто Леонора не придавала ему особого значения. Но при этом устремленные на Роспиньяка глаза говорили обратное. Барон все понял правильно и, не отводя взгляда, полного холодной решимости, отчеканил:
— На все, мадам, на все!.. На самое грязное преступление! Даже на подлость!..
Леонора снова улыбнулась. Теперь ей все было ясно — и она тем же веселым голосом произнесла:
— Слава Богу, вам, дворянину, на такие крайности идти не потребуется. Вы симпатичны мне, Роспиньяк, и я желаю вам добра. Вы любите, страстно любите эту девушку… значит, только она может сделать вас счастливым… Что ж… пусть она станет вашей женой… А я позабочусь о приличном приданом.
Говоря это, Галигаи незаметно присматривалась к своему собеседнику, ничего не упуская из вида. А про себя думала:
«Если согласится, значит, знает!.. А если знает… тогда в ход пойдет кинжал Стокко, и мы быстренько избавимся от господина барона!»
Но Леоноре даже в голову не приходило, что Роспиньяк вовсе не так прост, как могло показаться. Он сразу прикинул:
«Если я соглашусь, то меня уберут!..»
А вслух заявил без малейших колебаний:
— Чтобы я женился на цветочнице! Я!.. Простите, мадам, но эта шутка так забавна, что я просто не могу удержаться от смеха.
И он захохотал, как ненормальный. Сохраняя серьезный вид, Леонора ждала, когда барон успокоится. А потом озабоченно спросила:
— Что же здесь смешного? Разве малютка не целомудренна?
— О, она строго блюдет свою честь, мадам!.. — заверил женщину Роспиньяк. — Уж я-то знаю!
— В чем же дело? — удивилась Леонора. — Девушка красива, молода, невинна, богата… будет богата, потому что я…
— Пощадите, мадам, давайте не будем об этом, — живо прервал маркизу Роспиньяк. — Да, я беден. Я мечтаю раздобыть себе состояние… любыми средствами… Видите, как я откровенен… Даже циничен, если угодно. Да, я страстно хочу заиметь много золота… Любым способом… Любым!.. Кроме этого. Лучше жить хуже последнего нищего, чем стать богачом благодаря такому браку!
Это было сказано с таким горячим возмущением, что Леонора начала верить в искренность барона. Возможно, он действительно не кривил душой… Но на всякий случай Галигаи решила довести испытание до конца,
— Вы говорили, что ради того, чтобы эта девушка стала вашей, вы готовы на все, а теперь не хотите взять ее в жены. Что-то я вас не понимаю, — заявила маркиза д'Анкр.
— Для меня этот брак явился бы самым страшным бесчестьем. Это — единственная низость, на которую я не пойду ни за что на свете, — твердо проговорил барон.
— Да вы, по-моему, просто не в своем уме, бедный мой Роспиньяк, — воскликнула Леонора, пожимая плечами. И нетерпеливо продолжала: — Ради Бога, объясните мне наконец, чем вас не устраивает женитьба на невинной девушке, которую вы страстно любите, как сами только что признались?
Барон взглянул на свою госпожу, словно проверяя, насколько она серьезна. Леонора с живейшим интересом ждала ответа. Тогда Роспиньяк тоже пожал плечами и без всякого почтения пояснил злым и насмешливым голосом:
— Не сочтите за дерзость, мадам, но я просто не могу слушать вас спокойно. Вы что, действительно не понимаете? — Все больше распаляясь, он продолжал презрительным тоном: — Черт возьми! Разве требуется объяснять, мадам, что дворянин не может жениться на простолюдинке?.. Вот взять ее в любовницы — это пожалуйста!.. Ни о чем другом я и не помышлял!.. И то много чести будет!.. Но жениться!.. Боже упаси! Я из древнего рода, мадам, и если вы этого не помните, то я никогда об этом не забываю.
— Так вот в чем дело! — воскликнула изумленная Леонора, широко раскрывая глаза. В голосе у нее невольно зазвучало презрение: — Признаюсь, не ожидала, что человек, который гордится тем, что с давних пор освободился от всяческой щепетильности, может иметь такие предрассудки!
— Увы, мадам, — смущенно опустил глаза Роспиньяк, — только от этого не удалось избавиться. Меня самого это удивляет, мне даже немного стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. К тому же… будьте снисходительны, мадам: возможно, это единственное правило, усвоенное мною в ту счастливую пору, когда матушка учила меня уму-разуму.
«Он говорит правду!» — подумала Леонора, не отрывавшая от барона пристального взгляда. И она удивилась про себя: «Это наемный убийца, отъявленный негодяй… У него нет ни стыда, ни совести, он пойдет на любую низость, лишь бы ему хорошо заплатили. И вот, ему стыдно жениться на простой девушке!.. Невероятно… Это не укладывается в голове, но это так!»
Мы должны заметить, что Леонора не ошибалась. Как ни трудно в это поверить, но Роспиньяк не притворялся, пусть даже и не без задней мысли. Он в любом случае отказался бы от этого брака, «недостойного» дворянина, каковым он себя считал.
Так что барон не покривил душой; он лишь взял нужный тон, который и убедил недоверчивую Леонору.
«Он ничего не знает, а это главное!» — удовлетворенно подумала она.
Но нам-то известно, что Галигаи ошибалась.
…Она погрузилась в размышления. Украдкой поглядывая на нее, Роспиньяк тоже думал:
«Надеюсь, я убедил ее!.. Но почему же она меня не отпускает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50